Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание) - Владимир Купрашевич

всмотрелась в свое изображение. Монашеское одеяние ей, пожалуй, пойдет, черный цвет ей к лицу. Не пришлось бы, потом, подругам дежурить у стен монастыря… Изменились девочки. Когда Ксения только появилась на базе, они взялись учить ее жизни в непривычных условиях. «Маленький любовник» появился у нее по их же совету – жене моряка такая штука просто необходима (командование могло бы выдавать как инвентарь). Сами они не чуждались и настоящих (Ксения компании им в этом никогда не составляла) и подвигов своих от нее не скрывали. Сейчас же демонстрируют чудеса целомудрия.

Божья овца явилась уже на другой день. По возрасту не старше Ксении. Одеяние как удостоверение – лишних вопросов можно не задавать. Она лишь назвала свое имя «Мария» (то ли мирское, то ли присвоенное ей в обители) и, без лишних церемоний, прошла в комнату, потом, спохватившись, попросилась в ванную, помыть руки – по пути пришлось повозиться с машиной.

Ксюша хотела угостить ее чаем, но та отказалась и даже посмотрела на «сестру» с осуждением. Она пришла не затем, чтобы трапезничать а беседовать с душой заблудшей. Ксения хотела было возникнуть, «о какой заблудшей душе» идет речь? Но раздумала. По сути, она права.

Сначала Мария порасспросила Ксению, откуда она родом, есть ли у нее матушка и

батюшка, чем занималась все эти годы… Потом, не особенно вникая в ответы Ксюши, перешла к разговору на библейские темы и около полутора часов рассказывала ей различные, мало связанные между собой, поучительные истории. Ксения пыталась когда-то самостоятельно одолеть Библию, но тогда она показалась ей чрезмерно объемной и непонятной. В пересказе все воспринималось значительно легче, и потому вдова не прерывала своего неожиданного проповедника. К концу занятия Мария свела все сказанное к одному – коль душа просится служить Богу – грех не прислушаться к внутреннему голосу – это Всевышний взывает к ней, чтобы взяла тяготы и лишения, во имя и во славу его, исполнила долг свой как велит совесть и… Божья овца вдруг подскочила и вместо заключительной фразы вскрикнула:

– Черт, зажигание не выключила! – и унеслась из квартиры словно метеор.

Вернулась через пару минут.

– Ложная тревога! – пробормотала она и попросила напомнить, на чем они остановились.

– На совести, – подсказала Ксюша.

– Да, совесть это наш верный компас…, – забормотала та, видимо так и не вспомнив,

где произошла заминка.

Огорчало это ее недолго. Она принялась, уже нормальной речью, описывать свои злоключения. Она тоже вдова. Почти. Ее парня убили в межнациональном конфликте, и они не успели пожениться. Обещала ему, если он не вернется, уйти в монастырь. Они вместе учились в одной школе и еще тогда (но в старших классах!) встречались на чердаке сарая школьного же двора. Там их прихватил завуч… Чуть не выгнали, но дело было «под занавес» и они пообещали, что узаконят свои отношения, в случае чего… Там же, в школе, мальчишкам, преподавали автодело, и она упросила того же завуча (он почему-то стал, после того случая, проявлять о ней отеческую заботу) записать и ее. Очень уж хотелось водить машину. Пришлось уступить между делом и завучу. А когда Сашу убили, она узнала, что в монастыре есть автомобиль, а ездить там никто не может, к тому же она должна была выполнить свой долг… Правда, в школе был у нее еще Ваня. Очень старался отбить ее у Саньки, но с ним ей поначалу не понравилось. Вроде все то же, а вот не то.

– Правда, позднее…, – Мария спохватилась и вспомнила

о делах. – Мне пора. Вечерняя вот-вот. Я загляну к тебе в субботний день?

– Заходи, – просто ответила Ксюша, не зная, что подумать.

– Я же тебе совсем не успела рассказать о нашей обители. Это

сказка.

Последнее «сестра» произнесла почему-то без энтузиазма и вздохнула. Перед тем как уйти она спросила у Ксении, не бывает ли та по каким-нибудь делам в городе, по магазинам там, или еще что… Получив отрицательный ответ, снова вздохнула.

При следующем визите Мария приступила к осуществлению основной цели – ознакомлению с бытом и преимуществами монастырской жизни.

– Конечно, мы ведем праведную жизнь. С утра до вечера тру

димся и молимся. У нас есть подворье, коровы, лошади, другие животные, большое поле. Все ухожено, чистенькое. У нас везде все чистенькое. И души и тела и все, что нас окружает. Мы сторонимся мирских развлечений, но у нас есть компьютеры, библиотека. Книжки, конечно, только те, что прошли экспертизу… Телевизор тоже есть, правда включают программы, которые утвердит духовный совет… Все у нас основано на христианских традициях, но мы чураемся и современности, что созвучна учению… Вот, у нас есть даже рекламные проспекты…

Мария вынула из своей холщовой сумы (тоже черного цвета) блестящий буклет и положила на стол. На глянцевой обложке ярко выделялся монастырский ансамбль. Ксения стояла немного в стороне, собираясь пройти на кухню, чтобы предложить все-таки, гостье чаю, но, увидев краем глаза иллюстрацию, потерявшими чувствительность ногами подошла к столу, протянула руку, коснулась обложки… Нет, не тот. Но как похож! Лишь цвет куполов потемнее, да сами они пониже, нарушены некоторые пропорции в расположении построек… Мария, обрадованная вниманием Ксении, стала листать брошюру, показывая остальные иллюстрации: столовую, кельи, библиотеку, панораму двора, в углу которого, виднелась явно мужская фигура.

– У нас даже мужички есть, – хихикнула, но тотчас осеклась Мария. – Но они так…работники, конечно, не наши послушники, они у нас больше по мужской части…то есть, я хотела сказать так, по плотницкому делу, кому что настрогать…

Последнее слово ей тоже показалось крамольным и она снова порозовела.

Перелистнув страницу Мария перевела дух и, уже с горделивым видом, продолжила:

– А вот я, видишь тут, со своим грузовичком. Достал он меня…

Ксюша мельком взглянула на фотографию, где была изображена Мария с канистрой в руке, рядом с небольшим автофургоном и поняла, что должна выразить свое отношение к происходящему.

– Я очень благодарна тебе, сестра, и всей вашей обители…но пока еще не могу перешагнуть ваш порог. Даже молитвы ни одной не знаю. Похожу пока в местную церквушку. Если потом…

Мария с недоумением пожала плечами.

– Да можно и сразу, не такая уж мудреная наука… Ну, ладно, смотри, – поосеклась она, присмотревшись к выражению лица Ксении.

Она убрала свой буклет, потопталась немного и продолжила, уже более мягким, певучим тоном, словно цыганка.

– Тогда может, пожертвуешь сколько-нибудь на благо монастыря, во славу отца и сына…

Ксюша кивнула головой на пакет с пособием, принесенный из бухгалтерской морской базы.

– Возьми.

Мария опасливо взглянула на Ксюшу (не шутит ли) протянула руку, взяла конверт и заглянула в него. Лицо снова покрылось розовыми пятнами, на этот раз более выразительными.

– Спасибо тебе, Господь воздаст и не забудет.

Она отвернулась и, уже скорее самой себе, пробормотала:

– Слава Господи, хоть коленвал куплю, отмучаюсь. Черти эти, прости господи, такие цены заламывают, хоть натурой рассчитывайся.

Ксюша все еще заворожено глядела на тот участок стола, где только что лежал рекламный проспект, и не заметила, как исчезла раба Божия. Она так и не успела предложить ей чаю… Ксюша подошла к окну, проводила взглядом грузовичок, юрко запетлявший по тротуарам и, когда он свернул за угол, вздохнула. Не могла же она сказать, что не может жить в монастыре как две капли похожем на тот… О каком послушании будет идти речь, если вместо молитвы неведомому Богу ее снова станут донимать сначала воспоминания, потом галлюцинации, потом, по ночам, она станет ощущать прикосновение его рук, его губ… Тех самых, от которых она так усердно скрывается, возводит баррикады из воспоминаний о муже, взывает к Всевышнему, чтобы защитил…

Холодным утром выходного дня Ксения пришла к памятнику с фотографией Андрея, поправила цветы (участок попался ветреный) и среди изобилия возложений снова увидела свежие гвоздики в стакане с водой и снова три штуки. Кто-то видимо не знаком с традициями погребения на Руси (к местам захоронений возлагают четное количество цветов) и потому регулярно приносит букетик, словно живому. Когда ярко красные головки увядают, они меняются опять же на нечетное количество свежих… Хоть пиши пояснительную записку…

Возвращалась она с кладбища как обычно по дворам и скверам, чтобы возможность встречи с кем-нибудь из знакомых (да и незнакомых) свести к нулю. Не удалось. Уже поворачивая на последнюю тропу, она столкнулась с Марией. Та, как всегда, была в черных одеждах, наглаженном черном платке, с белой ажурной окантовкой. Неужели они так и не оставили надежду заполучить ее? Да Ксюша и сама бы не против, только…

Мария, явно смущаясь, поинтересовалась здоровьем, самочувствием. На все ее вопросы Ксения отвечала неопределенно. Какое здоровье и самочувствие, когда ощущение такое, словно носишь камень на загривке… Особенно настойчиво, Мария пыталась выяснить, давно ли Ксения была на кладбище и не собирается ли в церковь. В выходной день церковь посещать долг каждого христианина… Мария вела себя немного необычно, переминаясь с ноги на ногу, отводила глаза, когда Ксюша останавливала взгляд на ее лице… Она уже начала было догадываться, к чему клониться дело, но мысль «не укладывалась в голове».