Свинцовый закат - Роман Глушков

– Что ж, и на том спасибо, – кисло улыбнулся я. – Надеюсь, мне повезет обменять их хотя бы на один из недостающих компонентов Слитка, как только любой из этих редчайших артефактов будет выставлен на продажу. Вот тогда я, возможно, скажу тебе огромное спасибо. А сейчас, извини, не буду. Все-таки ты меня сильно огорчил, Тимофеич.

– Отрадно, что всего лишь огорчил. Я-то был уверен, что наживу себе перед смертью еще одного врага, – с нескрываемым облегчением признался майор. – Все-таки Вера в тебе не ошиблась. А вот я сомневался и, к счастью, оказался не прав. Видишь, какими мудрыми станут дети через сто семьдесят лет. Не знаю, как ты, а я за их будущее совершенно спокоен…

Через четверть часа скрытое тучами солнце полностью село за горизонт, а у Кальтера усилилась лихорадка, и он начал бредить. Я коснулся его лба – тот пылал. Мне удалось найти в куприяновской аптечке инъекторную ампулу с жаропонижающим, но препарат растворился в кипящей крови Тимофеича без какого-либо видимого эффекта. Сокрушенно покачав головой, я отошел к парапету и, облокотившись о него, задумчиво отвернулся в сторону Припяти, что утопала в быстро сгущающихся сумерках.

Что ж, вот и конец истории беглого майора Куприянова. Если ему повезет дожить до полуночи, то утро для него уже не наступит, это как пить дать. Бросать его тело на трибуне я, разумеется, не стану, а похороню его спозаранку где-нибудь среди деревьев на футбольном поле, раз уж Кальтер пожелал непременно остаться на стадионе. В Бога он не верил, хоть изредка и поминал его в разговорах. Так что вместо креста на могиле Тимофеича будет вполне уместно смотреться большая красная звезда. Ее, оторванную вместе с железным листом, видимо, от ворот какого-то воинского гарнизона, я видел неподалеку от стадионной ограды, когда мы подходили к «Авангарду». Лучшего мемориального памятника для ветерана поблизости просто не сыскать. А затем мне надо брать ноги в руки и шустро проваливать из Припяти, пока ее не начало заселять новое поколение аномальной фауны.

Таков мой план на завтра. Хорошо бы еще с погодкой подфартило и она осталась бы к утру такой же, как сейчас. Страсть как не хочется рыть могилу под дождем, но ежели придется, то, само собой, сделаю все, как запланировал. Старый вояка Кальтер умер с достоинством и по праву заслужил себе человеческие похороны. Поэтому все мои обиды на него не имели сейчас ровным счетом никакого значения. Несмотря ни на что, я продолжал уважать Тимофеича, и этим все сказано.

Кальтер бредил почти не переставая. Все, что он при этом говорил, являло собой поток невразумительных фраз, и вскоре я попросту перестал к ним прислушиваться. Мало ли что может мерещиться человеку, охваченному предсмертной лихорадкой?

– Чудна Зона при тихой погоде! – громко бормотал майор, таращась широко раскрытыми немигающими глазами в звездное небо. – Твоя болезнь называется темпоральный био-коллапс! Хорошенько запомни это, Индеец! Книга времени давным-давно написана! Микродеструкторы первого поколения! Болты! Почему я не взял с собой болты? Со мной все в порядке, Вера, просто аномалия меня чуть-чуть укусила. Наш мир не темен – он полупрозрачен. Зона судит всех, потому что здесь нет невиновных. Кричи, Хабиб Ибн Зухайр! Кричи громче, мальчик! Тысяча криков – и ни одного лица. Стой здесь, никуда не уходи! И чтоб впредь без приказа никуда, понятно? Не отвлекайся, тяни ногу что есть силы! И не вздумай кричать, а то услышит псевдогигант! Огонь по облаку из всех орудий! Гитлера убил советский шпион Алексей Голованов, и еще я знаю, отчего вымерли динозавры! Хочу купить уникальный обруч. Цена – не вопрос. Почти что злой! Самую чуточку не хватает. Всего лишь малюсенького шажка! А когда идешь в кусты по нужде, не бросай оружие где попало! Тайм-бот – не город и не деревня. Тайм-бот – это, мать твою, тайм-бот! А твоя «Ночная Звезда» похожа на скукожившийся сухофрукт! Святогор, срочно доставь меня на купол! Ты лжешь, Стратег! Тебе известно, как опускают в индонезийской тюрьме? Можешь взять свое Перламутровое Око и засунуть его себе в задницу, ублюдок! Он просил называть его Холериком, и у него были голубые глаза. А ну-ка покажи этим гадам, как стреляют гимназистки из будущего! Прости, Вера, я не сдержал клятву! Я был очень осторожным, но все равно угробил здоровье и влип в кучу неприятностей. Но я не забыл, о чем мы с тобой тогда недоговорили! Слышишь? Я все помню! И ты – тоже! Спасибо тебе! Дядя Костя не сомневался, что ты вернешься, и ты вернулась! Я все-таки дожил, черт меня побери! Здравствуй, Вера!..

Последние несколько фраз Кальтер уже не пробубнил, а выкрикнул, да и были они вовсе не такими эклектичными, как предыдущие. Это невольно заставило меня прислушаться, а затем и обернуться. Неужели чудо таки произошло и я проворонил его, как последний олух? Вот действительно вышел бы конфуз из конфузов!..

Как ни прискорбно, но на «Авангарде» все оставалось по-прежнему. А мечущийся в горячечном бреду Кальтер воздел вверх дрожащую руку, будто пытался дотянуться до звезд. Походило на предсмертную агонию. Я подошел к Тимофеичу и встал рядом, но он меня уже в упор не замечал. Все его внимание поглотило бездонное ночное небо, куда майору, отягощенному обузой смертных грехов, было никогда не попасть. Вот он, вероятно, и наслаждался в последний раз видом звездного купола, услужливо возведенного над нами этой ночью Буревестником.

Да, звезды в ясную сентябрьскую ночь – это воистину одно из самых грандиозных зрелищ на нашей планете, красоту которого нереально передать словами. Запрокинув голову, я проследил за указующей ввысь дланью Кальтера, уставившегося на созвездие Кассиопеи… И не увидел ни ее, ни соседствующих с ней созвездий Персея и Андромеды! В то время, как прочие непременные участники звездного парада оставались на своих законных местах.

Я крепко зажмурился на несколько мгновений, полагая, что стал жертвой обычного обмана зрения. Раньше, когда у меня порой от усталости или перенапряжения начинались подобные галлюцинации, это простенькое упражнение всегда помогало. Но не сегодня. Едва я распахнул глаза, так сразу убедился, что черная дыра на небосклоне не только не сгинула, но и увеличилась почти вдвое.

– Буревестник! – вырвалось у меня, осененного жуткой догадкой. – Явился все-таки, чтоб тебя!..

– Вера! – не согласился со мной бредящий Тимофеич. – Вера пришла! Она здесь!

Огромное черное пятно скрыло от нас примерно четверть неба, после чего прекратило разрастаться и замерло, будто само Вселенское Зло, взирающее на Землю с обратной стороны небесного купола через миллионы прорех-звезд. И Зло это, как ни странно, имело форму окружности. Я покосился на вконец обезумевшего майора, принявшего за свою ненаглядную Веру самого одиозного из виденных нами апостолов Монолита. Что ж, так даже лучше – пускай хотя бы один из нас умрет счастливым…

За всем дальнейшим я наблюдал подобно робкому ребенку, впервые приведенному родителями в цирк. Я так же ошарашенно хлопал глазами и помалкивал, потому что чувствовал себя пришельцем в окружающем меня странном мире, хотя, казалось бы, между ним и моим привычным миром не пролегало никаких границ. Забавно, что когда ты испытываешь подобное сначала в восемь лет, а затем то же самое – спустя два десятилетия, ощущения нисколько не разнятся. Разве что сегодня мне потребовалось для этого гораздо более масштабное чудо, чем дрессированные тигры, воздушные эквилибристы и огнедышащий факир.

Сразу, как только черный круг прекратил разрастаться, из него ударило вниз два ярких и тонких луча параллельно друг другу, упавших на беговую дорожку аккурат перед трибуной. Расстояние между лучами внизу составляло не более полудесятка шагов, и поскольку при взгляде вверх они не сходились в одну точку, становилось понятно, что их источник находится совсем недалеко от земли. На высоте максимум сотни метров, а не километров и тем паче парсеков, в каких должен был измеряться диаметр привидевшейся мне поначалу «черной дыры».

А затем по этим лучам, словно лифт – по тросам, мягко спланировал вниз отделившийся от небесного тела объект. Похож он был… опять-таки на лифт, только футуристического вида и с торчащими вразлет короткими крыльями. Сквозь них и проходили направляющие объект по вертикальному курсу лучи – каждый, соответственно, через отдельное крыло.

Минута, и причудливая хреновина касается растрескавшегося асфальта беззвучно и мягко, словно пушинка, хотя весила она, судя по габаритам, довольно-таки прилично. Я ничуть бы не удивился, выдвинься у нее сейчас из-под брюха шасси или механические ноги, но ничего такого у крылатого лифта не появилось. Вместо этого в нем образовалась широкая квадратная дверь. Именно образовалась, а не открылась, потому что не успел я глазом моргнуть, как на обращенной к нам стенке объекта уже сиял квадрат белого света. После чего в нем, как на телеэкране, показались два обычных человеческих силуэта – мужской и женский. На обоих были надеты комбинезоны наподобие тех, что носят военные летчики или автогонщики, что лишь подчеркивало стройность каждого из прибывших на лифте пришельцев… или как мне нужно было их называть?