Тигр, Тигр - Керстен Хэмилтон

знаю мир, в котором ты родилась, ― сказал Кайл. ― Я приду туда. Их мир жаждет насилия, для которого мы были рождены, ты и я. Они постоянно думают об этом, представляют, фантпзируют. Они хотят быть нами.

― Не все, ― возразила Тиган. ― Уж точно не я.

Кайл рассмеялся.

― Особенно ты. Ты была рождена, чтобы служить Фэру Дорхэ. Разве ты не осознаешь силу слов Высокородного? Эта сила действует даже после смерти. Мать матери твоей матери связала тебя с Темным Человеком своими словами, своей волей и обещанием пожертвовать своим первенцем. Фэр Дорхэ ― твой бог. Если ты преклонишь перед ним колени сейчас…

― Не преклоню. Я никогда не буду жить так, как ты.

― Тогда ты вообще не будешь жить, ― решительно заявил Кайл. ― Фэр пошлет тени и сидхе за тобой, они будут охотиться по всем мирам. Он обладает властью жизни и смерти над гоблинами.

Тиган оторвала еще один кусок клейкой ленты и залепила Кайлу рот. Им лучше больше не встречаться с теми, кого надо заткнуть. Рулон уже почти закончился.

― Мы убьем их? ― спросил Эйден.

Финну этот вопрос не понравился.

― Не думаю, что смогу убить связанных по рукам и ногам.

― Они же злодеи, ― сказал Эйден. ― Мы должны забить их камнями, как они хотели забить меня.

Кровь в кудрях Эйдена и белые осколки костей… От этой картины Тиган снова затошнило.

― Нет, ― решила она. ― Мы просто оставим их здесь.

― Но Кайл сказал, что они придут за нами.

― Мы побеспокоимся об этом позже, ладно? А сейчас нам нужно отвезти папу домой.

Эйден подошел к Фэру Дорхэ и присел на корточки перед ним. Он с исследовательским интересом рассматривал Темного Человека.

― Ты вонючий Пэл, ― сказал Эйден. ― А ведь даже поешь плохо.

― Пэл? ― не понял Финн.

― Подражатель Элвиса, ― пояснила Тиган. ― Личные тараканы Эйдена.

Эйден встал и указал в сторону.

― Его ты тоже заклеишь, Тиа?

Там, где упал ворон, на коленях стоял Высокородный гоблин. Он был так же красив, как Кайл, в стиле бит-поколения. У него были короткие темные дреды и повязка на подбородке. Его одежда превратилась в лохмотья, а бок был в крови от шипа, который почти пронзил его сердце. Золотая цепь исчезала в его теле, войдя в его плоть.

― Ты, я так понимаю, Томас Ройзин, ― обратился к нему Финн.

― Адские гончие, ― прохрипел Томас. Он говорил даже хуже, чем Эйден. ― Фэр… называет их «адскими гончими». Вы должны бежать. Спасите… Ройзин.

― Что за адские гончие? ― спросила Тиган. ― Типа того человека с собачьей головой?

― Хуже… пожиратели… пожиратели душ. Они будут следовать за тобой вечно, если почуют твой запах. Даже в твоем мире… я… ― Томас упал лицом вперед.

― Это правда, ― сказал Финн. Он подошел к гоблину и перевернул его. ― Он жив.

― Что ты делаешь? ― спросила Тиган.

― Беру его с собой, ― он завозился, пытаясь поднять Томаса одной рукой. ― Думаешь, Ройзин согласится уйти без этой жалкой птицы? А ты поведешь отца, Тиа. Мы должны действовать быстро.

― Сначала дай мне взглянуть на твою руку, ― сказала Тиган.

Финн перегнул Томаса через колено и протянул правую руку.

― С ней все отлично. Ободранные костяшки пальцев ― вот и все. Видишь?

― Другую руку, ― настояла Тиган.

Финн поморщился, протягивая ее. Тиган осторожно разжала его пальцы. Вся ладонь была обожжена, и волдыри наполнялись гноем.

― У нас нет на это времени, ― уверял Финн. ― Мне не нравятся эти завывания адских псов. Нам нужно убираться отсюда.

― Жить с одной рукой тебе тоже не понравится, ― возразила Тиган. ― Нужно нанести антибиотик, чтобы она не затвердела и не покрылась рубцами. А затем обратиться к врачу.

Она нашла антибиотик на земле, куда уронила его, пока рылась в сумке в поисках носков. Финн поморщился, когда она намазала жирную мазь на его обожженную ладонь. Она его ожог марлей и закрепила ее на месте остатками клейкой ленты.

― А теперь поможешь мне взвалить этого парня на спину? ― спросил он, когда она закончила. ― Это трудно сделать одной рукой.

Они приподняли Томаса. Финн присел перед ним на корточки, и Тиган положила руки гоблина ему на плечи. Парень взял Томаса за руку здоровой рукой и встал. Тиган тяжело вздохнула за его спиной. Финн немного пошатнулся, но сумел удержать равновесие. Томас был достаточно жив, чтобы пробормотать что-то о Ройзин.

― Ты не сможешь бежать с ним на спине, ― сказала Тиган.

― Некоторые из нас вообще не могут бежать, ― Финн посмотрела на ее отца. ― Я же говорил, что его стихотворение было предупреждением. Мы должны были прислушаться.

Мистер Уилтсон стоял. Он больше не рассказывал историй.

― Тиа, ― произнес он, когда она подошла, ― что ты здесь делаешь?

Она была рада, что он не начал снова читать стихи Уильяма Блейка. Но он ведь уже забыл их, не так ли? Это было стерто из его сознания, как и все остальное, что выходило из его рта.

― Ему кажется, что он все еще на работе, ― прошептал Эйден.

― Папа, ― Тиган взяла его за руку. ― Пора возвращаться домой.

― Уже пять часов? ― мистер Уилтсон взглянул на воображаемые часы на воображаемой стене библиотеки, и на его лице появилась улыбка. ― Ваша мама заждалась! Почему-то сегодня я особенно сильно соскучился по ней.

― Мама уме… ― начал Эйден, но Тиган шикнула на него. Все эти воспоминания исчезли, выплеснувшись наружу, на потеху Темному Человеку. Вся боль от осознания того, что она мертва, вернется, горе накроет его заново,