Неверный свет - Ирина Бондарь

  После гибели отца, Найт всерьез беспокоился за брата. Он старался проводить с ним как можно больше времени, ведь никто не мог лучше понять их, кроме них самих. Близнецы Дэйд и Дэйя, свобные брат и сестра, все равно были иными, и Сиан рано приучила их к самостоятельности, к тому, что все они однажды станут помогать Найту управлять страной. Странная она женщина, Форс так и не смог привыкнуть к ней, хотя с самого младенчества жрица Дракона заменила ему мать.

  Молодой рей таскал Форса с собой по стране, как мог вовлекал его во все стороны жизни знатного аристократа. Они вместе фехтовали, вместе наносили визиты в дальние оплоты. Рей представлял первому наследнику привлекательных барышень, надеясь, что влюбленность излечит раненное сердце младшего, но ничего подобного не произошло. После пары закончившихся ничем романов, Форс перестал терять понапрасну время, предпочитая работать, читать книги и размышлять в свое удовольствие. При дворе о нем ходила слава молчаливого загадочного романтика, но Найт приказал подданным не досаждать брату, смирившись с его характером.

  Ночной воздух придал рейвину сил. Он вернулся за стол и продолжил писать. Ах да, кузен Дэйд просил позаботиться о новой партии лунного серебра, еще одна статья расходов на следующую луну. Интересно, зря он не поделился с братом своими сомнениями или нет? Форс хоть и слыл странным, магией пользоваться умел, а то, что происходило с ним время от времени, на обычное волшебство никак не было похоже.

  Не успел Форс подумать, как зеркало на стене напротив, обычно, не магическое, отразило лицо женщины. Шоколадного цвета кудри были рассыпаны по плечам, огромные карие глаза смотрели на рейвина, по-детски пухлые губки обиженно сживались. Именно из-за этого Форс побоялся рассказать Дэйду о том, что отражали ему зеркала в разных частях дворца: женщина была его матерью, точь в точь как на одном из портретов, и, зная особое отношение наследника к рейе Элье, никто бы ему не поверил.

  Впервые призрак матери, как его называл Форс, появился несколько лун назад, напугав того до полусмерти. Не помогли ни попытки воздействовать магией, ни просьбы в храме Дракона. Лицо Эльи появлялось на несколько секунд, глаза укоризненно смотрели на сына, разбивая ему сердце, после чего видение исчезало. Убедившись, что он не сходит с ума, Форс немного успокоился. Теперь он почти ждал этих странных видений, его единственной возможности посмотреть на давно почившую мать.

  Несколько раз Элья заговаривала с ним, произносила нежным голосом его имя, продолжая укоризненно смотреть. Она не слушала его речи, не отвечала на вопросы, только тихонько вздыхала. Иногда ее глаза становились совсем холодными, обвиняющими, и тогда рейвин целую ночь не мог уснуть, страдая от боли в душе.

  Сегодня Элья была еще прекрасней, чем обычно. Кудри уложены вокруг головы, как на другом портрете в покоях покойного Блайна, губы приоткрыты, блестящие темные глаза прикованы к сыну. Форс подошел к зеркалу, погладил поверхность стекла и вздохнул.

  - Как жаль, что ты всего лишь видение, - прошептал он.

  - Ты убил меня, - внезапно произнесла рейя.

  Наследник мгновенно обернулся, впился глазами в лицо матери, которая на тот раз была небывало холодна, прекрасные черты излучали обиду и злость.

  -Что?

  - Ты убил меня, сын, забрал мою жизнь, и теперь живешь вместо меня. Как же так, мальчик?

  Рейвин потерял дар речи, кровь прилила к щекам. Неужели и она считает его виноватым? Отец твердил, что это не так, но у них никогда не было возможности спросить ее.

  - Разве убийц теперь почитают? - продолжала говорить мертвая рейя. - Ты сидишь в кабинете своего отца, работаешь за его столом, и даже не представляешь, сколько боли ты мне принес!

  - Но матушка! - наследник не ожидал от странного призрака подобных речей.

  Подсознательно он жаждал, чтобы мать сказала ему, как она его любила, как хотела, чтобы он жил и радовался каждой минуте, как отдала свою жизнь за него. Услышанное потрясло его.

  - Убийца, - зло сказало зеркало.

  - Это не так! - пытался возразить Форс и знал, что сам себе не верит.

  - Так, так, - ехидно подтвердила Элья. - Ты стоил мне жизни, сын. Будь готов к тому, что в нужный момент я потребую твою.

  - Ты не можешь так говорить, - потрясенно прошептал Форс, пятясь к столу.

  Почувствовав под руками твердую поверхность дерева, рейвин нащупал на столе пресс-папье и швырнул его в злобно оскалившееся зеркало. Никто никогда не говорил ему, что его мать была способна на подобные слова. Все услышанное о ней шло вразрез с тем, что происходило сейчас в этой комнате. Осколки зеркала кричали и требовали чего-то, Форс пулей вылетел из кабинета, хлопнув за собой дверью, и только после этого лицо в разбитом стекле замолчало. Прекрасные губы искривились в странной усмешке, тьма затопила карие глаза, превратив их в два озера бездонной черноты, полностью скрыв белок. Страшное видение секунду висело в воздухе, затем исчезло, оставив после себя странный дым, рассеявшийся при первых же порывах ветра.

  Кайсе.

  Ветер шевелил спутанные ветви деревьев, влажный туман стелился под ногами, щекотал изогнутые стволы. Олень с огромными бархатными глазами настороженно принюхивался к чему-то, дрожали мягкие уши, и первый же звук заставил животное гигантскими скачками унестись прочь. Раздался смех, и девушка выглянула из своего укрытия.

  - Глупый, - улыбнулась она, но олень был уже далеко.

  Кайсе отдала еще несколько капель драгоценной силы дереву, разбитому грозой несколько часов назад, и отправилась дальше проверять свои владения. Поврежденный гигант налился соком, выпустил несколько новых листьев и влился в общий хор леса.

  Тяжелые времена наступили для темных земель. Духи лесов, покрывавших Сумрачный Эйд с запада на восток и с юга на север, чувствовали это особо остро. Кайсе нашла еще один сухой листок посреди лета и нахмурилась, сжимая находку в руке. Умирающие деревья, еще вчера стоявшие в цвету, перестали быть редкостью в последний год. Как ни старался Найт бороться с мертвыми пятнами, которые оставляла бездна на теле государства, остановить ее окончательно он пока не мог.

  Кудри Кайсе цеплялись за низко нависавшие ветки, длинное платье путалось в высокой траве. Волшебными трепещущими пальцами она прикасалась к листьям и стеблям, вслушиваясь в неощутимое дыхание своего леса, напевала про себя мотив, напоминавший птичью трель. Острые зеленоватые коготки едва касались нежных молодых побегов, радовавших сердце лесного духа, и ее бледные губы улыбались.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});