Путь кинжалов - Роберт Джордан

М-да, сарказмом их не проймешь. Они, не мигая, смотрели на него.

– Этот человек должен умереть, – сказала в конце концов Эдарра. – Так говорят три ходящие по снам, и шесть Хранительниц Мудрости с ними солидарны.

Опять то же самое. Может, им больше и сказать нечего? Может, стоит завести разговор о том, ради чего он и пришел?

– Я хочу поговорить о Сеонид и Масури, – произнес он, и шесть лиц разом будто похолодели. О Свет, они способны с камнем в гляделки состязаться! Поставив кубок, Перрин упрямо наклонил голову. – Люди вроде бы должны были видеть Айз Седай, поклявшихся в верности Ранду. – Вообще-то сестер предполагалось предъявить Масиме, но раз уж к слову пришлось... – Вряд ли они будут сговорчивее, если их бить! О Свет, это же Айз Седай! Чем заставлять их воду носить, почему бы вам у них не поучиться? Им же наверняка есть чем с вами поделиться.

Слишком поздно он прикусил язык. Но айилки не сочли его слова обидными – по крайней мере, ничем обиды не показали.

– Разумеется, – согласилась Делора, – а у нас найдется что вызнать у них. – Прозвучало это весьма решительно, будто копье в ребра всадили.

– Чему нужно, мы выучимся, Перрин Айбара, – спокойно сказала Марлин, расчесывая пальцами почти черные волосы. Перрин встречал не больше десятка айильцев с такими темными волосами, как у нее, и она частенько играла с ними. – И их научим всему, что сочтем необходимым.

– В любом случае, – заметила Джайнина, – это не твое дело. Мужчины не лезут в дела Хранительниц Мудрости и их учениц. – Она осуждающе покачала головой.

– Хватит подслушивать снаружи, Сеонид Трайган. Заходи, – вдруг сказала Эдарра.

Перрин удивленно заморгал, но никто из женщин и глазом не повел.

В возникшей тишине отдернулся входной клапан, и Сеонид нырнула внутрь и быстро опустилась на колени. Куда подевалась хваленая невозмутимость Айз Седай? Рот Сеонид превратился в тонкую ниточку, глаза сужены, лицо красное. Пахло от нее гневом, досадой и еще десятком чувств, которые Перрин с ходу не распознал.

– Могу я поговорить с ним? – спросила она сдавленным голосом.

– Если не будешь распускать язык, – ответила Эдарра.

Потягивая вино, Хранительница наблюдала за сестрой поверх чаши. Наставница приглядывает за ученицей? Или ястреб следит за мышью? Перрин не был уверен ни в том, ни в другом. За исключением того, что Эдарра не сомневается в своем положении. Как, впрочем, и Сеонид.

Айз Седай, стоя на коленях, повернулась к Перрину – спина прямая, глаза горят. В запахе забурлил гнев.

– Чего бы ты ни знал, – сердито сказала она, – чего бы ты, как считаешь, ни знал, забудь обо всем! – Нет, от былой бесстрастности в ней и следа не осталось. – Что бы ни случилось между нами и Хранительницами Мудрости, это касается только нас! Отойди, отвернись и держи рот на замке!

Изумленный Перрин запустил пятерню в шевелюру.

– О Свет, вы стыдитесь, что вас розгами отхлестали и что мне об этом известно? – недоверчиво спросил он. – Да если хочешь знать, этим женщинам ничего не стоит перерезать тебе глотку! Ножом по горлу, а потом бросят у дороги! Что ж, я дал слово, что не допущу такого! Ты мне не нравишься, но я обещал защищать вас от Хранительниц, от Аша’манов, от самого Ранда! Так что убавь спесь! – Поняв, что кричит, Перрин глубоко вздохнул и вновь опустился на подушку. Потом схватил кубок и сделал большой глоток.

Возмущенная Сеонид с каждым словом деревенела все больше, и не успел он договорить, как ее губы скривились.

– Ты обещал? – презрительно фыркнула Сеонид. – Ты думаешь, Айз Седай нужна твоя защита? Ты...

– Довольно, – тихо обронила Эдарра, и Сеонид захлопнула рот, хотя пальцы ее, стискивающие юбки, побелели.

– Почему ты думаешь, Перрин Айбара, что мы могли ее убить? – поинтересовалась Джайнина. На лицах айильцев редко отражаются их чувства, но Хранительницы смотрели на Перрина нахмурившись или с неприкрытым недоверием.

– Я знаю, что вы чувствуете, – промолвил Перрин. – Знаю с того мига, как увидел вас с сестрами после сражения у Колодцев Дюмай.

Он не собирался объяснять, как от них пахло ненавистью и презрением. Сейчас он не улавливал ни того ни другого, но никто не способен столь долго сдерживать такую ярость, она непременно вырвется наружу. Она не исчезла, лишь спряталась где-то очень глубоко.

Делора фыркнула – точно полотно порвалось.

– Сначала говоришь, что их нужно баловать, потому что они тебе нужны, а потом выясняется, что ты дал слово защищать их. И что из этого правда, Перрин Айбара?

* * *

– Все. – Перрин встретил твердый взгляд Делоры, потом по очереди оглядел всех женщин. – Все правда.

Хранительницы переглянулись – легкое подрагивание века заменяет сотню слов, и ни один мужчина ничего не поймет. Наконец, поправляя ожерелья и поддергивая шали, они, по-видимому, пришли к согласию.

– Мы не убиваем учениц, Перрин Айбара, – сказала Неварин. Кажется, сама мысль о таком была для нее потрясением. – Когда Ранд ал’Тор попросил принять их в ученицы, он, наверное, думал о чем-то своем, но мы не даем пустых обещаний. Теперь они – ученицы.

– И останутся таковыми, пока пять Хранительниц Мудрости не решат, что они готовы к очередному шагу, – добавила Марлин, отбрасывая длинные волосы за плечо. – И обращаются с ними не лучше и не хуже, чем с остальными.

Эдарра, поднесшая кубок ко рту, кивнула.

– Скажи, Сеонид Трайган, что бы ты посоветовала ему насчет Масимы Дагара.

Сестра, вцепившаяся в юбку с такой силой, что Перрин даже испугался, как бы она не порвала тонкий шелк, ничуть не замедлила с ответом (тем паче что фраза Эдарры прозвучала как приказ).

– Хранительницы Мудрости правы, и ты должен их послушать. – Сеонид выпрямилась, с видимым усилием напустила на лицо спокойствие, хотя в глазах нет-нет да и сверкали гневные огоньки. – Я видела, что творили так называемые Принявшие Дракона, еще до того, как повстречалась с Рандом ал’Тором. Смерть и бессмысленные разрушения. Даже верного пса убивают, если он взбесится и у него из пасти пена пойдет.

– Кровь и пепел! – пробурчал Перрин. – Как я тебя после таких слов к нему подпущу? Ты клялась Ранду в верности, и тебе известно, что он хочет совсем другого! А что насчет тех слов – мол, «тысячи погибнут, если ты падешь»?

О Свет, если Масури тоже так считает, то лучше ему вообще отказаться от помощи Айз Седай и Хранительниц Мудрости! Даром не надо! Нет, еще хуже – глядишь, придется от них Масиму оберегать!

– Масури, как и я, считает Масиму бешеным псом, – ответила Сеонид, когда Перрин задал ей этот вопрос. Она вновь являла обликом воплощенное спокойствие. Холодное лицо Айз Седай не выражало никаких чувств. Запах был остро-настороженным. Сосредоточенным. Она не сводила с Перрина своих бездонных глаз. – Я клялась служить Дракону Возрожденному. И наилучшую службу я ему сослужу, прикончив это животное. Правителям известно, что Масима поддерживает Возрожденного Дракона. А стоит им увидеть, как вы обнимаетесь... Тысячи погибнут, если у тебя не получится подобраться к Масиме и убить его.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});