Белый Шанхай - Эльвира Барякина

Нина не дала Климу шанса. Ни о чем не спросила – где он был, что с ним произошло? Он первым делом помчался к ней, чтобы узнать, как она. Все это время думал: лишь бы по неосторожности не навлечь на нее беду. Ждал того дня, когда можно будет прийти, обнять ее и почувствовать, что все самое страшное позади.

А она выставила за дверь.

Зло срывают на тех, кто никуда не денется, вернется побитым псом, когда разрешат вернуться.

«Извини, дорогая, но я не вернусь. Хватит».

Она все-таки окрутила мужа Эдны. Ада рассказала Климу про нападение фашистов и про то, что после этого Нина побежала утешаться к мистеру Бернару. Об обыске, проведенном в ее конторе, Ада не знала. Клим не стал вникать в подробности: раз Нина выбрала Даниэля, пусть он и занимается ее делами.

Надо придумать, как быть с Феликсом Родионовым: неужели придется стать полицейским осведомителем? Но чтобы уехать из Шанхая, нужны деньги. И как быть с Катей? Нельзя же бросить ее.

Когда Феликс вызвал Клима в участок, он решил пойти. Какая разница, кем работать? Главное – договориться на оплату, скопить денег и уехать с Катей в Аргентину. Буэнос-Айрес – отличное место, само название его переводится как город «добрых ветров». Там по роскошным авенидам гуляют самые чудесые девушки на свете; там в кафе «Тортони», в залах с витражными потолками, собираются великие остряки, там на улицах в тени сейб и лаконосов пары танцуют танго.

У Феликса Родионова был отдельный кабинет со стеклянной дверью и вентилятором на столе.

– Так в чем вы меня обвиняете? – спросил Клим. – Вы пригрозили меня выслать, а единственный мой грех – это поездка в одном автомобиле с полковником Сю. Дон Фернандо обошелся без последствий?

– Ты тоже обойдешься, когда у тебя будет мексиканский паспорт, – усмехнулся Феликс. – А так я в любой момент могу написать в деле, что ты правая рука Сю. Он возражать не будет – его уже депортировали.

Феликса Родионова, без сомнения, ждало великое полицейское будущее.

– Слушай меня внимательно, – сказал он. – В городе действуют большевики, которые агитируют за советскую власть.

Феликс показал Климу листовку с усатым казаком. В ней объяснялось, что бывшие белогвардейцы смогут вернуться в Россию, если кровью искупят свои преступления перед Родиной. Искупить грехи можно в русском отряде при армии Христианина Фэн Юйсяна, владевшего северо-западными провинциями Китая.

– Большевики уже обработали доктора Сунь Ятсена, теперь принялись за этого орла, – пояснил Феликс. – Обещают деньги, советников и вооружение, если он начнет строить социализм. А Христианин и рад – он кому хочешь продастся, лишь бы ему помогли свалить маньчжурского правителя Чжан Цзолиня.

По словам Феликса, милитаристы сообразили, что белогвардейцы – это высокопрофессиональные военные, знающие технику и современное оружие. Русские готовы служить за низкое жалованье и даже за его посулы. Но как только белые отряды стали появляться в китайских армиях, большевики развели бешеную деятельность по их уничтожению.

Москва видела угрозу в любой организованной эмигрантской силе. По слухам, в Союзе было далеко не так спокойно, как хотелось большевикам, и если белогвардейцам удастся создать мощную военную силу, кто знает, чем дело кончится: вдруг Россия сдетонирует так же, как в 1918 году от восстания Чехословацкого корпуса?

– Большевики действуют осторожно, – сказал Феликс. – Заманивают белогвардейцев к Христианину, а тот направляет их в самое пекло, чтобы проблема устранилась сама собой. Оставшихся в живых в скором времени «простят» и пригласят вернуться в СССР. Не на пикник, разумеется.

Феликс велел Климу прикинуться офицером, мечтающим пробраться к Христианину.

– Наведи справки, выясни, кто именно вербует белогвардейцев. Узнай все – где живут эти люди, с кем общаются, кто их друзья и враги?

– Я уже говорил вам, я не офицер, – сказал Клим. – У меня нет знакомых в этой среде.

– Знакомые – не беда. На следующей неделе в одном из синематографов на авеню Жоффр покажут кинохронику о царской семье. Можешь быть уверен: все места будут забиты белогвардейцами.

– Вы организовали показ?

Феликс ухмыльнулся:

– Догадливость – это большой талант.

– Если полиция не будет платить мне жалованье, мой талант тут же иссякнет.

Клим выторговал себе ежемесячные сорок долларов и полный комплект обмундирования – от фуражки до сапог.

2

Днем Нина была у Хью Уайера. Он не отрицал, что нарочно подослал полицейских, чтобы те загубили ее календари.

– Подавайте на меня в суд, если хотите, – улыбался Хью, показывая желтые зубы. – Судить нас будет английский консул, мой добрый друг. Вот вам совет, дорогуша: исчезните из Шанхая. Я и так проявил гуманность, а мог бы поступить иначе. Мне жаль вас, и, чтобы вы могли спокойно удалиться, я приказал арестовать ваших врагов-налетчиков. Распродавайте имущество и уезжайте в Циндао или Тяньцзинь. И все будет хорошо.

Нине вновь дали понять, насколько она далека от истинных хозяев жизни.

Беспомощность – страшное чувство. Ты можешь терпеливо выстраивать свое дело, а потом явятся сильные люди и все растопчут. Пока шла война губернатора Лу с Ученым Ци Сеюанем, Нина дрожала: вдруг боевые действия перекатятся в город? Вдруг мародеры разграбят склад? Вдруг у людей будет настолько туго с деньгами, что никто не станет покупать ее календари?

Война кончилась, а тут русские бандиты. Если бы не Бинбин, страшно представить, что они могли сделать. И заключительный аккорд – обыск.

За Нину никто не собирался вступаться, даже Даниэль. Ему было некогда – дела, война, служба в волонтерском полку. Он действительно беспокоился о Нине, но она чувствовала, что ему не нужны ее заботы. Иногда ей казалось, что Даниэль общается с ней только ради интеллектуального развлечения, своеобразной игры, правил которой она не понимала.

Нина попросила у него помощи по обузданию фашистов – он посоветовал ей нанять телохранителей.

Она передала ему разговор с Хью Уайером, и он спокойно сказал, что коммерция – это всегда риск и никто не застрахован от падений.

Они сидели в баре, Даниэль потягивал мартини. Он был чист, загорел и свеж.

– Если я могу вам помочь, дайте мне знать.

Даниэль не хотел думать о том, как Нине выкрутиться из беды. Он был готов сделать что-то несложное – позвонить, поговорить, дать ей в долг, но не взвалить на себя ее ношу.

Распространители календарей приняли ее товар благосклонно. Отгрузив первую часть тиража, Нина сразу заплатила Бинбин ее проценты. Та очень просила: ей надо было приступать к съемкам фильма. Узнав о налете полиции, Бинбин проплакала целый день. Нина была уверена, что она предложит вернуть хотя бы половину денег. Но Бинбин предпочла, чтобы ей досталась вся прибыль, а Нине – все убытки. Они столько раз говорили о том, что студия – это их общее детище, что они идеальные компаньоны, которые будут честны друг с другом до конца… Все оказалось ложью.

– Как вы не понимаете? – удивилась Бинбин. – Если я вложу деньги в ваши календари и опять что-нибудь пойдет не так, у меня не будет другого шанса заработать на фильм!

Нина сказала, что прекрасно ее понимает.

Она пыталась прижать соломинкой лед ко дну стакана – ничего не выходило.

– Нина, у вас слишком серьезный вид, – улыбнулся Даниэль. – Расскажите, отчего вы бываете счастливой?

Она расправила плечи.

– Я бываю счастлива от мороженого с орехами и клюквой.

– Как просто вас порадовать! Еще?

– Люблю пить кофе по утрам на балконе. И чтобы на мне был белый махровый халат – я его выкупила в гостинице «Астор Хаус». Он был мой, для меня изначально сшитый, просто там об этом не знали.

– Что еще?

– Если приказчики в лавках не путаются под ногами, мне уже хорошо.

– Это действительно большая удача.

Нина посмотрела Даниэлю в глаза: он старается отвлечь ее от грустных мыслей или ему просто неохота говорить о серьезных вещах?

– А вы, мистер Бернар, что любите больше всего?

– Никогда не спрашивайте об этом эгоиста и циника. Он опозорит себя и поставит в неудобное положение вас.

– Если хотите польстить мне, скажите, что любите меня.

– А вы будете любить махровый халат? Нет уж, увольте, а то я с ума сойду от отчаяния.

Даниэль все-таки сумел развеселить ее. В этом искусстве ему не было равных. Они устроили задорную перепалку: Нина сказала, что ужасно ревнует его к гувернантке Аде, которую он прислал к ней в студию.

– Признавайтесь – что вы в ней нашли?

– Я не виноват, что такой тип женщины считается модным. Она большеглаза и худа, как зубочистка.

– Лучше бы вы меня взяли на роль принцессы.

– Э, нет. – Он вытащил из кармана диск из слоновой кости, подаренный Ниной, и ловко подкинул его на ладони. – Лисички кицунэ в наше время – это музейная редкость. Их нельзя тиражировать: это сведет на нет их ценность.