Неудачница (СИ) - Медведева Анастасия "Стейша"

— Но сейчас он вернулся домой? — с надеждой спрашиваю у неё.

— Да. У них с отцом состоялся очень неприятный разговор; Леша сказал папе всю правду о нём в глаза и напомнил, что в отличие от всех его жен, мы — его дети, всё ещё живы и нуждаемся в нём… После чего решил взять семейное дело в свои руки…

— А когда он стал Бесовым? — спрашиваю чисто из любопытства.

— Он всегда был Бесовым: его мать была сиротой и перед смертью попросила папу оставить Лёше её фамилию, чтобы тот мог продолжить её род. Папа очень сильно любил ту женщину и не смог ей отказать…

Киваю, а сама готовлюсь к важному вопросу, который на данный момент волновал меня больше всего:

— Почему он ушёл в тот момент, когда ты нуждалась в помощи?

— А почему ты думаешь, что я нуждалась в помощи? — напряжённо переспрашивает Таня.

— Глеб обидел тебя. Но, насколько я поняла, ваш отец продолжал настаивать на вашем союзе, — поясняю свою мысль.

— Потому он и ушёл, что я… я тоже была на стороне отца, — ещё тише признаётся Таня.

— Что? — удивленно смотрю на неё.

— Да, я влюбилась в Глеба, — очень просто говорит Татьяна, — я видела боль в его глазах, когда он пришёл ко мне. Я чувствовала это, когда мы были вдвоём. И я видела, как ему было тяжело видеть, что я это вижу. Он был моим первым мужчиной. И так и остался единственным, — она как-то виновато пожимает плечами, и тут я понимаю…

— Ты ведь не о Лёше пришла поговорить, — говорю тихо.

— Нет, — качает головой девушка, соглашаясь с моими словами.

— Ты думаешь, что я претендую на Глеба? — хмурюсь, глядя ей в глаза, — Таня, это не так! Я НЕ претендую. И тебе не советую, он…

— Я знаю, что он наделал много ошибок, — перебивает меня Таня раньше, чем я успеваю рассказать ей, — Поверь, я не слепа. Глеб мстителен. И я даже знать не хочу, сколько зла он успел натворить.

Что за странное создание?! Неужели это Любовь так влияет на её мозг, что она не хочет видеть очевидного?..

Приняла сторону отца после того, как Глеб унизил её? Да что с ней такое?..

— Постой, но… если ты была согласна с Артуром Назаровичем и продолжала любить Глеба, то почему ушла от отца? — удивленно спрашиваю у неё.

— В тот период у папы начался весь этот занос с экстрасенсорикой… и он перестал замечать очевидное… — поджав губы и почему-то отвернув взгляд, сказала Таня, — А потом его состояние начало напоминать паранойю, он стал оберегать меня, пылинки сдувать, не выпускал меня из дома, боясь, что и со мной может что-то случиться, как и со всеми женщинами, что были в его жизни… И я вынуждена была уйти. Атмосфера в доме перестала быть… благоприятной.

Она покосилась куда-то в сторону и вновь поджала губы. А затем подняла на меня взгляд, в котором отчаяние и уверенность соединялись в нечто непередаваемое словами:

— Мила, я шла сюда, не зная, что ты за человек. Теперь я вижу, какая ты… и понимаю, что могу рассказать тебе… — она оборачивается куда-то назад и зовёт негромко, но властно: — Эля.

От детской площадки отходит женщина лет тридцати пяти и направляется к нам. За руку она ведёт годовалого ребёнка: издалека сложно понять, кто это — мальчик или девочка, зимний комбинезончик белого цвета и зелёная вязаная шапочка делают этого ребёнка настолько милым, что у меня сама собой расплывается улыбка на губах … а затем приходит страшное осознание — кого я вижу перед собой…

— Таня?.. — зову едва слышно, надеясь, что это не то, что я подумала.

— Это дочка Глеба. Я назвала её Наденькой. Ей год и три месяца… — лицо Тани мгновенно начинает светиться, стоит няне с ребёнком подойти к ней.

— У Глеба от тебя дочка… а он даже не знает? — прошептала я в каком-то священном ужасе.

— Я пыталась ему сказать… много раз… Самуил Викторович в курсе, как и Леша — но я запретила ему подходить к Глебу…. Я сама виновата — всё время пыталась поговорить с ним, звонила чуть ли не каждый день и уже даже как-то мысленно свыклась с тем, что Глеб никогда о ней не узнает, — Таня украдкой вытерла глаза и улыбнулась ещё шире, — Но он больше ни с кем не встречался, и я решила, что скажу ему тогда, когда получится… а потом в его жизни появилась ты, и я поняла, что его холодная стена готова пошатнуться. Он и до этого… чувствовал. Но с тобой почему-то начал пропускать эти чувства через свой идеально выработанный барьер. Ты словно подтолкнула его к тому, к чему он итак давно был готов. Ведь Глеб, по сути, такой же одинокий человек: его мать ушла от Самуила Викторовича, когда Глеб был ребёнком, а сам Бондарёв старший никогда не отличался добротой, как и проявлением чувств на людях… Я знала, что Глебу также не достаёт любви, как и Лёше, потому всегда вставала на его сторону в спорах с братом. Ты даже представить себе не можешь, насколько они на самом деле похожи… именно поэтому они так не любят друг друга — потому что чувствуют в друг друге свои собственные недостатки…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Почему ты рассказываешь мне всё это? — глядя на землю, ровно спрашиваю я.

— Я знаю про контракт, — (у меня пульс застучал в ушах), — Самуил Викторович показал мне вчера… — призналась Таня, точно также не глядя на меня, — И я… я просто захотела тебя увидеть. И пообщаться с тобой. Хотела понять — настоящая ли ты, или просто умеешь хорошо притворяться и подстраиваться под обстоятельства.

— И какой вывод сделала? — говорю, поджав губы.

— Ты — хорошая, Мила, — мягко улыбнувшись, произносит Таня, — И теперь мне стыдно, что я подумала о тебе плохо, когда впервые увидела твой контракт. А после того, как узнала, что ты уволилась от Глеба…

— Уволилась — это громкое слово. Скорее — сбежала, — заметила я, справедливости ради.

— Я хочу тебе помочь, — твердо говорит девушка, глядя мне в глаза.

Ох, Таня! Помоги лучше себе!

Перевожу всё ещё обалдевший взгляд на ребёнка, которого заботливая няня уже отвела обратно на детскую горку… Интересно, как она собирается преподносить всё это Глебу? За чашечкой чая? Во время разговора по телефону? Да и как Глеб отнесётся к столь неожиданному для него подарку судьбы?

Сможет ли маленькая Надежда изменить его?..

Я сама не заметила, как улыбнулась, глядя на это неуклюжее, но очаровательное чудо.

Сможет. И Таня… сможет. При всей её мягкости я чувствовала в ней невероятную силу. И желание. Желание излечить Глеба своей любовью.

— Ты же сейчас наверняка ищешь работу, — аккуратно начинает Татьяна, пока я предаюсь своим мыслям.

— Нет, — уверенно качаю головой, быстро останавливая её, — Спасибо, Таня, но нет. Я хочу сама устроиться. Без чьей-либо помощи. И вообще больше не хочу ни от кого зависеть, — произношу уверенно, и также уверенно отвечаю ей взглядом, — Поэтому: спасибо за предложение, но с этой проблемой я справлюсь сама.

— Я не буду пропихивать тебя, — теперь улыбка Тани становится ещё более искренней, — Просто сейчас мой дядя испытывает трудности в поиске… кадров. Если сможешь пройти собеседование, то место в штате губернатора тебе обеспечено.

— Таня! Я только закончила университет! — в ужасе смотрю на неё, — Какое место в штате губернатора?!

— Ну, зарплата там ниже, чем у Глеба, да и требований меньше, — легко пожимает плечами это солнечное создание, — Да и все обязанности связаны с твоей специальностью напрямую: дядя давно ищет молодого сотрудника, который мог бы взять на себя воплощение социальных проектов, которые мы вместе создавали на протяжении полутора лет…

— Так! — останавливаю её жестом руки, — Таня, я тебе очень благодарна. И эта должность… ну, врать не буду — это то, чем я бы хотела заниматься. Но твоя протекция…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не будет никакой протекции, — отмахнулась Таня, — Сможешь пройти стажировку — останешься. Не сможешь — с тобой распрощаются. Дядя никогда не берёт в свою команду непрофессионалов. Так что тут всё будет зависеть только от тебя. Это шанс, Мила. Шанс, который выпадает не так часто. Подумай — я всего лишь рассказала тебе об открытой вакансии.

Ох, им точно с Глебом по пути…