Халява для раззявы - Кондратий Жмуриков

– Фиг тебе, умереть. Я тебе друг или кто?

Разговор прервался трелью телефонного звонка, звонок был долгий, междугородний. Максим поднял трубку, поговорил и вернулся в комнату совершенно другим человеком. Он кинулся к Филимону и начал его трясти изо всех сил, пытаясь доораться до его затуманенного сознания:

– Фил, Фил, мы выиграли! Мы все-таки добились своего!!! Мне сейчас, только что, Софочка звонила. Ну та, которая позор семьи, помнишь?

Филимон едва кивнул головой.

– Нет, ты мне словами скажи, помнишь?

Филимон снова кивнул головой.

– Не хочешь? Ну ладно. Фил, куда ты дел тот журнал, которым в нас Сивухин запульнул? Ну там на киностудии. Ты вроде его с собой взял.

Лицо Филимона исказилось как от зубной боли, он с немым укором посмотрел на друга, опять о больном?

– Мне хочется на него взглянуть, дай пожалуйста, как можно спокойнее сказал Максим.

Лоховский нагнулся и вытащил из-под кровати потрепанный чемоданчик, верного спутника его немногочисленных командировок и поездок на отдых. Он неторопливо открыл чемодан и вытащил чуть пожелтевший журнал. На обложке была помещена фотография товарища Папанина и Маманина в обнимку с каким-то бородатым мужиком.

Внизу мелкими буквами стояла подпись русские полярники и известный исследователь Антарктиды шведский ученый Шнадсонс-Шмудсен, на Северном Полюсе.

Максим едва сдерживая возбуждения, взял из рук друга журнал. Он дрожащими пальцами начал перелистывать страницы пока не добрался до нужно ему статьи. Филимон глянул через плечо, чем так заинтересовался друг. Статья называлась «Пламенные объятия на самой ледяной земле». она сопровождалась большим количеством фотографий.

Лицо Максима побледнело, он крепко держа журнал в руках, подошел к столу налил из графина воды в граненый стакан. Выпил. Хотел было снова налить, но потом махнул рукой и начал жадно пить из графина. Утолив жажду, он повернулся к Лоховскому, повалил его на кровать и начал трясти:

– Фил, мы с тобой миллионеры. Мы богаты! Фил… ты слышишь меня – кричал он тряся приятеля.

– Задушишь, – произнес Лоховский пытаясь высвободиться из объятий друга.

– Заговорил?! Ура! Скажи, скажи еще что-нибудь, пожалуйста, – все еще не веря просил Максим.

– Оставь меня в покое, дай мне умереть. – устало произнес Филимон.

– Дурак, придурок, трижды придурок, у нас с тобой теперь куча денег! – потрясая журналом кричал на него Макс.

– Мне только что звонила Соня. Вот этот самый журнал разыскивается по всему миру. Вот читай: «Шнадсон, Шнадсон.»

В мире не сохранилось ни одной фотографии этого самого Шнадсона, миллиардера, ученого, основателя фонда и т. д. и т. п. Во время второй мировой войны весь архив был уничтожен. Рукописи были спасены, а фото нет. Это единственное изображение этого самого Шнадсена. Мы можем получить за него бешеную кучу зеленых. Захотим выставим на аукционе, захотим так продадим. Этот самый Шнадсон основатель какого-то популярного учения. В Америке среди его приверженцев самые богатые люди… Они нам за этот журнал все отдадут…

Филимон не верил своим ушам, он просто отказывался поверить в удачу.

– Ты шутишь? Да, ты меня разыгрываешь. Если бы это было правдой мы бы об этом давно знали…

– Это правда, просто Софочка, совершенно случайно, на эту информацию в Интернете напоролась. Она узнал об этом совсем недавно и срочно позвонила мне. Я ей сообщил в какой мы гостинице остановились… Ну и… Теперь я построю свой Детский Городок… И… Ой, сколько я всего теперь сделаю…… Я попросил Соню приехать, нам теперь очень понадобиться помощь специалиста. Она все-таки во всех этих делах понимает… Ты не против?

– Я? Погоди, я ничего не могу сообразить, у меня сейчас голова от всего этого лопнет. Я не верю. Макс, скажи это правда? Может ты меня разыгрываешь? Ты скажи, не бойся, я все равно больше молчать не буду. Максим, пожалуйста… Макс, я тебя так уважаю, если бы не ты… Ты… Я… тебе только все время мешал, только ныл… Я преклоняюсь перед тобой… Хочешь я перед тобой на колени стану…

Лоховский то плакал, то смеялся, то верил, то не верил. Максим кинулся поднимать друга с пола:

– Ты что, сдурел? Причем тут я. Ты этот журнал сохранил, понимаешь? Ты мне про марку рассказал, если бы не ты ничего этого не было бы. Это я тебя благодарить должен… Хочешь я перед тобой на колени стану… Да я тебя как брата люблю…

Лоховский кинулся поднимать друга с пола, они обнялись и рухнули на ковер.

Привлеченная шумом в номер заглянула горничная. Она увидела как на полу обнимаются и целуются, два здоровых мужика, объясняясь в любви друг другу.

– Тьфу, педики. Развелось как голубей. Нет бы женщине одиночество скрасить, а они…

С шумом горничная хлопнула дверь, это привело в чувство приятелей. Они сели уставились друг на друга и захохотали как ненормальные.

– Приводим себя в порядок и на вокзал, Соню встречать. – произнес Максим, помогая подняться с пола другу. – У меня к тебе только одна просьба… не ляпни при ней ничего про… ну сам понимаешь… про других.

– А что у вас это серьезно? – проговорил Филимон.

– Не знаю, но она мне нравиться.

– Ну если нравиться, тогда конечно это серьезно… – сдерживая улыбку ответил Филимон Аркадьевич.

* * *

Вернувшись их Хенровска, Костик ушел в крутой запой. Вначале он пил на с какими-то друзьями. Потом занимал у Козябкина, после стрельнул у Зиночки и Маши. Крах мечты он переживал очень болезненно. Такого пинка от судьбы Константин не ожидал. Удача соблазнила и пропала, сверкнув как на на ночном небе падающая звезда. Оставалось только одно, испытанное и проверенное годами средство – пить. Денег в долг больше никто не давал, пить не приглашали. Из ценного в квартире оставался старенький телевизор, который Константин периодически закладывал и выкупал обратно. Сегодня снова настала его очередь. Костик допивая остатки чего-то мутного, отдающего дешевым самогоном, размышлял: кому бы всучить телевизор подороже, так чтобы деньги сразу… Он включил ящик и уставился на экран, посмотреть так сказать напоследок…

– А теперь сообщение нашего специального корреспондента из Вашингтона. Он присутствует на весьма необычном приеме. Сегодня наши соотечественники получат чек на весьма кругленькую сумму.

На экране появился лощеный молодой человек в смокинге.

– Мы ведем свой репортаж из Центра имени Шнадсона-Шмудсена. Шнадсон-Шмудсена известный исследователь Антарктиды, миллиардер, учредитель ряда фондов и центров, а так же популярного в Европе и Америке учения о здоровом образе жизни и здоровом бизнесе «reasonable cold» – разумный холод. «Ризкулд», это образ жизни, образ общения, который выбирают многие известные политики, бизнесмены, Голливудские звезды. До недавнего времени многочисленные сторонники этого движения не знали как выглядит в лицо их идейный вождь. Дело в том, что во время второй мировой войны музей-архив, где хранились подлинные рукописи и фотографии этого выдающегося человека были уничтожены во время пожара. В мире почти не осталось изображения господина Шнадсона-Шмудсена.

Ходили легенды, что в России сохранились экземпляры одного журнала «Будни Механизатора», где полярник был снят с нашими выдающимися исследователями. И вот сегодня эта легенда нашла свое подтверждение. Это номер с фотографиями Шнадсона-Шмудсена был сегодня продан двумя русскими коллекционерами Центру «Ризкулд» имени Шнадсона-Шмудсена в Вашингтоне.

Оператор крупным планом показал двух мужчин в смокингах, которым пожимает руки какой-то солидный мужик. Мужчины повернулись в сторону оператора и улыбнулись.

Сивухин уставился на экран, по самому краю бежала надпись: «Русские коллекционеры из города Кукуевска Филимон Аркадьевич Лоховский и Максим Леонидович Брюсвилов».

Костик прибавил звук, ущипнул себя за ягодицу, стукнул пару раз по лбу, в надежде, что наваждение рассеется. Ни чего подобного не произошло. С экрана телевизора все так же победно улыбались две знакомо-ненавистные рожи. Костик отчетливо увидел сцену, разыгравшуюся тогда, в павильоне киностудии. Он, сидя под самым потолком в люльке оператора с ехидным смехом, сбрасывает вниз журнал с фотографиями бородатых мужиков. Лоховский стоя на коленях, перелистывает журнал…

В этот момент, там в Вашингтоне, крупным планом перед камерой показывали журнал. С теми самыми бородатыми мужиками. Тот самый, который он вот этими своими руками бросил Фильке Лоховскому. Не может быть! Двести тысяч долларов! Своими собственными, вот этими рученьками, на блюдечке с голубой каемочкой. Бросить свою мечту… У-у-у-у-у-у!!!

Сивухин снова взглянул на экран. Филимон в своем смокинге похожий на пингвина-переростка, подмигнул ему и показал язык. Затем Лоховский приблизился к краю экрана, высунул голову в комнату и обратился к Костику: