Гастроль без антракта - Леонид Влодавец

— Да. Но самое удивительное, что в этой клинике тогда проходил практику студент Джон Брайт. Ему было двадцать два года.

— Так он что, был отцом Кармелы?

— Не исключено. Кармела родилась вполне нормальной и была помещена в приют. Это была не лучшая школа… Я все это помню.

— Ты уж только мне, детдомовскому, это не объясняй…

— Я… То есть она оттуда убежала в шестнадцатилетнем возрасте. Тусовалась в какой-то уличной команде, воровала, дралась, пила, курила марихуану и прочее… Наконец попалась и села в тюрьму. Поскольку ее обвиняли в убийстве, решила симулировать сумасшествие. Тут снова появился Джон Брайт, который, будучи экспертом, признал ее невменяемой и добился помещения Кармелы в свою клинику. Он уже обзавелся таковой и числился восходящим светилом.

— Он знал, что имеет дело со своей дочерью?

— Думаю, что знал, но никогда об этом не говорил. У него были свои научные планы, и не только научные. Десять лет он испытывал на Кармеле различные препараты, которые позволяли управлять психикой, сознанием, координацией движений, реакцией, памятью. Он проводил на ней первые опыты по передаче информации через третью сигнальную систему. Брайту удалось получить неплохие результаты в сверхускоренном обучении. Например, в изучении языков, музыки, живописи, восточных единоборств…

— Разносторонняя подготовочка, ничего не скажешь! — подивился я. — И стрельбе тоже обучал?

— Да, — ответила Таня. — Но он не учел того, что от всех этих экспериментов материальная основа стала портиться. То, что форсировало деятельность мозга на одних направлениях, вредно сказывалось на других. Например, на тех, которые отвечали за обмен веществ в организме, управляли работой сердца, печени, почек. В общем он угробил эту самую Кармелу…

— Но сохранил запись ее памяти? — догадался я. — Как у Дика Брауна?

— Сохранил не он. Брайт не умел этого делать. Это сделал вот этот. — И неведомо откуда Таня достала фотографию, на которой я увидел знакомое лицо.

— Сорокин… — пробормотал я. — «Главный камуфляжник»… Так он существует?

— Тогда его звали Умберто Сарториус. Он тесно сотрудничал с клиникой Брайта, хотя располагал своим собственным исследовательским центром. Именно он сумел связать Брайта с Рейнольда Мендесом и Хайме Рохасом…

Внезапно где-то «за кадром», но в то же время у меня в мозгу словно бы воспроизвелся кусок магнитофонной записи. Я услышал голос «Главного камуфляжника», отрывок из его «лекции», которую он прочитал нам с Брауном, сидевшим в одной черепушке, одиннадцать лет тому назад:

«Наиболее влиятельные люди — это те, кто умеет выстраивать цепочки, плести паутину, окружать себя тысячей связей, ведущих в самые низы и самые верхи. Они всегда в тени, их никогда не найти, не привлечь к суду, до них не дотянутся никакие КГБ или ФБР. Их как бы нет, но они есть, и почти все, что вершится на Земле, — следствие их работы…»

— А с Барановым Сергеем Сергеевичем, — спросил я, — они не были связаны?

Картинка тут же поплыла, свилась в золотистую спираль, а спираль, бешено закрутившись, унеслась в черноту, исчезнув в какой-то точке.

НА РУИНАХ «ЛОПЕС-23»

Очнулся я от этого дурацкого сна по самой обычной причине. Ленка трясла меня за плечо:

— Волчара! Вставай, сукин сын! Приехали!

Вагончик стоял, бойцы Брауна выгружали на перрон барахло. Андрюха Чижов постучал пальцем по Таниной каске:

— Станция Березайка! Кому надо — вылезай-ка!

Мир был реальный — это я как-то сразу усек. Зевнув, я поперся к выходу следом за Ленкой, а за нами вышли из вагона Таня и Андрюха. У меня в голове был один вопрос: видела ли Кармела то же, что и я, или это был мой персональный сон? Любопытно, что в точности полученной во сне информации у меня ни малейших сомнений не было. Взгляд, который я украдкой бросил на Таню, ничего не прояснил. Она была совершенно не такая, какой явилась в сновидении. Мрачное, с полосками камуфляжной краски лицо ничего не выражало. О чем она думала, понять сложно. Может быть, о том, когда же ей разрешат меня пристрелить.

Долго рассматривать Кармелу было рискованно. Она могла окрыситься, ляпнуть что-нибудь типа: «Чего уставился?» — и осложнить мои отношения с Хрюшкой, которой присутствие снайпера-скрипачки и без этого сильно не нравилось.

Некоторые опасения вызывал и Андрюха Чижов. Он, судя по некоторым признакам, был с Татьяной в неплохих отношениях, а узнать о моей роли в смерти Толяна мог в любую минуту. В этой компании самым надежным человеком казался Браун, но и от него можно было ждать любых приколов.

С перрона мы поднялись по той самой лестнице, на которой некогда существовала лазерная завеса. Тогда она здорово впечатляла. До сих пор помню, как дон Паскуаль Лопес спалил в демонстрационных целях свое сомбреро. Но теперь лазеры не работали, и мы спокойно миновали десять мраморных ступенек, а затем прошли арку. При Лопесе арка была закрыта броневым щитом, но сейчас этот щит лежал на полу. Он был выбит ударной волной чудовищного взрыва, который уничтожил всю асиенду «Лопес-23». Само собой, что и арка, и лифтовая шахта, располагавшаяся за аркой, сильно пострадали. Сверху рухнули тонны обломков самого разного размера — от пылинок до глыб величиной с танк. По сути, шахта была завалена ими снизу доверху, но люди Брауна сумели найти относительно безопасный путь, по которому можно было выбраться наверх.

Путь этот пролегал между навалившимися друг на друга глыбищами и требовал немалых усилий. Правда, сейчас мы поднимались наверх по веревке, которую брауновцы протянули еще тогда, когда собирались нападать на зону «Зеро», а может, и раньше. Честно скажу, что у меня все время екало сердце, когда я сознавал, что лезу не через пещеру, пробитую в каменном монолите, а сквозь промежутки между огромными камнями, которые ничем не скреплены и держатся только за счет опоры друг на друга. Откуда-то сверху по этим глыбам текли струйки воды, которая, как известно, камень точит, на многих глыбах были заметны солидные трещины. Кроме того, в промежутках между некоторыми камнями виднелись какие-то стальные балки, обломки мебели, посуды, механизмов, а в одном месте обнаружился даже скелет, на котором сохранились обрывки пятнистой ткани. Именно в такую форму были одеты хайдийские коммандос, которые атаковали нас в подземных этажах асиенды. Поскольку в чудом уцелевшем черепе скелета была очень ровная круглая дыра калибра 7,62, то этого бывшего человека взрыв асиенды Китайцем Чарли уже не побеспокоил. Очень могло быть, что успокоение данному гражданину даровала моя пуля, потому что именно я отбивался от коммандос, нападавших со стороны лифтовой шахты. Приятно сознавать, что доставил кому-то облегчение.

Ленка пыхтела, но лезла, хотя изредка приходилось подпихивать ее вперед. Эухению и Лусию вели где-то впереди нас, и, как они добрались до верха, я не видел. В некоторые дыры протискиваться было довольно сложно, но никто не застрял. Пару раз ноги соскальзывали в щели между глыбами, однако как-то обошлось без вывихов и переломов. Два-три раза слышался треск, отваливались какие-то небольшие каменюки, но ни на кого, слава Богу, не упали.

Чем выше мы поднимались, тем больше попадалось обломков искусственного происхождения. Становилось заметно светлее, мы выходили на свежий воздух, от этого и сил прибывало, и настроение улучшалось. Наконец мы окончательно выползли на свет Божий посреди каких-то густых зарослей, вымахавших на дне довольно большого кратера, возникшего после того, как наземные сооружения асиенды провалились в подземелья. За прошедшее десятилетие на руинах нарос небольшой слой почвы, корни деревьев порядком раскрошили железобетонные обломки здания, а трава и кусты окончательно замаскировали искусственное происхождение кратера. Геолог, поглядев на это чудо природы, принял бы его за карстовую воронку.

Когда мы выбрались, Браун, ничего не приказывая, первым подал пример и уселся на камень. Все примостились где кто смог и примерно полчаса отдыхали. Почти все сидели молча — переваривали произошедшие события. Лишь некоторые перебросились парой негромких фраз. Я наконец сумел разглядеть, сколько же нас всего выбралось. А выбралось нас не так уж и много. Я, Ленка, Эухения, Лусия, адвокат Ховельянос, Сесар Мендес и охранник Рауль — семь человек да плюс двенадцать человек Брауна, включая его самого.

Я попытался представить себе, что сейчас думает Браун, и что он намерен делать дальше. Ясно, что он скорее всего отведет нас на свою базу, где, как говорится, возьмет под строгий контроль, то есть где-нибудь запрет. Сопротивляться? Вскочить прямо сейчас, с «ПКС» в руках и болтануть по его команде одну длинную? Рискованно. Положить сразу двенадцать человек, которые к тому же сидят не кучей, а распределившись между «нашими», очень сложно. Достаточно будет, если у одного окажется хорошая реакция. Но даже если удастся, то при этом придется уложить и Таню. А она, если верить дурацкому сну, — ключевой элемент, без которого фонд О'Брайенов становится недостижимым. Чудо-юдо за это не похвалит. А это значит, что моя скромная персона может быть уволена, как выражался покойный Джек, «без выходного отверстия». Не хотелось бы!