О зверях и людях - Карл Гагенбек

Еще четыре года нам было суждено работать втроем над расширением уже тогда широко разветвленного по земному шару нашего предприятия. Мне, Лоренцу Гагенбеку, было поручено управление нашим цирком, находившимся в Северной Америке на гастролях после окончания всемирной выставки, а также руководство заморской торговлей зверями. В то время как Генрих устраивал по образцу Штеллингена зоологический сад в Риме и снабжал его зверями через Гамбург, я снаряжал по случаю гастролей нашего цирка в Буэнос-Айресе в 1910 году первую экспедицию в Антарктику. Удачливый путешественник Иоганн Палленберг, брат известного скульптора, привез в Штеллинген впервые трех морских слонов и несколько редких видов пингвинов, которые, будучи выставлены в новом бассейне панорамы Южного полюса, вызвали сенсацию. Другой достопримечательностью сезона были привезенные Гансом Шомбургком из Либерии карликовые бегемоты.

К сожалению, в первые сорок лет существования нашего предприятия по торговле животными многие из привозимых редких экземпляров не были еще достаточно изучены зоологами. Брауншвейгский профессор доктор Ноак был первым зоологом, изучавшим сомалийского осла (Asinussomaliensis Noak), который в свое время привлек внимание Бисмарка, и после этого всегда проявлявший интерес к вновь поступающим к нам животным, разделяемый так же и Лидеккером в Англии. К 1913 году уже насчитывалось 60 новых видов млекопитающих животных, которые впервые были живыми ввезены в Европу Гагенбеком. Позднее, когда находившиеся у нас на службе зоологи — д-р Соколовский, д-р Кноттнерус-Мейер, профессор-доктор де Бо и Жуковский — посвятили себя изучению этой области зоологии, число новых видов значительно увеличилось и не ограничивается доставленным впервые в 1937 году живым морским леопардом (Ogmorhinusleptonyx Blainville). Если столь большой интерес вызвали млекопитающие животные, хотя и известные ученым, но никогда не показанные в неволе ни в Германии, ни в Европе, ни вообще где бы то ни было, то еще большее внимание со стороны зоологов было приковано к тем видам животных, которые благодаря нашему импорту демонстрировались впервые. В научной литературе таким животным давали названия с приставкой «hagenbecki», как, например, гигантскому кенгуру (Macropushagenbecki Rotschild, Северная Австралия), которого в данном случае так классифицировал английский любитель животных сэр Уолтер Ротшильд.

Сотнями насчитываются новые виды животных, которых обнаружил в Восточной Сибири наш старейший, ныне здравствующий 97-летний путешественник фриц Дорриес, собравший за двадцать семь лет своего пребывания в этой части России около 87 000 экземпляров одних только насекомых, бабочек и т. п. Он был другом детства моего отца и сыном упомянутого в первой главе книги булочника, которому мой отец показывал свою коллекцию жуков из Вест-Индии. Когда оба приятеля поймали своих первых лягушек у гамбургских городских стен, то стража с алебардами, охранявшая Миллернские ворота, брала еще с прохожих по шиллингу за право прохода через эти ворота, а спустя 25 лет молодой энтомолог исходил для Карла Гагенбека вдоль и поперек остров Сахалин, и это было в то время, когда мой отец снабжал животными устроенный по его плану североамериканский зоологический сад в городе Цинциннати (штат Огайо).

К началу нашего века имя Карла Гагенбека стало нарицательным во всем мире. Дело, которому он посвятил свою жизнь, получило заслуженное признание. Зоологические и научно-естественные общества Франкфурта-на-Майне, Копенгагена, Лондона, Москвы, Парижа, Амстердама и Нью-Йорка выбрали его СВОИМ почетным членом. Парижская Академия наук присвоила ему почетное звание Officierd Academie de France. Бесконечное число знаменитостей посетило моего отца, выражая ему свое восхищение и признательность. К сожалению, нет больше среди нас моего брата Генриха — прирожденного летописца… Он был оформителем многих европейских и североамериканских зоологических садов и строителем новых громадных загонов в Штеллингене, тогда как мне было предопределено объехать с цирковым балаганом девять раз вокруг земного шара и зарабатывать в мильрейсах, долларах, иенах и пиастрах деньги, которые были жизненно необходимы для подобного приятия.

Последние месяцы жизни Карла Гагенбека все мы вспоминаем с глубокой скорбью. Он предчувствовал близкий конец и своевременно составил завещание, не забыв в нем никого из своих старых сотрудников. До самого последнего дня он выезжал в зоопарк к своим любимцам, которых он всех хорошо знал.

Вечером 14 апреля 1913 года газетные телеграфные агентства разнесли по всему миру весть о смерти Карла Гагенбека, Еще в течение долгого времени после этого международная пресса посвящала «королю зоологических садов и торговцев зверями» обширные статьи и длинные некрологи, в которых отображались жизнь и деятельность моего отца. Знаменитые писатели брались за перо, составляя прочувствованные некрологи. На третий день наши сторожа еще раз пронесли через весь зоопарк гроб на его пути к Ольсдорфскому кладбищу, останавливаясь согласно последней воле моего отца на его любимых местах.

Нам после его смерти остался как самое дорогое завещание плод трудя всей его жизни — Штеллингенский зоопарк. На наших плечах лежала тяжелая задача: необходимо было спасти и по мере сил восстановить наше, разветвленное по всему миру предприятие, жестоко пострадавшее в результате двух разорительных мировых войн. После первой мировой войны мы еще располагали, хотя и сильно поредевшим, зоопарком и источником для его восстановления в виде успешно гастролировавшего в нейтральных странах «Цирка Карла Гагенбека», а после второго мирового пожара казалось, что новаторскому делу моего отца был нанесен смертельный удар.

Сотни ценных и требующих долгого времени для их выращивания животных вместе со многими павильонами и загонами Штеллингеиского зоопарка были уничтожены за 90 минут бомбардировкой в 1943 году. Разрушено было и здание нашего цирка в Вене, а также почти все оборудование странствующих цирков. Смерть вырвала из наших рядов ближайших сотрудников. Нет больше среди нас моего незабвенного брата Генриха и моего любимого сына Герберта.

На фоне чадящих груд мусора, несмотря на невероятную нужду в самом необходимом, мы немедленно начали работу по восстановлению Штеллингена. Наши бравые рабочие слоны совместно со старыми сторожами и служащими убирали обломки зданий и развалины павильонов. Спустя год уже зеленели свежие газоны па сожженных бомбами участках зоопарка, и цветочные клумбы распространяли аромат на месте воронок от бомб. Подобно эмблеме Штеллингена, карабкаются каменные козлы по вздымающимся ввысь зубцам утесов, взирая с высоты на животный мир всех частей земного шара, который хотя и сильно поредел по сравнению с прошлыми временами, но снова будет.