Мужчины не плачут - Татьяна Корсакова

Она не может допустить, чтобы ее мальчик страдал. Она его мать, его защитница. Она разберется со всем сама…

— Что ты решил, сынок? — спросила она на следующий день.

— Я решил, что пока не буду ничего решать, уеду на месяц в Германию.

— Правильно, сынок. Не горячись, уезжай. А там, даст бог, все уладится.

— Да? — он горько усмехнулся. — Мамочка, ты до сих пор веришь в сказки?

— Я верю в справедливость, сынок. Вот во что я верю. А ты поезжай. Будет лучше, если ты побудешь один…

Она начала действовать только тогда, когда ее мальчик вылетел в Германию. Она не хотела, чтобы на него падала даже тень подозрения, если ей удастся осуществить свой план.

Сначала она хотела убить Лику, эту лживую тварь. Это было бы просто. Достаточно понаблюдать за ней несколько дней, выяснить ее привычки, а потом она знала, что делать. У нее есть очень хороший нож: длинное лезвие, удобная наборная рукоять. Лидия Степановна знает, куда нужно бить, чтобы быстро и наверняка. Не зря полжизни проработала санитаркой в морге. Всякого насмотрелась, всякого наслушалась. Кое-что вот запомнилось. Печень — беспроигрышный вариант, спасительный… Для Егора спасительный…

Лику убить легко, но не убьет ли она тем самым своего мальчика? Он любит эту гадину, до сих пор любит.

Нет, Лику убивать нельзя, как бы сильно этого ни хотелось. Есть другой вариант…

* * *

— …А твои люди, эти прихвостни Щирого, убили мою жену и мою маму. Кто-то должен за это ответить. Как ты считаешь, Серый?

— Егор, ты же знаешь, как я относился к Лике. — Серебряный не сводил глаз с зажигалки. — Я бы никогда не причинил ей вреда. Ты знаешь, как она погибла? Ты когда-нибудь видел у своей матери самодельный нож с наборной ручкой? Ты знаешь, как убили Стрижа и Антона Погорелова? Их убили так же, как твою жену, тем же ножом…

— Замолчи!!! Ты все врешь. Мама не могла, она мне обещала!

— Успокойся, Егор. Твоя мать тебя любила. Она защищала твои интересы. Она считала, что из-за Лики ты несчастен.

— А как моя жена оказалась в доме моей матери?! — свободной рукой Егор потер висок. — Это ведь ты их туда привез! Ты решил расправиться сразу с обеими, а потом свалить все на меня! Я знаю! Я давно за тобой наблюдаю, Серый!

— Зачем? Зачем мне убивать твоих женщин? Это паранойя. Егор, ну рассуди здраво!

— Я знаю зачем! — В глазах Егора разгорался огонь безумия, и Серебряный по-настоящему испугался. Как договориться с сумасшедшим? — Это все из-за Стрижа! Я все ждал, когда ты выйдешь на след его убийцы. Я знал, что ты никогда не успокоишься. Рано или поздно ты бы узнал правду. Что бы ты сделал со мной, Серый?

— Я не знаю.

— А я знаю. Ты бы убил меня! Ты же гладиатор, Серый! Ты же по природе своей убийца! Вот поэтому я подготовился, поэтому следил за каждым твоим шагом. Я очень хитрый. Я видел, как ты смотришь на свою маленькую секретаршу. Я всегда был рядом, всегда оказывался у тебя за спиной.

— И за моей спиной ты обделывал свои темные делишки, Егор. Левые деньги, подделанные подписи, черный нал. Ты собирался утопить меня, партнер.

— Я хотел просто подстраховаться, на случай, если ты наконец все узнаешь и от тебя придется как-то избавляться. Тебя бы посадили, лет на десять, а я бы тем временем решил все свои проблемы.

— А почему не нож под ребро? Это же проверенный способ. И очень радикальный, — тихо спросил Серебряный.

— Я не хотел тебя убивать. Я хотел лишь обезопасить себя, но ты оказался хитрее. Ты первым нанес удар, убил мою жену и мою маму.

— Я не убивал…

— …И теперь я буду мстить. Сначала ты увидишь, как заживо сгорит твоя женщина, а потом можешь жить дальше… если захочешь…

* * *

Лика не знала, как это случилось. Она всегда считала, что лучше Егора никого нет и быть не может. Она была счастлива с мужем. Пока он не познакомил ее со своими друзьями.

Стриж. Ему так шло это прозвище, Он был стремительный, как ветер, и веселый, и очень красивый. А еще он смотрел на нее так, что сердце замирало и не хотело биться дальше. Даже когда на нее смотрел муж, с ее глупым сердцем не происходило ничего подобного.

Тогда, во время их первой встречи, она по-настоящему испугалась: и за себя, и за Егора, и за Стрижа…

Три года ничего не происходило. Нет, происходило многое: когда она видела Стрижа, ей даже дышать становилось больно. Такую же боль и безысходность она видела на дне его глаз. Она знала цену его веселости, а он знал цену ее невозмутимости. И только Егор ничего не знал…

Это случилось в конце мая. Был какой-то благотворительный вечер. Один из тех, на которых заключаются очень важные сделки, на которых присутствие жен необязательно и даже нежелательно. Зачем Егор потащил ее на этот вечер? Она не хотела, у нее болела голова, и не было настроения, а он почему-то настаивал. Она не смогла отказать.

Вечер был нудным. Егор и Серебряный с головой ушли в свои бизнес-игры, а она откровенно скучала в обществе таких же оставленных «на секундочку» жен. Ей хотелось домой, а Егор никак не мог оторваться от разговора с двумя немцами, похожими друг на друга, как братья-близнецы: одинаковые костюмы, одинаковые упитанные животы, переваливающиеся через ремни брюк, одинаковые блестящие, точно отполированные лысины, одинаковые безупречно белые вставные зубы. Наконец муж посмотрел в ее сторону, помахал рукой — я скоро, милая. Она послушно прождала еще час, а потом не выдержала, подошла к нему сама, ослепительно улыбнулась немцам:

— Дорогой, у меня страшно болит голова. Я поеду домой. Хорошо?

— Как? — Егор выглядел растерянным. — Машина будет только через час.

— Это не проблема, я вызову такси.

— Такси исключается. Подожди секундочку. — Муж о чем-то быстро заговорил с немцами. Братья-близнецы сочувственно закивали лысыми головами.

— Пойдем, дорогая. — Он взял ее под руку. — Сейчас я передам тебя в надежные руки.

Егор вел ее к Стрижу… Он думал, что у Стрижа надежные руки… Он считал, что если Стриж никогда, ни при каких обстоятельствах не пьет, то можно со спокойным сердцем доверить ему свою жену…

Неожиданно ей стало страшно. Так страшно, что вспотели ладони. Лика украдкой вытерла их о платье, почти умоляюще посмотрела на Стрижа — откажись, скажи, что у тебя неотложные дела…

Он не отказался, он согласился, легко и слишком поспешно. Он принял решение за них обоих…

…У него были нетерпеливые руки, и губы, и глаза, и дыхание… Даже с ней он не изменил своей стремительности. Наверное, просто решил взять всю ответственность на себя, не оставил ей шанса к отступлению. Он — коварный соблазнитель. Она — беспомощная жертва. Она была благодарна. Сама бы она никогда не решилась. И никогда не узнала бы, каково это, задыхаться от любви. Не узнала бы, что это такое, любовь Стрижа.