Узкие врата - Антон Дубинин

…И именно Рик спас его своим самым незаметным деянием, тем, которому основатель ордена сверденкрейцеров не мог придать никакого значения… Но откуда нам знать, что и было нашим предназначением? Вполне вероятно, что Ричард Эрих прошел свой двадцатидвухлетний земной путь именно ради того, чтобы нацарапать несколько слов шариковой ручкой на оборотной стороне листочка, выдранного из блокнота… Листочка, где рисунок шлема и недоигранный морской бой. Записка брату, последние слова. «Купи хлеба и картош». «Не поминай лихом.» «Не волнуйся. Будь молодцом». Нет, не молодцом — «настоящим рыц.»…

И вспомнив — «Настоящим рыц.», и зная, что не ослушается брата, его просьбы с той стороны, не порвет последнюю ниточку, соединяющую их с Риком, оставляющую Рика на земле — Алан встал. Посмотрел, щурясь, в буковую золото-зеленую даль. Листва у них по весне такая, будто деревья пьют свет и зеленое молоко…

— Хорошо, Стефан. Я согласен. Я пойду искать Короля… Когда вы скажете. Только… я ничего не понял из этих примет.

Стефан посмотрел на Фила. Он сидел, привалясь затылком к деревянным перильцам, и на лице его лежала колеблющаяся тень листвы. Глаза его были закрыты.

Почувствовав взгляд, он чуть дернул губами, сжатыми в прямую линию.

— Я должен что-то сказать?

— Нет, Годефрей, — неожиданно мягко ответил Стефан. — Как хочешь. Это только твое дело.

— Да ладно уж — только мое… Все, кажется, давно за меня решили. Ладно. Я согласен в это впутаться. Не цыпленочку же одному свершать подвиги, если он не соображает, где север, где юг. Лето длинное, нашего ордена все равно больше нет, а вам я почти что верю. То есть… Не так, Стефан. Я верю только в то, что ты… Что вы хотите, как лучше.

— Спасибо.

— Что нам, кстати, делать с этим королем Кьюр-Харди, когда мы его наконец обретем? — спросил Фил, открывая глаза, и интонации его чего-то не хватало. Например, веры в то, что это в самом деле случится. — Присягнуть ему на месте, рассказать, как и что — или представить его Президенту?

— Для первого — еще рано, без второго вряд ли получится обойтись, а третьего нельзя делать ни в коем случае, — отвечал Стефан, похоже, совершенно серьезно. — Найдя Короля, вы должны привести его сюда, ко мне. Как можно скорее. А для этого вам придется все ему расказать.

— Так он и поверил, — фыркнул мерзкий Фил. — Представляешь, Эрих? Живет себе дядька, горя не ведает — и вдруг к нему заявляются двое таких вот орлов и начинают заливать про Круглый Стол и про Антихриста! Вот ты бы как отреагровал на сообщение «Здрасьте, вы наш король былого и грядущего»?

— Если меня не обманывает интуиция, с этим проблем не будет, — Стефан продолжал говорить на полном серьезе. — Трудность в другом. В том, чтобы не опоздать.

Погода, кажется, портилась. С юго-востока наползало что-то темное, меж деревьев похожее на чернильную заливку. Алан зябко пожал плечами, глядя на грозовеющее небо.

— Пойдемте в дом, — Стефан, тоже следивший за тучей, поднялся на ноги. — Хотя нет: ты, Алан, ступай в дом, а ты, Годефрей, если тебе не трудно — пойдем со мной, уберем дрова в сарай. Я сегодня сколько-то наколол, но они прямо за домом лежат…

Алан, опустив голову, как от тяжкой вины, шагнул через порог — и на миг показалось, что он пытается войти в очень узкие ворота, протиснуться в тесный дверной проем, и рвется одежда, и трещат кости… Но оказаться по ту сторону ворот очень надо. Даже если придется бросить по эту сторону все, что несешь с собой… Потому что, как ни плачь, туда, куда так сильно нужно попасть, ведет только один-единственный вход.

Глава 3. Фил

«Только один-единственный вход ведет в Царство Божие, и это узкие врата. Чтобы пройти в них, нужно многое оставить по эту сторону. Почти все. Так было, так будет всегда. Все благое, что оставите, вы обретете снова, когда войдете.»

Ага, многое нужно оставить. Учебу, работу. И драгоценное свое здоровье.

Фил опять начал кашлять, глаза его слезились. Это был проклятущий — не то грипп, не то сентябрьский бронхит, душивший его уже третий день, но сегодня разыгравшийся особенно сильно. Несмотря на могучее телосложение, здоровьем Фил не отличался — Алан, как ни смешно, оказался его выносливее, ни разу еще не чихнул, и недосыпание на нем не очень сказывалось… А на Фила почему-то даже нетопленный Монкенский вокзал сейчас действовал губительно.

Напутственные слова Стефана насчет входа в Царство Божие, как всегда, лезли в голову не вовремя. Как раз когда Фил в очередной раз пробовал на досуге мыслить над «центром веры» и своим участием в этой истории.

Они с Аланом, поразмыслив, пришли к единогласному решению, что имеется в виду какое-то место, очень прославленное с точки зрения христианства. Знаменитый монастырь там или город с какой-нибудь особенной церковью. Первое, что приходит в голову — конечно же, Хальенова Купель на Вейне, самый настоящий Центр Веры — дело даже не в тамошнем монастыре, а в том, что именно раз оттуда после Хальенова крещения христианство по стране пошло… Кто же не знает легенды про святого Гильдаса и обращение вайкинга Халлена Завоевателя?

Хальенова Купель и стала первым местом, куда двое искателей Короля поехали. Было это еще в мае, и погода стояла отличная, и во францисканском монастыре их приняли прекрасно… Знаменитая «купель» оказалась просто небольшой заводью на Вейне; невдалеке в реку впадал ее приток, Ренна, и на полуостровке меж двух потоков и стоял белоснежный монастырь. Соседний городок Фраттерен оказался чистеньким, светлым, очень старинным и очень похожим на пригород монастыря. Вообще когда Фил с Аланом первый раз увидели ярко-белые монастырские башни на фоне ярко-зеленой травы и ярко-синего неба, они было подумали, что пришли куда должно. И теперь остается сущий пустяк — войти в монастырскую церковь и увидеть там у бокового алтаря коленопреклоненную фигуру величественного сложения. Которая при виде их поднимется с колен и поприветствует словами «Слава Иисусу Христу», как это и положено делать доброму христианину в церкви… Здравствуйте, ваше величество, вот мы и пришли.

Подвез их до Фраттерена, а потом и до обители, самый настоящий монах. Вернее, послушник-водитель, везший полный фургон леса на монастырские нужды. Послушника звали Доминик, то бишь «принадлежащий Господу», и был это добрый и разговорчивый парень лет тридцати, носил бурую францисканскую рясу, но вот тонзурки пока не имел. Он угостил паломников — Алан и Фил назвались паломниками — отличными бутербродами (в пятницу — не мясными, а с красной рыбкой) и подарил им по бумажной иконке на память. Алану — изображение его святого, Короля Грааля с чашей в руках, а Филу почему-то — Михаила Архангела, с попираемым змием не больше собачонки размером. В общем, все складывалось на редкость удачно… За единственным исключением — три дня, проведенные в монастырской гостинице, не принесли никакого результата. Ал, правда, усердно посещал дважды в день монастырскую церковь; а Фил просто сердито околачивался по обители, размышляя, в какой бы центр веры отправиться следующим номером программы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});