Северная война и шведское нашествие на Россию - Евгений Тарле

А случилось это потому, что народная война, уже происходившая на Украине с первых же дней шведского нашествия, запылала ярким пламенем именно тогда, когда в украинском народе разнеслись первые слухи об измене, о том, что Мазепа отдает Украину ненавистным панам и что он продался им и их господину шведскому королю.

Карл и Мазепа сначала мечтали о немедленном и безболезненном переходе Украины под их высокую руку. Потом они могли предаться мечтам поскромнее: они рассчитывали хоть на междоусобицу если не в Северской Украине, где великорусское влияние было сильно, то хоть в других, центральных и порубежных казачьих полках Украины. Но и эти упования не сбылись.

Украина ответила изменникам и агрессорам не междоусобицей, которую они ждали и желали, а народной войной, направленной прямо против шведов и против мазепинцев.

Обратимся теперь к тому, как развивались события.

Замыслы Мазепы и той части казацкой старшины, которая за ним пошла, не сулили ни крестьянству, ни городскому мещанству, ни обывательской массе решительно никаких перспектив улучшения их экономического положения. Но они не давали также и особо заманчивых обещаний и старшине, этой богатой или просто зажиточной части казачества, откуда выходили полковники украинских полков и вербовались правящие кадры. Еще если бы явилась надежда на возникновение-самостоятельного государства Украины, это могло бы привлечь их умы, но ведь Мазепа вовсе этого не сулил ни устно, ни в своих воззваниях, и речь, следовательно, шла лишь о замене верховенства московского царя верховенством польского короля. Но не было на свете власти еще более отталкивающей для украинского населения, чем власть польских панов. Мало того: польский король и сам был простой пешкой в руках шведов, так что Мазепа становился в случае удачи вассалом вассала, т. е. Украине предстояла участь быть одновременно близкой колонией для поляков и более далекой колонией Швеции. Мы не касаемся тут и других сторон проблемы, вековых традиций яростной борьбы Украины с поляками в XVI–XVII вв., совсем недавних воспоминаний об антипольском движении Палия в Правобережной Украине, религиозной вражды против насильственного окатоличения и т. д. Недаром Мазепа столько времени колебался перед решительным шагом.

При этих условиях на Украине не оказалось в наличии ни одного общественного класса, на который изменник мог бы вполне рассчитывать, никого и ничего, кроме довольно тонкой прослойки между членами старшины и ничтожного меньшинства казачества. Только далеко на юге, в низовьях Днепра, в Запорожской Сечи, Мазепа (или, точнее, кошевой Гордиенко) нашел ранней весной 1709 г. несколько тысяч сторонников, сбитых с толку ложными слухами о шведских успехах и обещаниями клевретов Мазепы предоставить запорожцам богатую поживу в городах Южной Украины, оставшихся верными России.

Больше всего подкосило всякие шансы изменника гетмана на успех именно то обстоятельство, которое он счел для себя наиболее благоприятным: вторжение Карла XII. Украинский народ после измены Мазелы стал относиться к шведам еще с большей ненавистью, чем до той поры. Шведское нашествие стало представляться уже не как набег лихих людей, который отличается от привычных набегов, например крымских татар, тем, что шведы нагрянули с севера, а крымцы приходят с юга. Теперь война представилась совсем с иной стороны: выходило, что шведы пришли завоевать Украину затем, чтобы передать ее из рук в руки польским панам и ксендзам и что их доверенным лицом по части этой передачи является Мазепа. Народная война с этого момента приняла особенно ожесточенный характер.

При первых же шагах после вступления в Северскую Украину Карл XII натолкнулся на жестокий отпор. Городок Мглин оказал решительное сопротивление, и шведы, пытавшиеся войти в городок, были отброшены с уроном. Больше пятидесяти шведских трупов осталось у городских стен. Торопясь к Стародубу, шведы не упорствовали и пошли дальше. Население Мглина оказало активную помощь гарнизону: "А в городе сидят сотник млинской и с ним казаки сто человек того города и мужики из деревень".[315] Король остановился в трех милях от Мглина, поджидая свой обоз. Но нападения на Мглин не повторил.

Уже на одиннадцатый день после того, как Лагеркрона двинулся из Старишей по направлению к Стародубу, начали поступать в русскую армию более или менее точные сведения о путях, которыми он идет. 26 сентября к генералу Инфланту привели захваченных четырех волохов и одного поляка. Пленные показали, что уже и сам Карл XII идет со всей армией вслед за своим авангардом и что вся шведская армия идет к Стародубу. Пленные сообщили также о неудаче шведов, посланных к городку Мглину "для уговариванья, чтоб того местечка жители провиянт и всякой фураж им давали, и потом уведомились, что войско наше пришло и они того часу поворотились назад к королю".[316]

Идя к Стародубу, Лагеркрона надеялся на то, что жители и гарнизон, если таковой там даже и окажется, впустят шведское войско в город без сопротивления.

Поэтому он обратился, еще на походе, к населению Стародуба с увещанием ("прелесным письмом"), "чтоб жили в домех своих без опасения, никуда не выходили и мужики-б тако-ж, и чтоб были к ним для встречи ис Стародуба бурмистр и чтоб везли продавать хлеб". Но стародубцы остались тверды: "в народе застают крепко", "мужики все из деревень выбежали по лесам, також и в городы".[317] Исполнилась и их "великая надежда": в Стародуб вошел генерал-майор Инфлант с драгунами. Лагеркрона повернул прочь от города.

9 октября неприятельская кавалерия шла по стародубовскомy тракту, но Шереметев не мог выяснить в точности, идет ли Карл прямо на Стародуб. Шереметев приказывал стародубовскому полковнику "посылать под неприятельские войска шпигов" и просил у Меншикова, главноначальствующего всей кавалерией, чтобы он прислал кавалерийскую подмогу, потому что иначе ему, имея всего шесть конных полков, трудно разорвать кавалерийскую завесу, прикрывающую движение шведской армии.[318] Тут сказывалось вследствие отсутствия Петра неудобство установившегося двоевластия, при котором главным, вполне самостоятельным распорядителем действий кавалерии был Меншиков, а главнокомандующим всей пехотой являлся Шереметев. Петр, когда находился вблизи, умел прекрасно объединять все военные действия своей верховной безапелляционной властью.

Но вот шведы прошли мимо Стародуба, не решившись на него напасть, и идут дальше в южном направлении. Сначала думали, что они, естественно, идут прямо к Новгороду-Северскому, однако уже 21 октября выяснилось, что они, будучи всего в двух милях от этого города, имели столкновение с генералом Инфлантом на речке Колосовке, после чего Инфлант отступил к Новгороду-Северскому и соединился с Шереметевым, а шведы за ним не пошли и вдруг повернули к Десне. При этом шел неприятель "днем и ночью на-спех".[319] Как догадывались в русской армии, целью шведов отныне стал Чернигов. Но это было ошибочно: непосредственной целью шведского командования была гетманская столица Батурин.

22 и 23 октября три дивизии русской армии перешли через реку Десну, но на всякий случай Шереметев оставил и на "стародубской стороне Десны" (как он выражается) дивизию Инфланта, придав ей еще некоторые силы для наблюдения над неприятелем в его движении от Стародуба (оставшегося в русских руках) до Десны. А, помимо чисто стратегических задач, были и еще серьезные мотивы, заставлявшие Шереметева перебросить крупные силы в глубь плодородной Гетманщины. Главнокомандующий, когда писал 23 октября свое письмо Меншикову, еще не знал, что в это самое время гетман уже помчался в шведский стан. Но Шереметев учуял нечто подозрительное. Он находит, что нельзя "допустить войско шведское в расширение и в довольство", т. е. в богатый край, но прежде всего должно следить за смутой, которую сеют шведские прокламации: "паче же смотреть факцыи в малороссийском народе, понеже уже универсалы шведские являютца".

Измена Мазепы поразила Петра полной неожиданностью. Редко к кому Петр питал такое безграничное доверие, как к старому гетману. Хотя не проходило, кажется, ни одного года в долгом гетманстве Мазепы, когда царь не получал бы доносов на него, но Мазепа всегда с полнейшим успехом и убедительностью оправдывался, и Петр спешил удостоверить своего любимца в непоколебимой своей милости.

С тем большей энергией и готовностью на самые решительные меры начал Петр немедленно предпринимать действия для ликвидации ближайших последствий измены гетмана. Прежде всего необходимо было считаться с тем, что Карл XII повернул от стародубской дороги к Десне и стремится к югу.

Казалось бы, у Карла XII должны были бы возникнуть весьма значительные сомнения относительно достоверности сведений и доброкачественности советов, исходивших от Мазепы, но он поддался на уговоры гетмана в один из самых решающих моментов этой войны, хотя гетман уже успел жестоко его обмануть, не приведя к нему обещанной большой рати.