Дежавю - Дарья Дияр

из его носа тут же потекла кровь.

Ни хрена себе!

Я и сама взвизгнула от неожиданности и поспешила схватить Тимура за руку, которой он уже замахнулся для нового удара.

– Тимур, стой, – сказала я, практически повиснув на нем. – Не надо.

Астахов был так напряжен, что вряд ли бы мне удалось утянуть его на несколько шагов назад, если бы он сам не поддался мне. Максим сполз по стеночке и явно не понимал, что делать с открывшимся кровотечением.

На краткий миг мне стало его жаль. Но потом я вспомнила, что пережила по воле его и Аглаи, и жалость иссякла так же быстро, как и появилась.

– Этот разговор ни хрена не закончен, – выплюнул Тимур. – Только вести его буду уже не я. И больше не смей даже смотреть в сторону Миры и Евы или приближаться к ним. А теперь пошел прочь с глаз моих, чтобы я второй раз не сломал тебе нос. Советую воспользоваться страховкой, пока она у тебя еще есть.

Кое-как поднявшись на ноги, Максим по дуге обошел нас с Тимуром, схватил с крючка в прихожей рюкзак, который я только сейчас заметила, и поспешно выбежал в коридор.

Мы с Тимуром остались вдвоем и молча смотрели друг на друга, пока квартиру наполняла композиция Фрэнка Синатры.

«Может быть, я прав, а может быть, и нет.

Может быть, я слаб, а может быть, силён.

Но, как бы то ни было, я люблю тебя.»[12]

Я поняла, что мне совершенно не хочется куда-либо ехать этим вечером, поэтому я подошла к двери и заперла ее на внутренний замок. Я сняла пальто и сапоги, без каблуков сразу оказавшись значительно ниже, а когда подняла взгляд, увидела, что сам он внимательно наблюдает за моими действиями.

– Ты ведь не против провести этот вечер здесь? – я подошла ближе к нему и принялась стягивать с его плеч пальто, не дожидаясь ответа. – Только вдвоем.

Тимур помог мне сбросить его верхнюю одежду на пол, после чего тоже разулся и притянул меня к себе.

– Как я могу быть против, если так долго этого ждал, – он заправил мне за ухо непослушную прядь. – Ужин может и сам к нам приехать.

Неужели он правда допускал мысль, что я могу думать про еду, когда он так близко ко мне? Я облизнула губы.

– Как скажете, Тимур Андреевич, – усмехнулась я, вспомнив о нашей переписке. Он хотел что-то ответить, но мои руки уже обвились вокруг его шеи, а я встала на носочки и вновь поцеловала его первой.

Тимур приподнял меня над полом, стиснув в объятиях чуть ли не до хруста в ребрах, но мне было все равно, потому что в этот момент я и сама хотела раствориться в нем во всех смыслах.

Мы были одни. Только я и он, больше никого. Никто не смог бы сейчас своевольно зайти в дверь и прервать нас, заставить оторваться друг от друга. И эта мысль будоражила мое сознание.

Как далеко я готова зайти? Ведь это я сама предложила остаться в его квартире, и он вполне мог сделать вывод, что я хочу… утолить другой голод. Да, я действительно хотела этого, но… сегодня ли? Я даже еще не рассказала Тимуру о небольшом, но довольно весомом моменте моей интимной жизни. Ну, что у меня ее вообще нет.

«Господи, Власова, вы и об отношениях своих не поговорили, а ты уже готова с ним переспать!» – воззвала к моему разуму моя же совесть, но она оказалась в меньшинстве. В этот миг, когда язык Тимура хозяйничал у меня во рту, а его руки исследовали мое тело, я была не способна мыслить здраво.

– Ты словно наркотик, Мира, – прошептал он мне в губы, пока мы оба пытались отдышаться. – Вызывающий сильнейшую зависимость. Мне уже без тебя не выжить.

От его слов защипало глаза.

– Мне страшно, – призналась я шепотом и отстранилась. – Страшно, что однажды ты снова исчезнешь из моей жизни.

– Такого не будет, – сказал он категорично. – Больше никаких расставаний.

Я вздохнула и направилась в гостиную, где на журнальном столике лежали стопки каких-то бумаг. Видимо, это их разбирал Максим.

– Мне не хотелось верить, что ты спишь с Захаровой. Как и в слова твоей мамы, что все это время ты был не просто с другой, а готовился к свадьбе, – сказала я, понимая, что мы не сможем двигаться дальше, пока в моей голове столько вопросов и сомнений. – Не хотелось, но это оказалось до смешного легко. В отличие от того, чтобы снова поверить твоим словам и довериться тебе.

Тимур обхватил меня сзади и прижал спиной к своей груди.

– Мира, я клянусь всем, что у меня есть или будет, – сказал он пылко. – Я никогда не хотел делать тебе больно. И уж точно не хотел, чтобы наша история заканчивалась. Пока я не разобрался окончательно во всем, что происходило тогда и сейчас, но обязательно докопаюсь до правды. Сейчас есть одно, в чем я не сомневаюсь ни на миг.

– В чем же? – спросила я на выдохе, чувствуя себя в его объятиях так, словно это было самое безопасное место на всей планете. Тимур повернул меня к себе лицом, и я встретила его горящий решимостью взгляд.

– В том, что я люблю тебя, Мирослава. И больше никому не позволю отнять тебя у меня.

Я не ослышалась? Тимур… он любит меня?

О. МОЙ. БОГ.

– Это уже два пункта, – прошептала я, пребывая в полнейшем шоке от услышанного и дыша через раз.

– Верно, – он улыбнулся. – Значит, пусть будет два.

Я смотрела на него и не представляла, как справиться с собственными эмоциями и желанием прокричать во все горло ответное признание. Положив руки ему на плечи, я снова поднялась на носочки, на несколько секунд прижалась губами к его щеке и прошептала на ухо:

– Я тоже люблю тебя, Тимур.

Он шумно втянул воздух, а потом так резко подхватил меня на руки, что я взвизгнула второй раз за этот час. Тимур дошел до дивана, занимающего приличную часть гостиной, и опустился на него вместе со мной, усадив к себе на колени.

– Все, Власова, – сказал он, вжимая меня в себя. – Я поймал тебя и отпускать не планирую. Если есть вопрос или кто-то принесет тебе новую сплетню – ты сразу идешь ко мне, и мы все обсуждаем. С этой минуты никаких побегов, тем более в другой город.

Я взглянула на него и задумчиво поджала губы.