Колдун. Из России с любовью. - Вадим Крабов

Ноги Вальчикан задрожали, словно она слышала приказ-заклинание, сопротивляться которому с каждой секундой становилось все сложнее и сложнее. Даже при огромном желании, убежать у неё уже не получилось бы. В данный момент её не занимало, как могут дрожать отсутствующие ноги, её обуревали стыд, сожаление и досада. Она почти смирилась с неизбежностью, оставалась лишь капля надежды. Скоро она встретится с любимым дедом и с познакомится с родителями, которых не видела с раннего детства.

"Мама у меня наверняка красавица…", — подумалось ей и ноги девушки бессильно подогнулись.

Вдруг вспыхнула ослепительно-яркая голубая вспышка и Вальчикан услышала насмешливый, но в то же время властный, преисполненный высокомерия голос молодой, уверенной в себе женщины:

— Вставай, красавица, нечего в пыли валяться.

Окончательно запутанная, не отошедшая от прощания с жизнью, шаманка поднялась. Вяло обратила внимание на отсутствующие конечности. Как падала, как бежала — непонятно.

— Говори, сладенькая, кем тебе приходится Егор ор'Комес?

— Что? Я… ничего не понимаю… я жива?

— К сожаленью, да. — Усмехнулся голос. И рявкнул. — Отвечай по существу!

По сознанию девушки словно сквозняк пролетел, мысли обрели ясность и четкость, ни одного сомнения не осталось. Разве что появилось ощущение собственной ничтожности перед разлитой вокруг силой, впрочем, настроенной пока доброжелательно.

— Я знаю Егора — Белого Шамана, его фамилия Комес, пришла позвать его душу. Он мне никто, я познакомилась с ним во время похода к "забирающим души", он всех убил, но и сам оказался на пороге мира мертвых. — Отчеканила, как на давно заученном докладе.

— Действительно, никто. Жаль. Тебе не удастся его позвать. Знаешь ли ты в своем мире кого-нибудь, кто его любит?

— Знаю, — твердо ответила Вальчикан.

— В следующий раз проведите обряд совместно, у вас получится. — Распорядилась невидимая собеседница.

— Но… — девушка не знала, как обратиться. — Госпожа! Я хотела попасть на порог мира мертвых, в долину предков, а оказалась здесь! Или это и есть?..

— Любить надо сильней! — презрительно оборвало её "сияние". — Тебя падальщики притянули. Оголодали они совсем, охоту устроили. У тебя такая вкусная прана, что даже я облизываюсь. Все, прощай… сладенькая. — После этих слов, Вальчикан окончательно втянулась в землю.

Пимена, как все боги, не любила выполнять обещания и старалась их не давать, тем более смертным. Но если бессмертные обещали, то все же старались исполнить. Частенько, в отместку за "унижение" цеплялись за явную казуистику и результат получался таким, что "заказчик" и сам жалел об исполненном обещании. Например, вечную жизнь могли обеспечить в загробном мире, богатством могли буквально придавить, засыпав золотом и так далее.

Пимена не собиралась мстить Лионе таким образом — себе дороже. Да и не была она злопамятной или мелочной и излишней гордыней не страдала.

Метки Егора в его родном мире оказались всего у двух человек. С одной стороны, это очень странно, учитывая, что мир родной, а с другой — это к лучшему, легче проследить. Богиня не обманывала, когда говорила, что не может вытащить Егора из Нигде, туда ей дороги не было, и на Землю спуститься не могла, но по другой причине.

Слишком далек этот заштатный мирок от её домена, местные боги не поймут подобного вояжа: "Ну и что, что мир ничей? Тебе-то какое дело? Сами разберемся. Праны на всех не хватит, шалишь! У тебя есть свой райончик, там и гуляй, а пока держи плюху, для профилактики. Без обид?". — Пример, конечно, утрирован, звучит по дворовому, но примерно так и обстояло дело. Единственное место, где Пимене можно появиться, не рискую нарваться на наглую "шантрапу" — верхний слой тонкого мира в районе Земли, слой так называемых падальщиков. Это слабые духи, когда-то бывшие людьми, которые в силу разных причин не получили настоящего посмертия. Они паразитировали на проходящей сквозь слой пране. В мирах, не посвященным конкретным богам, её было более, чем достаточно, духам хватало эманаций от одного только её прохождения.

Это опять было явное вмешательство Создателя: одна душа, помеченная Егором, оказалась "говорящей с духами". Нет, смещения вероятностей Пимена не заметила, но это же Создатель! А случайностей во вселенной не бывает. Богиня относилась к той части небожителей, которые были уверены в этом. Другая часть оставляла случайностям право на существование. Не все же отписывать Создателю, в самом деле!

Пимена лукавила, говоря Розе, что её притянули падальщики. Как только богиня почувствовала начало отщепления части души от человека с меткой, то сразу подправила вероятности и обеспечила попадание брахмы (мобильной части души) в нужный ей слой. Однажды, оказавшись в плену у одной такой брахмы, у Лионы, пронырливая небожительница вызнала об этих сущностях все и теперь использовала эти знания. Про "сладость" праны богиня не обманывала: у всех шаманов, как впрочем и у магов, она была "вкусной".

Пимена сделала свое дело, осталось подождать результата. В принципе, ей было все равно, чем закончится "операция по спасению", но она была еще очень молодой и очень любопытной. Осторожно, буквально "одним глазом" осталась приглядывать за всеми Егоровскими метками.

Глава 22

После долгих споров с начальством Шувалов добился разрешения привлечь Зину к операции "спящий красавец". Во время следствия, кроме как на очной ставке, подельникам общаться не положено — закон непреложный, многократно проверенный. "Ну и что, что одна из подследственных "ни при делах"?", — отвечали ему, имея в виду Розу. Это, мол, исключительно ваша недоработка. "Вербовка эвенкийки, конечно, ход сильный, но мы-то с вами понимаем…", — намекали ему, не желая делить с ним ответственность. Аргумент "Зина любит Егора и только она может его позвать" Шувалов, разумеется, не приводил, да и сам в нем сомневался. В итоге, свел девушек в неопределенном "следственном эксперименте", якобы "для воссоздания обстоятельств". Генералы, заранее сверлившие себе дырки под ордена, облегченно вздохнули. Если и полетит чья-нибудь голова, то только Шуваловская.

— Позвоните брату и отцу, он вернулся, — приказал Шувалов Зине, положив перед ней её телефон. — Успокойте их. Они с ног сбились, вас ищут. Скажите, что находитесь в Москве в закрытой клинике с раненым Егором. Надеюсь, не станете нести отсебятину про арест?

Зина, судорожно кивнув, сглотнув слюну, внезапно ставшую вязкой, схватила мобильник.

— Я это, Сережка, точно я! Я с Егором в Москве. Да здорова, не переживай. Да точно тебе говорю, не вру! Это он в клинике лежит, а я за ним ухаживаю. Егор, Егор. Раненый он, без сознания. Да будет он жить, точно тебе говорю! Потом объясню при встрече, в двух словах не расскажешь. Да не могла я раньше позвонить, прости! Потом… Ну… в каком-то смысле из-за Змея… — неуверенно произнесла Зина, просительно глядя на следователя. Шувалов, сурово сдвинув брови, отрицательно покачал головой.

— Ой, Сережка! — заторопившись, заговорила скороговоркой. — Меня врач зовет, потом перезвоню. Клиника за городом, связь плохая, я сама, ты не набирай. Папке привет и Эльке. Нет, денег не надо! Ты что, забыл? Все-все, пока! Не надо приезжать, не вздумай! — выпалила и быстро нажала на отбой.

— Фу-у-х, — выдохнула, расслабляясь. На лице её было написано разочарование. — Ну что за скотство, Александр Сергеевич? Не как следователь, а как человек вы меня понимаете? Как отец? — Шувалов молча забрал из руки девушки телефон. Он выглядел абсолютно непробиваемым.

О деньгах Александр Сергеевич особо не пытал. Нашли и нашли, наследство, так наследство. Оформлять его как клад не стал — слишком мелочно для такого дела, пусть пользуется, тем более неизвестно когда она выйдет отсюда. Следователь не собирался отпускать её раньше, чем Егор придет в себя или умрет окончательно.

— Отлично, Зинаида Ивановна, вы справились, — холодно похвалил он девушку. — Теперь послушайте меня внимательно. Роза Верхотурова утверждает, что позвать душу Егора может только любящая его — вы.

Шувалова говорил сам себе не верил. Неужели это его уста произносят слова "о душе", "о любви", которая всемогущая? Еще месяц назад об подобных вещах он не задумывался, а сейчас на полном серьезе вещает. Пусть мировоззрение переменилось — доказательства сверхъестественного были очень весомыми, но открыто высказываться об этом было все еще непривычно. Да и неприятно.

— Поэтому вы поступаете к ней на обучение. Под нашим присмотром, разумеется.

— В камере? — упавшим голосом уточнила Зина, до которой смысл сказанного Шуваловым доходил медленно..

— Зачем же, на воле. В Подмосковье есть одно местечко… — Зина, наконец-то понявшая, что ей предстоит вернуть Егора к жизни, не дала договорить, бросилась через стол обниматься. Шувалов, не ожидавший такой бурной реакции, лишь растерянно её отталкивал.