Шепот в ночи - Мэрилайл Роджерс

Элис поплотнее закуталась в коричневый плащ. Она вся дрожала от холода. Ей оставалось только молиться о том, что сэр Ульгер прав и они уже недалеко от места назначения. Они выехали днем, и с тех пор температура все время понижалась. У Элис возникло ощущение, что воздух стал ледяным.

— Бердин лежит там, миледи. — Ульгер показал на цель их путешествия. Он испытывал такое же чувство облегчения, что и его спутница. Будучи мужчиной, он привык к суровым переездам в любую погоду, но волновался за леди Элис. Он предупреждал свою жену, чтобы она не давала знатной леди такое поручение в такой день… Но иногда на женщин не действуют никакие уговоры.

Забыв о холоде, Элис разглядывала небольшую крепость, к которой они приближались. Крепость была построена довольно давно и выглядела очень просто. Ее окружал широкий ров. Вырытая земля была собрана в кучу в центре, образуя большой холм. На нем и стояло простое деревянное здание. По периметру снаружи образовывали стену плотно связанные бревна с остро заточенными концами. Элис улыбнулась. В прежние времена это была бы хорошая защита, но бревен явно недостаточно против современных осадных орудий. Этот вассал Дэйра со своими подданными находился под защитой Дэйра и мог не беспокоиться за свою безопасность до тех пор, пока его граф сам в безопасности.

Мрачная мысль вернула ее к переживаниям, в которых она провела всю долгую поездку. Элис пыталась себя подбодрить и не заметила, как они въехали в открытые ворота.

— Добро пожаловать, сэр Ульгер. — Голос прозвучал грубо, но широкая улыбка говорила об искренности приветствия. Говорящий с хитрым любопытством смотрел на его спутницу.

— Леди Элис привезла твоей жене новое средство для лечения ее болезней, — с безразличным видом объяснил Ульгер причину их визита. — Моя Клева сказала, что это чудодейственное лекарство.

Пока Ульгер помогал Элис слезть с лошади, она поймала на себе скептический взгляд хозяина дома, но сделала вид, что не заметила его.

— Миледи, разрешите познакомить вас с сэром Найэлом.

Мужчина неловко поклонился ей, а Элис ему приветливо улыбнулась. Найэл был поражен красотой гостьи и ее скромностью. Он быстро пошел впереди них к дому. Там, укутанная во множество мехов и покрывал, лежала его жена.

— Мойра, леди Элис привезла для тебя новое чудодейственное зелье, — саркастическим тоном сказал Найэл.

Элис поняла, что его сарказм был направлен не против нее, а против жены.

— Клева испытала смесь этих целебных трав и считает, что она очень хороша. — Элис подошла к своей «пациентке» и улыбнулась ей. — Я знаю, что это средство очень помогло моей старой няне. Она, по словам Клевы, страдает той же болезнью, что и ты.

Мойра с надеждой посмотрела на нее. Глаза у больной были красные. Элис еще раз убедилась в том, что даже когда болезнь была самовнушением, все равно всякая хворь мучительна.

— Это очень целебное лекарство. — Элис вытащила маленький пузырек из сумки, привязанной у нее к поясу. — Один раз в день по одной капле растворять в чашке воды. Но не больше, иначе это может быть опасно. Ты почувствуешь себя лучше после первого же приема, а к концу недели, я ручаюсь, ты поправишься.

Мойра взяла пузырек, а Элис позаботилась о чашке воды. Очень скоро после принятия лекарства ее глаза заметно очистились, и она смогла сесть, чтобы принять участие в оживленном разговоре с гостьей, обычно к ним приходили одни мужчины.

— Кенивер? Вы из Кенивера? — спросила Мойра, чтобы поддержать разговор.

Элис незаметно выпрямилась. Неужели до нее дошли слухи об обвинении, выдвинутом против ее отца? Элис удалось сохранить на лице улыбку.

— Да, мой отец — барон Кенивер, он — приемный отец вашего графа.

— Дэйра-Дьявола… — женщина резко замолчала. Она сильно покраснела оттого, что начала, не подумав, допытываться о прошлом графа. Ульгер и ее муж, нахмурившись, придвинулись поближе.

— Дэйр приехал в Кенивер, когда я была еще маленьким ребенком. — Элис хотела отвлечь внимание женщины от разговора о ее отце и внимание мужчин от слов Мойры, вызвавших их гнев. Она торопливо продолжала:

— Бедный мальчик очень терпеливо обращался со мной. Я всегда надоедала ему во время его упражнений с мечом, копьем и кинжалом. Он часто дразнил меня, но всегда, когда было нужно, помогал мне или тому, кому требовалась его сильная рука. Поэтому мой отец много-много раз утверждал, что Дэйр — его «лучший и храбрейший рыцарь».

Элис продолжала делиться своими воспоминаниями. Она рассказывала о тех случаях, когда Дэйр защищал слабых или доказывал свою верность тому, кто ее заслуживал. Эти правдивые истории очаровали ее слушателей.

Напоследок она даже призналась, как притворилась плачущей и попросила Дэйра взобраться на дерево, чтобы спасти ее котенка, который на самом деле просто не хотел слезать. Когда ее странствующий рыцарь, весь оцарапанный, принес ей это маленькое существо, она всего лишь посмеялась оттого, что ее проделка удалась. Дэйр так нашлепал ее, что за ужином ей было больно сидеть, хотя и он был очень этим расстроен. А она больше никогда не дразнилась за чужой счет.

Уже темнело, когда пара из Бердина неохотно распрощалась с леди Элис и сопровождавшим ее рыцарем.

Весь день Томас провел в утомительной поездке на дальние фермы. Поздним вечером он вернулся в замок. Присущее ему чувство юмора оставило его. Дэйр не присоединился к нему, как собирался, и Томас в волнении спрашивал себя почему. Его беспокойство росло оттого, что он видел, с каким подозрением относились к Дэйру простые люди, повсеместно повторяя о нем дикие истории.

Томас вошел в большой зал Уайта. Множество ничего не делающих слуг и стражников замолчали при его появлении. Арлен покраснел, и его лицо стало ярче волос, что выдавало его возбуждение. Очевидно, он спорил с кем-то, а остальные, не стесняясь, глазели на них. Томас не сомневался, что предметом обсуждения был граф, иначе разговор не прервался бы.

Эта сцена доказывала, что кто-то плохо относится к своим обязанностям. Он огляделся, ища того, кому следовало следить за слугами. Но он не увидел ни Элинор, ни Клевы. Ни даже Элис. Конечно, она не была обязана это делать, но, исполненная сознанием долга, нашла бы способ разрешить конфликт и подтолкнула бы этих людей к более стоящему занятию. Неудивительно, что здесь не было Сибиллин. Ее никогда не было там, где требовалось работать.

Он спустился вниз в переполненную кухню. Хотя там не прекращалась уборка, их перешептывание оборвалось. Томас достаточно пожил на этом свете, чтобы правильно оценить ситуацию. Он уже слишком часто обнаруживал это в тот день. Не найдя того, кого искал, он специально снова поднялся в большой зал. Почти все, кто был там раньше, ушли.