Морской путь в Индию - Генри Харт

Когда Гама узнал, что саморин находится в Поннани — прибрежном городе в 28 милях к югу от Каликута — он направил в Поннани переводчика Фернана Мартинша, кроме того, еще одного Португальца и Монсайди с письмом о том, что посол португальского короля подплыл к Каликуту с письмами для его величества и что, если он пожелает, письма будут направлены ему туда, где он находится. Саморин принял обоих португальцев самым дружественным образом и послал приветствие Гаме, сообщая, что он собирается вскоре прибыть в столицу. Он отослал португальцев на корабль, подарив им «много тонких тканей».

Едва ли можно сомневаться в том, что саморин был совершенно честен и искренен, приветствуя Гаму и предлагая ему свою дружбу. Благосостояние его государства зависело от торговли, и ему, конечно, было выгодно открытие как можно большего числа торговых каналов между Индией и Европой. Свою позицию и свою тактику по отношению к португальцам он изменил позже, главным образом вследствие интриг мусульманских купцов (а также бестактности и дерзости Гамы).

Между тем Гама неблагоразумно велел рассказывать в городе, что он прибыл в качестве посла короля Мануэла, что бури куда-то отнесли гораздо более значительную часть флотилии, чем эта, и что он плыл сюда целых два года. Сам того не понимая, Гама сделал серьезную ошибку. Без сомнения, вести о его столкновениях на восточноафриканском берегу уже дошли до Каликута с более быстроходными судами, чем те, на которых плыл да Гама, и в глазах каликутцев он с самого начала был явным лжецом. Мало того, Гаму и его матросов стали считать не более не менее как разбойниками-корсарами. Имея дело с индийцами, по-своему столь же цивилизованными, как и сами португальцы того времени, Гама вел себя так же высокомерно, как он вел себя по отношению к голым невежественным дикарям африканского побережья. Его поведение положило начало недоброжелательному отношению к португальцам, вызвало ту вражду, которая уже не затухала все время, пока португальцы завоевывали Восточные моря и господствовали в них; поведение это было непростительно и лишено дипломатического такта.

Когда Нуниш, его спутник и Монсайди закончили свои переговоры с саморином, Нуниш попросил, чтобы с ними на корабли поехал лоцман, которому были бы даны инструкции отвести флотилию в более удобную якорную стоянку в Пандарани, немного севернее Каликута. В тот же самый день, с помощью лоцмана, флотилия отправилась на новое место своей стоянки, гораздо более надежное, чем первое, предохранявшее ее от бурь и от опасности потери якорей.

Как только суда прибыли в новую гавань, на корабль явился нарочный, сообщивший, что саморин уже вернулся в свой дворец в Каликут. Вместе с нарочным приехал вали (начальник полиции); его сопровождали двести воинов, вооруженных мечами; они должны были идти вместе с Гамой к государю. Поскольку уже почти наступила ночь, командир попросил отложить свидание с ним на завтра.

На следующее утро, в понедельник 28 мая 1498 года, Гама отправился на свидание с царем, взяв с собой тринадцать человек. К счастью, среди этой группы был автор «Рутейру», и, таким образом, у нас есть рассказ очевидца (правда, освещающего все с чисто португальской точки зрения) свидания между правителем Каликута и послом короля Мануэла. Когда Гама и его люди сели в лодки, пушки на кораблях флотилии дали внушительный салют, на мачтах и реях были подняты флаги и вымпелы. Офицеры и матросы были одеты в самое лучшее платье; маленький кортеж сопровождали трубачи и знаменосцы. На лодки для безопасности были погружены бомбарды. Брат Гамы Паулу оставался командовать кораблями, а Николау Коэлью, капитан «Берриу», получил распоряжение быть около берега с людьми на лодках и ожидать возвращения командира. Прежде чем спуститься с корабля, Гама приказал, что в том случае, если какой-нибудь серьезный неблагоприятный инцидент помешает ему вернуться, корабли должны немедленно отправиться в Португалию и дать отчет о путешествии и его результатах.

На берегу к Гаме и его спутникам присоединился длинный эскорт, тут было много и вооруженных воинов. Гама сел в приготовленный для него паланкин, который несли шесть регулярно сменявшихся человек, и вместе со своими спутниками направился по дороге в Капуа (некоторые авторы называют этот пункт Капукати). Там португальцам дали обед — рис с маслом и рыбу. В Капуа — в семи милях от Каликута — португальцы сели на лодки, и их около двух миль везли по реке Элатур. Сойдя на берег, Гама опять поместился в паланкине, и вся группа вместе с эскортом и туземными переводчиками отправилась в Каликут по дороге, запруженной толпами мужчин, женщин и детей, любопытствующих взглянуть на пришельцев.

Вступив в город, португальцы прежде всего посетили храм. Об индийской религии португальцы знали так мало, что в течение всего пребывания в Каликуте, по-видимому, считали, что тамошние жители — христиане и что их храмы — это христианские церкви[322]. Сначала они пошли в часовню со святилищем, в котором стояло скульптурное изображение, принятое ими за статую девы Марии. Один хронист пишет, что индусы столпились вокруг чужеземцев и, показывая на статую, кричали: «Мария, Мария!»[323]. В святилище, где служили брамины, португальцам не позволили войти, но им дали «белую землю, которой христиане этой страны обычно мажут лоб, грудь, шею и плечи». Гама отказался помазать себя этой «белой землей»[324], но заявил, что он сделает это позже. «Много других святых было нарисовано на стенах церкви. Они были в венцах. Их изображали по-разному — у иных зубы выдавались на дюйм изо рта, у других было четыре или пять рук». По крайней мере, один из присутствующих, Жуан да Са, писец корабля «Сан-Рафаэл», выразил сомнение, что на этих изображениях — христианские святые. Когда он стоял на коленях, молясь рядом с Васко да Гамой, он прошептал: «Если это дьяволы, то я поклоняюсь истинному богу». Услышав это, Гама улыбнулся, что бывало с ним редко.

Выйдя из храма, Гама и его спутники оказались окруженными большим эскортом, который сопровождал их всю остальную дорогу. «Они били в барабаны, дули в анафилы, играли на волынках и стреляли из мушкетов. Сопровождая капитана, они проявляли по отношению к нам большое уважение — больше, чем в Испании оказывается королю». На улицах толпился народ, люди высовывались из окон и собирались на крышах домов, чтобы посмотреть, как проходит эта красочная процессия. Наконец, народу стало такое множество, что у ворот дворца эскорт уже еле пробивал себе дорогу; пришлось вытащить ножи, и, прежде чем удалось расчистить путь, было ранено несколько индийцев.