Восход над деревом гинкго - Елена Кондрацкая

смотрела на него во все глаза. – Это был долгий путь, сложный и кровавый. Но мёбу Ису сделала кицунэ свободными. И обрела свободу сама. Свободу решать за себя. Поэтому я хочу стать главой клана, хотя не был рождён для этого. А ты – можешь стать императрицей вопреки установленному порядку. Это будет нелегко, но это не значит, что ты не справишься.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. Сацуки дрожала от холода. Макото слышал, как быстро колотится её сердце, и видел отражение звёзд в её глазах. Он не хотел, чтобы она плакала, искренне удивляясь этому желанию, хотел утешить. Возможно, потому что его самого никто никогда не утешал.

Он коснулся кончиками пальцев её плеча, когда небо осветило ярко-рыжее зарево, и они оба стремительно обернулись.

– Чего-то горит, – протянул рыбак, ковыляя мимо них с пустым ведром. – Рёкан, кажись.

Макото и Сацуки переглянулись и бросились обратно в город.

Рыбак оказался прав – рёкан горел. Пылал так ярко, выбрасывая искры в небеса, что уже и не потушить. Благо, что стоял он чуть поодаль от других домов и пламя не рисковало перекинуться на город. Макото и Сацуки проталкивались сквозь толпу, которая собралась, чтобы поглазеть на пожар.

– Ханзо! – крикнула Сацуки, оглядываясь по сторонам. – Ханзо!

Макото заметил его первым, узнал по нелепой шляпе-колоколу. Они с Изуру стояли на другой стороне улицы. Макото схватил Сацуки за руку и потянул к ним. Изуру поправлял свою амикасу, сбивая с неё тлеющие соломинки.

– О, вы живы, какая радость, – равнодушно бросил он, завидев Макото и Сацуки.

– Что случилось?! – Сацуки задыхалась от бега и до боли впивалась пальцами в ладонь Макото, всё никак не отпуская.

– Да всё было нормально. Но потом эта болезная, – Изуру постучал себя по соломенной шляпе, – разоралась. Ты её уволок, к нам прибежали какие-то мужики. Я им предложил выпить и сыграть партеечку в кости, а там слово за слово, и они набросились…

– Ты назвал их матерей шлюхами, – прорычал Ханзо. Изуру от него отмахнулся, поморщившись.

– Так они шлюхи и есть. Так вот, мы пока развлекались тумаками, один стянул с меня повязку и увидел рога. Ну, тут уже в ход пошли ножи. Но что мне ножи! Я им позвоночники повыдергал и поджёг этот дрянной рёкан. Всё равно жратва у них была мерзкая, а пойло – ещё хуже. И не смотри на меня так, лис! Всё строго в рамках договора – они пытались меня убить, я лишь защищал свои честь и достоинство.

Макото перевёл гневный взгляд на Ханзо.

– Ты почему его не остановил?!

– Этот придурок пошёл выводить из рёкана детей и женщин. Самое вкусное увёл из-под носа, подлец! Но не ругайте моего сынишку, думаю, он понял, что меня ему не остановить. – Изуру громогласно расхохотался.

Вот же демон! Хотя чего он от него ожидал? Мерзавец в любой сделке нашёл бы лазейку. Благо уже завтра они будут на нужном острове, быстро получат то, за чем пришли и расстанутся навсегда. По крайней мере, Макото на это очень надеялся. Он схватил Изуру под локоть и потащил к берегу.

– Не будем откладывать. Найдём лодку и поплывём прямо сейчас.

– В ночь? – возмутился Изуру. – Но я так устал.

– Будешь грести – взбодришься, – прорычал Макото и толкнул его вперёд. Тот шатаясь, но довольно проворно, зашагал по улице.

– Надо его убить, – тихо сказал Ханзо. – Или он убьёт нас.

– Сначала добудем металл, а потом уже решим, что делать.

Толпа взволнованно вскрикнула – у рёкана обвалилась крыша. Макото надеялся, что они покинут остров до того, как жители найдут внутри разорванные тела.

Глава 30. Бусина на нити

– Значит, ты явилась сюда за нитью жизни? – Сэнго сидела на песке рядом с Мико и бросала камешки в воду. – Да ты ещё более сумасшедшая, чем я думала.

– Так ты поможешь или нет? – У Мико не было времени на расшаркивания.

Сэнго посмотрела на неё долгим пронзительным взглядом. Несмотря на то что глаза у неё по-прежнему были белыми, видела она, кажется, прекрасно. Мико почти слышала, как ворочаются мысли у неё в голове. Она взвешивала, пыталась решить, стоит ли помогать той, что отняла её жизнь. Но придя сюда, она не напала на Мико, и это дало надежду на то, что Сэнго если не простила Мико, то хотя бы не собиралась убивать. Мико надеялась, что прошлая их встреча – во сне, что привиделся Мико, когда она была пленницей в рёкане, – изменила что-то в них обеих.

– Каждый в Ёми просыпается в туманном поле, – наконец сказала Сэнго, отворачиваясь обратно к морю. – А оттуда, куда бы ни пошёл, приходит в своё место. Это, – она обвела рукой спокойную воду, – твоё место. И здесь есть только ты.

– Значит, когда я умру, то попаду сюда? – Чёрная волна накатилась на берег, разбежалась белой пеной и потянулась обратно на глубину. – Я буду тут совсем одна?

– Одиночество – дорога к новой жизни. Тут душа ждёт, когда придёт её час возвращаться на землю. И это время она должна провести наедине с собой. Кто-то назовёт это одиночеством, кто-то покоем. Но сейчас не об этом, суть в том, что тут ты не найдёшь никого, кто мог бы отдать тебе свою нить жизни.

– Её нужно у кого-то забрать? – нахмурилась Мико, пытаясь понять, к чему клонит Сэнго, та удивлённо вытаращила на неё глаза.

– Ты пришла сюда, совсем ничего не зная? Как ты рассчитывала… Демоны Бездны, Мико!

– Никто не знает, что ждёт его в Ёми! Мы не нашли ни одной книги об этом.

– Каждая Ходящая по нитям знает об этом!

– Уж прости, но единственную знакомую Ходящую я убила! – Мико ткнула в неё пальцем. Сэнго закатила глаза, выразительно демонстрируя, что ничего хорошего она о Мико не думает.

– Нить жизни – это то, что связывает душу с миром живых, – раздражённо начала объяснять она. – Когда приходит время переродиться, по ней душа возвращается на землю. Нить нельзя украсть или отобрать силой, но её можно отдать добровольно. Правда, тогда душа никогда не сможет переродиться и навсегда останется в Ёми. Так что у меня нить можешь даже не просить.

Мико помрачнела. То есть ей придётся забрать у кого-то шанс на перерождение? Бунко об этом не предупреждала. И что-то подсказывало Мико, что эта ведьма была в курсе, просто решила умолчать.

– Попасть в Ёми другого человека непросто, – продолжала Сэнго, не обращая внимания на