Семнадцатая жена - Дион Страда

сверху натянуть затрещавшую по швам белую шубу. Ободрать ещё один карниз ради кусков ткани, которыми он обмотал ступни, назвав это странным, как оказалось потом русским словом, «портянки» и воспользоваться милыми цыплячьего цвета шлёпанцами, вызвавшими недоумение у Мины. Откуда на самолёте Юлии Девил могла взяться такая вещь?

Чёрный корпус самолёта напоминал пингвина, попытавшегося научиться летать, но закономерно потерпевшего неудачу. За упавшей машиной тянулась длинная просека, сделавшая редкую рощу на склоне холма ещё более редкой. Шасси оказались выпущены, но на неровной почве правое под крылом или сломалось, или изначально не зафиксировалось, поэтому одна сторона самолёта и была ниже. Под тяжестью корпуса крылья выгнулись, и фюзеляж машины просел почти до земли. Правый двигатель вспахал в грунте широкую борону и обеспечил небольшой поворот, благодаря отключению почти всего хотя бы не началось пожара при столь жёсткой посадке. Сложно сказать, являлась ли их достаточно успешное приземление великой удачей, они всё-таки выжили, или же идеальной работой некой дополнительной бортовой спасательной механики. Но от кого удача отвернулась точно, так от хозяина небольшого дома или лесной сторожки, удар о которую и ознаменовал конец посадочной полосы. Самолёт, словно консервный нож, вскрыл дощатую банку домика, обрушив всю постройку. Над обвалившейся и теперь лежавшей на чёрном корпусе крышей возвышалась каминная труба. О том, чтобы поискать в её развалинах какие-то другие вещи не могло быть и речи, зато в покосившейся пристройке, присыпанной деревянными обломками, красовался старенький Лэнд Ровер. Ключи лежали в бардачке, и, выбив заевшие двери гаража-пристройки, Стефан на максимально возможной скорости повёз их подальше от места «посадки».

Отто Бёлер медленно шёл по широкому, ярко освещённому коридорулабораторий биотехники подземной части Сент-Идена, стараясь не смотреть по сторонам. Он предпочитал не заходить без особой надобности на территорию царства Артура Макдэниэла — Виктора Франкенштейна на службе Дмитрия. За толстыми, не пропускающими звук и способными выдержать пулемётную очередь, стёклами препарировались и разбирались на части несколько десятков видов млекопитающих.

Идея о создании гомункула отравляла умы людей с давних времён, предпринималось множество попыток, и сейчас мир переживал очередной виток популярности алхимической химеры. Артур Макдэниэл грезил создать жизнеспособный синтез механизма и живого организма, наградить машину душой, а человека её мощностью. Однако путь к этой светлой мечте лежал через сотни изуродованных трупов, которые оценил бы и Менгеле с коллегами по цеху. Управляющий объединённым штабом безопасности прекрасно знал, что у самого мистера Идена подобные научные изыскания сначала вызывают рвотные позывы, а уже потом финансовый интерес, но последнее всё-такибрало верх. Деньги Артур Макдэниэл получал не от доходов корпорации Иден, а благодаря пожертвованиям радеющих за науку государствам и организациям, желавшим получить первыми уникальные возможности, соблюсти секретность и всё это подальше от родных границ. Тезис «наука без границ» в столь безграничном ключе сам Дмитрий, как казалось Отто, позаимствовал у своей коллеги Калисы Фокс, также любившей приютить широко мыслящих, но не понятых на родине учёных и исследователей.

Пройдя через очередную секцию, напоминавшую что-то среднее между автомобильной разборкой и выставкой-распродажей в морге, Отто Бёлер вышел в просторный восьмиугольный холл и увидел это, ещё одного неприятного жителя лаборатории биотехники, проводившего здесь большую часть времени. Мраморная тварь лежала на синем кафельном полу и медитировала с полузакрытыми красно-оранжевыми янтарными глазами, наблюдая за происходящим в одном из помещений. Передние лапы были сложены крест-накрест, словно у домашней кошки, устроившейся на диване, хвост неподвижно обхватывал туловище и сложенные крылья, лишь его пушистый мраморный кончик с точностью хронометра двигался из стороны в сторону. Сами крылья расслаблены и словно мантия, дополняющая роскошный головной убор, закрывают львиную тушу. Сфинкс просил называть его Эхнатон, что вполне логично, в отличие от другой полу животной твари, уже шумерского фольклора, предпочитавшей именоваться Каем. Хотя конечно они оба, как и Асфодель, были куда новее, чем эпохи, под которые их стилизовали неизвестные скульпторы. Мраморные создания по технике исполнения соответствовали эпохе Возрождения, если конечно не созданы неким потусторонним способом. О попытках провести над ними радиоуглеродный анализ Отто не слышал. И всё-таки, чем так притягивало его это место? Мужчинапостарался выкинуть данную мысль из головы и поскорее пересечь холл.

— Он считает, что это мило, — чужая мысль обожгла разум управляющего безопасностью, и спустя паузу продолжилась, отвечая на ещё один вопрос. Сфинкс, судя по всему, почувствовал Отто задолго до того, как человек увидел живую статую, — Интересно слушать последние мысли подопытных, их угасание. Когда под действием анестезии мозг до последнего момента занят рутинными заботами, лишь в последний миг озаряясь вспышкой реальности. Внутри тебя капается стайка жадных стервятников, а ты пытаешься вспомнить заплатил ли по счетам, гадаешь, какую оценку дочка получила за контрольную работу в школе.

Управляющий объединённым штабом безопасности невольно застыл на месте, Эхнатон так и не повернул к нему царственной головы, продолжая наблюдать за техниками-биологами. Отто Бёлер проследил за взглядом мраморного создания. Как и весь лабораторный комплекс, помещение с тёмно-синим кафельным полом и зелёными стенами, залитое ярким безжизненным и бесцветным светом, наполняла громоздкая аппаратура, неведомого для немца назначения. На хирургическом столе в кровавом месиве сложно было определить всё ещё живого человека, со всех сторон к нему тянулись провода и трубки, несколько механических конечностей лежало рядом, люди в специальных костюмах деловито суетились, пара стационарных ботов замерла, растопырив свои телескопические насекомоподобные отростки, ожидая новых команд.

— Не советую искать их этим способом — чужие мысли продолжили своё движение в голове управляющего безопасностью. Он неоднократно сталкивался и общался подобным образом со всеми тремя порождениями камня, но к столь наглому вторжению в свой разум привыкнуть невозможно.

Если комплекс Седьмая жена использовался сугубо для поиска сородичей Асфодель и её друзей, поиска по-прежнему безрезультатного, для целей корпораций была переоборудована шахта Первая жена. Её построили около шестисот лет назад люди, также как Дмитрий, Калиса и Юлия, избравшие путь сотрудничества с мраморными созданиями, однако, не справившиеся с организационными вопросами. С помощью правильно выбранного расположения и ориентации ярусов сооружения в пространстве, а теперь ещё и специальной аппаратуры, стало возможным усилить те способности людей, которые лежат за рамками классической науки, и объединить их в единый разум. Теоретически, комплекс мог выполнять целый спектр задач, граничащих на грани фантастики. Практически, ему пока была доступна только одна функция — поиск людей, но весьма эффективный. Именно благодаря Первой жене удалось всего лишь за три дня вычислить самого лучшего вора Европы, и теперь Отто Бёлер, собирался с помощью Артура Макдэниэла использовать её вновь. Конечно, место падения Нетопырь-Дельты Юлии Девил не было тайной,