Однажды в Марчелике (СИ) - Сухов Лео

– Багрянец… Что за проклятие этот багрянец… – бормотал он, оглядывая едва не сгоревшее имущество.

Пострадало всё. Увы, но так случалось каждый раз, когда солнце обрушивалось яростным светом на Эрфу. И не было способа заранее предсказать такую неприятность. Сколько Николас Электро ни бился над тем, чтобы защитить оборудование от багрянца, ничего у него не получалось.

– Может быть, свет просто перегревает элементы… – снова забормотал он себе под нос.

– Я читала, что виновата неизвестная нам энергия, которая сопутствует электрическому току, – сочувственно заметила Пелла, которая была всё-таки весьма просвещённой девушкой.

– Мешо, я бы отдал всё, чтобы знать наверняка!.. – всплеснув руками, пожаловался Николас.

– Уверен, когда-нибудь учёные всё поймут! – загадочно заметил Пётр.

– И я! И я!.. – сокрушённо покивал Николас, который, к собственному сожалению, и был тем самым учёным.

– Зачем вам это? – неожиданно поинтересовался Дан.

Николас скосил глаза на верзилу с туповатым выражением лица. После чего смерил его широкоплечую фигуру взглядом и всё-таки снизошёл до общения с низшим разумом:

– Вы не понимаете, метен… Просто не понимаете! – проговорил он. – Электрон открывает перед человечеством невероятные возможности! Вы когда-нибудь видели лампы накаливания?

Дан покивал с умным видом. Лампы накаливания он видел вот буквально совсем недавно – до того, как они весело рванули от багрянца осколками брызг.

– А ведь на электричестве могут ездить омнибусы, мобили! Плавать пароходы! Они уже не будут пароходами! Господь Всемогущий! Сколько всего можно было бы сделать, если бы мы поняли, что собой представляет вспышка, и почему всё-таки горят приборы!

– Чтобы защититься от чего-то… – почесав затылок, проговорил Дан. – Не нужно знать, что это такое… Достаточно просто защититься.

– Вы так полагаете? – Николас с издёвкой вздёрнул бровь.

Пелла даже готова была согласиться с ним. Она вообще не понимала, зачем Дан лезет в разговор, в котором ничего не соображает. И только Пётр, слегка прищурившись, глянул на своего вожака.

– Когда-то люди не знали про газ. Но я слышал, что люди, которые добывают болотное масло, отлично знали, как от газа защищаться, – ответил Дан совершенно серьёзно. – Найдите материал, который защитит ваши приборы, и всё будет хорошо.

– Но какой? – возмущённо спросил Николас.

– Вы учёный, а не я… – ответил Дан, чуть стушевавшись, и тут же двинулся прочь.

За ним потянулись и остальные касадоры. Пелла тоже хотела пойти за ними, но Николас с пылом схватил её за руку.

– Милая мешо! Что вы делаете в обществе таких грубых и диких людей? Я вижу в вас отличный потенциал!.. – опасливо оглядываясь на удаляющиеся спины, проговорил он.

– Я… – Пелла не смогла найти, что ему ответить.

– Оставайтесь со мной! Станете моей помощницей и ученицей! Я обучу вас всему! Мы обязательно откроем тайны электрона!.. – взмолился Николас.

И он говорил совершенно искренне. Как отрадно было ему встретить столь просвещённую девушку здесь, в Марчелике – среди дельцов и касадоров, среди фермеров и простых рабочих!.. И как было удивительно понять, что путешествует она в обществе диких касадоров, вся жизнь которых – это глупая стрельба из пистолетиков.

Но Пелла не стала раздумывать над ответом. Он лежал на поверхности. Точнее, он уже уходил прочь, и надо было срочно его догонять. Этим ответом был Дан. Человек, ничего не смыслящий ни в науке, ни в искусстве, но способный помочь и в городе, и на равнинах. Этому престарелому учёному ещё самому надо было как-то здесь выжить. Он просто не смог бы ей помочь. А вот Дан – мог. Да и его странная идея, неожиданно для неё самой, Пелле очень понравилась…

– Займитесь поиском защиты своих приборов, метен! – сказала она, вырывая руку. – Это хороший совет. Пусть и от дикого касадора.

И Пелла устремилась догонять остальных. К счастью, Дан с друзьями не успели уйти далеко. Она просто не знала, что пока она общалась с Николасом, те стояли и следили за их разговором, возобновив движение лишь тогда, когда стал ясен результат…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава 15

Город Грисглад, набережная, чайная «Песчаный сбор» напротив трактира «Грис», 22 декабря 1935 года М.Х.

Рождество было тем праздником, который праздновали почти везде. И Марчелика не была исключением.

Да, тут не прижились финиковые пальмы, которыми приветствовали въезд Христа в легендарный – и, кстати, не найденный после того, как сбылось пророчество о его гибели – Иерусалим. Впрочем, из тех времен люди вообще ничего не нашли. Ни Рима, ни Иерусалима, ни Назарета. Оставалось только верить Священному Писанию, которое утверждало, что всё это реальные места.

Однако с финиковыми пальмами и на Старом Эдеме не всё было гладко. Поэтому в качестве замены нередко использовались папоротники. Говорят, какие-то чудаки даже ёлки ставили и украшали…

Марчелике повезло больше. По всему побережью здесь росли плодовые игисы: тонкий ствол, широкие листья и гроздья питательных плодов. Их не нашлось только в центре континента, где было слишком сухо – но там рос игис бесплодный. У него был мясистый ствол, а ещё листья, способные сворачиваться в маленькие рулончики, и целые гроздья несъедобных орехов.

В общем, с чем и как праздновать Рождество, было. А святые отцы строго следили, чтобы основные религиозные праздники отправлялись правильно и неукоснительно.

Впрочем, Рождество и без того было светлым и любимым праздником, даже среди угрюмых касадоров Марчелики. Это на Святые вечера тяжело людей вытащить в нынешние смутные и тёмные времена слабости веры. А Рождество они и сами праздновали с большой охотой.

Готовиться начинали за пять-шесть дней, чтобы в последний день ничего не делать – разве что поставить на стол праздничный ужин. Впрочем, большую часть блюд для него тоже организовывали загодя. На Рождественскую службу подтягивались все жители городов и посёлков. Даже не слишком верующие. Только конченые наглецы позволяли себе её пропустить.

Именно к таким людям и относили жители Грисглада Ульриха Томази, владельца трактира «Грис».

Это выяснил вчера Мигель, прогуливаясь у ближайшей к трактиру и дому Ульриха церкви. При верном подходе скучающие старушки выдавали целую тонну информации о каждом местном жителе. А Мигель знал этот самый верный подход. Главное – не показывать свой интерес к тому, что рассказывают, а, напротив, всячески выпячивать своё искреннее желание сбежать подальше.

Обитал Ульрих в том самом трактире, в трёхкомнатных апартаментах на третьем этаже. Это стало понятно после нескольких ночных слежек за зданием. Каждый раз, когда хозяин шёл спать посреди ночи, свет зажигался в строго определённых помещениях. Но, как выяснил Алекс, выдавая себя у местной пацанвы за заезжего паренька, Ульрих не иначе как манией преследования страдал – во всяком случае, по мнению горожан. Так что это мог быть отвлекающий манёвр.

Трактир «Глас» был построен предком Ульриха Томази в те времена, когда тут и города-то не было. Небольшой причал, откуда вдоль побережья отправляли товары на запад, а ещё трактир и пара сараев – вот из чего выросли город и порт. Ионатан сумел проникнуть в местную мэрию и прочитать пару десятков документов, озадачив помощника мэра, оставившего его в своём кабинете в гордом одиночестве.

Документы на собственность, на аренду земли… Когда Ионатан рассказал, что увидел, у Дана со стариком Джоном появилось подозрение, что Ульрих является негласным владельцем почти всей земли, на которой расположен Грисглад. Поэтому, видимо, трактир «Грис» и его хозяин были неприкосновенными для местного населения. Ну а все чудачества Ульриху легко прощались с подачи официальных властей.

А ещё Ульрих был одним из руководителей дельтианцев. И от этих самых дельтианцев в городе было не протолкнуться… Приходилось из кожи вон лезть, чтобы не попасться им на глаза.

И без того небритое лицо Дана теперь обзавелось отвратительно пышными бакенбардами, широкими усами и взлохмаченными бровями, которые сразу добавили ему лет двадцать. Мэнола с Пеллой три дня потратили, чтобы его брови стояли как ресницы – и Старган теперь очень боялся, что они больше никогда не опустятся. Зато этот нехитрый маскарад отлично подходил к образу дельца-торговца, который Дану пришлось на себя примерить.