Загадочные сверхвозможности человека - Виктор Кандыба

Поэтому я стал разглядывать и ощупывать себя, сознавая себя в теле, но настолько эфирном, что я мог бы, кажется, рукой пронзить его насквозь, и оно, насколько помню, было окутано во что-то белое. Затем я встал против зеркала, но вместо того, чтобы увидеть в нем свое отражение, заметил, что по мере моего желания сила зрения моего увеличивалась настолько, что я проникал им сквозь зеркало сначала до стены, а затем и сквозь стену, по ту ее сторону, где я увидел изнанку картин, висящих на ней в апартаментах моего соседа, комнаты и мебель которого ясно предстали моему взору. Ясно отдавая себе отчет в отсутствии освещения в этих комнатах, я, однако, прекрасно видел все предметы и тут обратил внимание на тонкую струю света, исходящую из подложечной моей области, освещавшей все вокруг меня.

Я не был знаком с моим соседом, живущим через стену со мной, но знал, что сейчас он в отъезде. И не успел я почувствовать желание проникнуть в его квартиру, как уже очутился там. Каким путем?.. Не знаю, но мне казалось, что я проник сквозь стену так же беспрепятственно, так же свободно, как туда сначала проник мой взор. Словом, я впервые находился в комнатах моего соседа. Я осматривал их размещение, стараясь запомнить подробности их обстановки, и, подойдя к библиотечному шкафу, я особенно в памяти своей отмечал заглавия некоторых книг, стоящих на тех полках, которые приходились вровень с моими глазами.

Достаточно было одного моего желания, чтобы я без всякого с моей стороны усилия уже был там, куда потянуло меня.

Но с этого момента мои воспоминания делаются крайне смутны. Я знаю, что уносился далеко, очень далеко, кажется, в Италию, но не могу себе отдать отчета в том, что именно там делал.

Как бы потеряв всякую власть над своей мыслью, я следовал за ней, переносясь то сюда, то туда, смотря по тому, куда направлялась она. Она увлекала меня за собой прежде, нежели я успевал овладеть ею: обитательница храма уносила теперь храм за собой…

Проснулся я в пять часов утра, чувствуя себя измученным и как бы окоченелым. Я лежал в той самой позе, в которой с вечера прилег на кушетку, и пальцы руки моей не выронили недогоревшую сигару. Лампа потухла, закоптив стекло. Я улегся в постель, но долго не мог заснуть от дрожи, пробегавшей по всему телу. Наконец-таки сон охватил меня, и было уже далеко за полдень, когда я проснулся.

Посредством придуманного мною невинного предлога мне в тот же день удалось уговорить нашего консьержа вместе со мной посетить квартиру моего соседа, чтобы посмотреть, "не случилось ли там чего-нибудь", и таким образом я убедился в том, что мебель, картины и заглавия книг, мною виденные, – все было так, как я видел предыдущей ночью непонятным для меня путем…

Я, конечно, обо всем этом никому ничего не говорил, а то ведь сочтут за полоумного или скажут, что у меня был припадок белой горячки".

Во времена Григория Юма о возможности таких "приключений" в Европе мало кто знал. В наши дни о феномене "выхода из тела" написаны книги. Например, в уже упоминавшейся книге преуспевающего американского бизнесмена Роберта А. Монро "Путешествия вне тела", перевод которой вышел в издательстве "Наука" в 1993 году, автор излагает опыт своих более чем 900 дневных и ночных "приключений", подобных испытанному Григорием. Правда, официальная наука до сих пор проявляет настороженность к таким сообщениям, и те, кто отличается умением "выходить" из тела, как и Григорий Юм, пока предпочитают об этом помалкивать…

ТАЙНЫ ТАНТРА-ЙОГИ

Широко известно, что учение Тантра-йоги настаивает: абсолютная реальность, Urgrund, содержит в себе все двойственные противопоставления и противоположности, слитые в состоянии абсолютного Единства (аджава). Творение есть взрыв изначального единства и разделение двух противоположных принципов, инкарни-рованных в Шиве и Шакти. Всякое относительное существование предполагает состояние двойственности, и вследствие этого предполагает существование страдания, иллюзии и "рабства". Конечная цель посвященного, практикующего тантру, – объединить в своем теле два противоположных начала – Шиву и Шакти. Пробужденная с помощью определенных йогических техник, Шакти, спавшая в виде змеи (кундалини) в основании тела, от чакры к чакре поднимается по срединному каналу (сусумма) к вершине черепа (сахасрара), где заключен Шива, и соединяется с ним. Это соединение божественной пары внутри его тела трансформирует йога в своего рода "андрогина". Однако следует подчеркнуть, что обретение андрогинных качеств – лишь один из аспектов целостного процесса, ведущего к слиянию противоположностей. В тантрической литературе говорится о множестве пар оппозиций, которые должны быть воссоединены. Луна и Солнце должны стать одним, так же как должны слиться две мистических вены – ида и питала (символизирующие эти два небесных тела), и два дыхания – прана и апана. Но, что самое важное, праджна, мудрость, должна соединиться с упата – средством ее достижения, а шунья, пустота, – с каруной – состраданием. "Хеваджра-тантра" говорит также о состоянии "двух в одном", когда женский элемент трансформируется в мужской первопринцип (II, IV, 40-7; изд. Snellgrove, с. 24 и сл.). Это воссоединение противоположностей соотнесено с парадоксальным сосуществованием самарасы и нирваны. "Нет нирваны вне самарасы", – говорил Будда, согласно "Хеваджра-тантре" (II, IV, 32).

Все это в итоге свидетельствует о том, что мы имеем дело с coincidentia oppositorum, достигаемым на всех уровнях Жизни и Сознания. В результате объединения противоположностей уничтожается опыт двойственности и происходит трансцендентное преодоление мира феноменов. Йог достигает состояния безусловной свободы и трансцендентности, выражаемого словом самараса ("благословенность"), парадоксально переживая опыт совершенного единства. Некоторые тантрические школы учат, что самараса достижима преимущественно путем практики майтхуны (ритуальное половое сношение) и характеризуется "остановкой" или "сковыванием" трех главных человеческих функций: дыхания, семяизвержения и мышления. Слияние противоположностей ведет к остановке биосоматических процессов и психоментального потока. Неподвижность этих функций, которые особо текучи по своей природе, свидетельствует о том, что адепт покинул человеческое состояние и перешел на трансцендентный план.

Рассмотрим религиозно-космический символизм, используемый для описания того, что такое объединение противоположностей. Йог одновременно является Космосом и Пантеоном; он воплощает в своем теле Шиву и Шакти и множество иных божеств, которые в конечном счете сводятся к данной архетипической паре. Две основные фазы садханы в Тантра-йоге – это (1) подъем на космический уровень психосоматического опыта и (2) упразднение Космоса, символическое возвращение к ситуации, когда изначальное Единство еще не было разорвано актом Творения. Другими словами, освобождение в наслаждение абсолютной свободой тождественны обладанию полнотой, существовавшей до сотворения мирз. С какой-то точки зрения, парадоксальное состояние, достигаемое адептом Тантры в самарасе, сходно с переживанием ритуальной оргии и докосмической тьмы: в обоих этих состояниях формы воссоединены, противоречия и оппозиции сняты. Однако следует отметить, что последнее сходство – лишь формально, ибо, преодолевая этот мир в достигая трансцендентности, йог не возвращается к блаженному пренатальному состоянию, обычно соотносимому с докосмической тьмой. Вся тантристская символика воссоединения и обретения целостности указывает на то, что йогин более не подвластен космическим ритмам и законам, Вселенная перестает для него существовать, он вышел за пределы Времени, туда, где Вселенная еще не сотворена.

Когда говорится, что адепт "освободился от Космоса", это означает, что он преодолел состояние всякой обусловленности, достиг недвойственности и свободы. В классической Йоге "возвращение, через самадхи, к изначальной недвойственности привносит новый элемент в изначальную ситуацию (существовавшую до разделения действительности на двойственный объект – субъект). Этот элемент – знание единства и блаженства. Это "возвращение к истокам", но с тем отличием, что'"освободившийся в этой жизни" возвращается к изначальной ситуации, обогащенной измерениями свободы и высшего сознания.Чтобы выразить эту разницу, он не возвращается автоматически к "заданной" ситуации, но воссоединяет изначальную полноту после того, как обретен новый и парадоксальный уровень бытия: сознание свободы, не существующей в Космосе – ни на уровне Жизни, ни на уровне "мифологической божественности" (богов-дэвов), – по существующей лишь в Высшем Бытии, Ишваре".

Любопытно отметить, что парадоксальное состояние адепта, Оживай мукта, – того, кто достиг реализации и вышел за пределы обусловленности, – какими бы терминами ни называлось это состояние: самадхи, мукти, нирвана, самараса и т, д., – это состояние, находящееся за пределами воображения, описывается противоречащими друг другу образами и символами. С одной стороны, используются образы, выражающие чистую спонтанность и свободу (дживан мукта – камакарин, "тот, кто движется по собственной воле"), когда об адепте говорится, что он может "летать по воздуху"; с другой стороны, используются образы абсолютной неподвижности, окончательной остановки всякого движения, замороженности. Сосуществование этих противоречащих друг другу образов объясняется парадоксальностью ситуации человека, "освободившегося при жизни ", он продолжает существовать в Космосе, хотя более не подчинен его законам; фактически он более не принадлежит Космосу. Образы неподвижности и полноты выражают преодоление всяких ограничений, накладываемых реальностью; ибо система ограничений – Космос – должна быть определена в терминах становления в силу ее непрестанного движения и напряжения, возникающего между оппозициями. Прекратить движение, не разрываться между противоположностями равносильно тому, чтобы прекратить свое существование в Космосе. Но, с другой стороны, ускользнуть из-под власти оппозиций равнозначно обретению абсолютной свободы, совершенной спонтанности – и лучше всего это выражается в образах движения, игры, пребывания сразу в двух местах или полета.