Ставки сделаны - Андрей Воронин

Хотя он, конечно, не мог поручиться.

Вымывшись и почистив зубы, он снял с деревянной рамы под потолком большое и толстое махровое полотенце. Промокнув остававшуюся на теле воду, надел то, что купил вчера в одном из магазинчиков на Тверской. Во встроенном стенном шкафчике обнаружился дорогой мужской афтешейв. Испытав легкий укол ревности, Марк, однако, не колеблясь использовал его по назначению. Легкий и чуть горьковатый запах ему понравился.

Когда он застегивал верхнюю пуговицу на рубашке, дверь из матового стекла скользнула в сторону, и в ванную вошла Вика. Она была нагишом, и Марк еще раз смог оценить все прелести и соблазнительные изгибы ее стройного тела.

– Доброе утро, – улыбнулся он. – Выспалась?

Девушка кивнула и, обняв Марка за плечи, прижалась к нему своей большой, но упругой грудью.

Он положил руку ей на талию и безразличным тоном спросил, показывая на флакон из зеленоватого стекла:

– Кто, интересно, забыл здесь этот чудесный аромат?

Муж?

Вика усмехнулась и кончиками пальцев слегка царапнула ему шею над правой ключицей.

– А у вас, сударь, память просто девичья, – проворковала она. – Мы его вместе выбирали в «Пассаже». Хороший, правда?

Марк старательно наморщил лоб, но результата не получил. Память на слово «пассаж» отреагировала только рифмой «вернисаж», но не более. На всякий случай он спросил:

– Мы курили травку?

Прищурившись, Вика покачала головой.

– Это мелко. Мы курили кальян. Отличный индийский хэш, бэби.

– Все ясно.

Он шлепнул девушку по твердым ягодицам. Она рассмеялась и прижалась к нему еще сильнее.

– Вика, мне нужно кое-кому позвонить, – Марк наконец нашел в себе силы отстраниться. – Ты поплавай пока что, о'кей?

Она недовольно надула губы, но он решительно вышел из ванной, оставив ее в одиночестве.

Вернувшись в спальню, Марк взял с тумбочки телефон, подошел к окну и распахнул все секции. Теплый летний ветер взъерошил ему волосы. Он закурил и набрал номер отца.

– Слушаю, Марк, – отозвался Эрдман-старший спустя несколько гудков.

По голосу чувствовалось, что он сдает уже не по дням, а по часам. Видимо, его страшный недуг и в самом деле вступил в свою завершающую фазу.

– Здравствуй еще раз, – произнес Марк, выдохнув слова вместе с дымом. – Ты звонил Олегу?

– Да, – его короткий ответ был похож на упавший в колодец камень.

После чего наступила тишина.

Марку не терпелось задать следующий вопрос, но он боялся сделать это. А отец явно не хотел продолжать.

– Он отказался? – наконец предположил Марк. – Война не на жизнь, а на смерть?

– Вот именно, – голос в трубке сделался совсем мрачным. – На смерть. Сегодня тебя объявили в федеральный розыск и не остановятся ни перед чем.., даже перед ликвидацией. Они перестраховываются, что, в общем-то, правильно.

Но… – Эрдман-старший запнулся. – Я никогда не думал, что фигурантом такого приказа станешь ты.

Марк, прищурившись, смотрел в окно на залитый золотом город.

– Я тоже не думал, – произнес он каким-то чужим голосом.

Так, будто речь шла вовсе не о нем, а о человеке, совершенно незнакомом им обоим.

– Что будет делать Олег, я не знаю, – снова заговорил отец. – В общем-то, он так и не дал однозначного ответа. Я думаю, в момент вашей встречи все будет зависеть от того, как ты себя поведешь. Он может помочь.., но нужно его убедить в этом. Тебе ведь потребуются новые документы, деньги…

– Деньги не проблема, – прервал Марк монолог в трубке. – Хорошо, отец, я понял. Если выберусь отсюда, то первым делом загляну к тебе, обещаю. Пожелай мне удачи.

– Удачи, сын, – специально ради этой фразы Эрдман-старший сумел-таки добавить в свой уставший голос немного бодрости. – Надеюсь, ты выберешься.

– Спасибо.

Марк отключил телефон.

Постоял некоторое время, затягиваясь практически без пауз. Щелчком пальцев отправил окурок в окно, сдул с подоконника серые щепотки случайно упавшего пепла.

Сзади, ступая практически бесшумно, на цыпочках подошла Виктория – Слушай, – спросил Марк, когда она положила голову с влажными волосами ему на плечо. – А чем ты зарабатываешь на жизнь?

– Я фотограф, – просто ответила она.

– Не думал, что с помощью камеры в наши дни можно заработать на «порше», – озадаченно протянул он.

– «Порше» остался мне от мужа. Он погиб.

Ее голос при этом ничуть не изменился. Так говорят о вещах грустных, но уже давным-давно оплаканных.

– Извини, – Марк накрыл ее ладонь своей – Я не хотел.

– Ладно тебе, – Вика чуть-чуть отстранилась, ее тело почти неуловимо напряглось. – Мой муж разбился на этом «порше». В том месте, где я тебя подобрала. Я восстановила машину. Для этого пришлось то, что от нее осталось, отвезти в Германию, на завод. Езжу на ней до сих пор. Когда на душе особенно тяжело, катаюсь по автостраде с закрытыми глазами, – она вздохнула. – А что касается фотографии.., ты знаешь, на «порше» можно заработать и этим. Я очень модный фотограф. Много работаю для пиарщиков и рекламистов. Причем не только в этой стране.

Некоторое время Марк молчал, обдумывая услышанное.

Еще один повод усомниться в ее нормальности? Ну кто, будучи в здравом уме и трезвой памяти, сядет в машину, зная, что ее салон стал гробом для другого, к тому же близкого, человека? Наверняка было много крови… Он очень живо представил себе забрызганные красным сиденья, потом – высохшие бурые пятна, которые с традиционной немецкой тщательностью смывают щелочными составами работники завода Porsche AEG, втайне покручивающие у виска пальцами при упоминании об «этой сумасшедшей русской». Интересно, что ею двигало? Что она испытывала, садясь за руль этого автомобиля?

Впрочем, вряд ли она была действительно безумна. Скорее – просто эксцентрична. Во всем остальном ее действия подчинялись железной логике. Даже сексом она любила заниматься, будучи сверху. И следовало отметить, делала это превосходно. Этой ночью Марку оставалось только расслабиться и получать удовольствие.

– Хочешь кофе? – спросила Виктория. – У меня есть настоящий.

– Что значит «настоящий»? – спросил Марк.

– То и значит, – промурлыкала она ему в самое ухо. – Не та коричневая пыль, которую здесь выдают за арабику, а тот самый кофе, что варят жители Анд, когда им нужно долго не спать, охраняя свои селения.

С этими словами Виктория подняла голову с его плеча, отстранилась, собрала руками волосы в узел на затылке и нагишом отправилась на кухню.

– Иди за мной, – крикнула она уже из коридора. – И сигареты возьми.

Потом он сидел на белом кожаном диване в кухне, блестевшей так, словно ее выставили для обозрения в мебельном павильоне. В центре просторного помещения стояли стол и четыре стула в стиле хай-тек – четырехгранные металлические ножки, обесцвеченный дуб, полное отсутствие декора. Над столом, на толстой черной цепи, висел кованый чугунный подсвечник с оплывшими огарками толстых разноцветных свечей.

Диван, в котором обосновался Марк, стоял напротив огромного окна, также выходившего на солнечную сторону. Жалюзи были открыты. Он курил, стряхивая пепел в пепельницу, сделанную в виде унитаза, и умиротворенно наблюдал за манипуляциями Виктории. По-мужски зажав в зубах тонкую сигарету, она колдовала над туркой, то подбрасывая туда щепотку чего-то черного, словно сажа, из небольшого кожаного мешочка с неразборчиво отпечатанной пиктограммой, то помешивая ее содержимое металлической ложечкой. Когда столбик пепла на кончике сигареты угрожающе повисал, готовый упасть прямо в поспевающий кофе, Виктория в последний момент делала резкое движение головой в сторону мойки, и пепел улетал туда. Каждый раз, глядя это, Марк не мог удержать улыбку.

На то, чтобы приготовить «настоящий» кофе, ей понадобилось почти пятнадцать минут. За это время Эрдман успел выкурить две сигареты и отшутиться на вопрос о том, как он оказался в одних трусах посреди дороги. Виктория не настаивала: видимо, не слишком-то и рассчитывала на немедленный ответ.

Интересно, за кого она меня принимает, подумал Марк, когда девушка взяла из шкафа две крошечные чашечки, чтобы налить кофе. Он даже чуть было не спросил ее об этом, но не успел.

– Готово, – объявила она, поставив перед Марком поднос с чашечками, двумя высокими стаканами, в которых была негазированная минеральная вода, и плетеной корзинкой с круассанами. – Не самое безупречное сочетание, пожалуй…

Если хочешь чего-нибудь посущественнее, не стесняйся – я приготовлю.

Марк покачал головой.

– Никогда не делал из еды культа. Но если проголодаюсь – попрошу отвезти меня в ресторан.

Виктория улыбнулась.

– Нет проблем. В пределах города – десять рублей за километр.

– С таким такси, как у тебя, могла бы и больше запросить, – он тоже улыбнулся и заглянул в свою чашку. – Слушай, а почему это настоящего кофе так мало?