Сталинская гвардия. Наследники Вождя - Арсений Замостьянов

Сталина изгнали из советского обихода. Под покровом ночи вынесли из Мавзолея. Даже памятника над новой могилой у Кремлевской стены не было. Острословы предлагали поставить памятник Иосифу Джугашвили, как участнику тифлисской демонстрации. А Ярослав Смеляков (да, он при Сталине сидел, но не обвинял вождя в своей личной трагедии!) вовсе не шутил, когда писал:

На главной площади страны,невдалеке от Спасской башни,под сенью каменной стенылежит в могиле вождь вчерашний.Над местом, где закопан онбез ритуалов и рыданий,нет наклонившихся знамени нет скорбящих изваяний,ни обелиска, ни креста,ни караульного солдата —лишь только голая плитаи две решающие даты,да чья-то женская рукас томящей нежностью и силойдва безымянные цветкак его надгробью положила.

Взвешенное отношение к сталинскому наследию не возобладало. Хрущевская кампания обернулась выкорчевыванием памятников, сведением счетов… Молодая интеллигенция – шестидесятники, как прозвали их по аналогии с XIX веком – противопоставила сталинской «железной руке» гуманизм и человечность «ленинских принципов». Консерватизму противопоставили вольнолюбивый дух «ищущей молодости». Пышному плакатному соцреализму – жизнеподобный неореализм, в котором революционная романтика представала не в глянцевых образах сверхчеловеков. Вместо итальянских карнизов, пролетарских скульптур и дородных колонн на главные площади городов пришли неоштукатуренные кирпичные кубы, а в предместьях воцарились пятиэтажки унылых марких цветов. В истории культуры разнообразно реализовалось оттепельное поколение – и это радостно. Если бы только при этом не демонизировали Сталина, не воевали с собственным прошлым… Создавая собственные художественные миры, не нужно было высокомерно перечеркивать свершения сталинского поколения. Прошло время – и мы научились восхищаться «тоталитарным» искусством «времен культа». В сталинские годы написаны лучшие книги Шолохова, лучшие стихи Твардовского и Симонова, симфонии Прокофьева и Шостаковича, песни Дунаевского, Блантера, Хренникова. Построены лучшие дома и подземные залы Жолтовского, Полякова, Душкина… Это не однообразное тоталитарное варево, у каждого художника – узнаваемый почерк, неповторимый путь и бездушных готовых клише, право, поменее, чем у позднейших поколений. И все это поднялось не «вопреки», а на победной волне сталинского века. В 1960—1970 годы трудно было оценить значение сталинского века. Тогда многим представлялось, что политическая стабильность и статус сверхдержавы – это нечто неизменное, от века присущее России «само собой». Сталинское кровопролитие бросалось в глаза, а достижения, казалось, легко было превзойти в век атомных бомб и космических полетов. Позволял проницательно оценить Сталина только осмысленный трудовой управленческий опыт, когда вдоль и поперек изъезжено российское бездорожье, когда судьбы тысяч людей прошли через сердце, когда назубок известно, почем фунт лиха… Одним из уникальных управленцев в истории России был Дмитрий Федорович Устинов. В книге воспоминаний «Во имя победы» (она была издана на излете брежневского правления) маршал Устинов отдал должное «уникальной работоспособности Сталина» и рассказал о нем как о выдающемся, почти идеальном политическом деятеле.

В середине 1960-х сталинские выдвиженцы, руководители СССР Л.И. Брежнев и А.Н. Косыгин сглаживали хрущевские перегибы. Издательствам и СМИ не рекомендовалось публиковать антисталинские опусы. Брежнев снимает заговор молчания вокруг Сталина, упомянув его в торжественной речи по случаю 20-летия Победы. Тогда-то и раздался шквал аплодисментов, который надолго, если не навсегда, останется в истории. Уже в 1966 году вожди СССР прочитали «письмо интеллигенции» против реабилитации Сталина, против пересмотра идей ХХ съезда. Интеллигенты предостерегали от реабилитации Сталина, которую-де могут воспринять в мире как нашу капитуляцию перед Мао… Воззвание апологетов ХХ съезда подписали академик Капица, режиссеры Ромм, Товстоногов, Ефремов, балерина Плисецкая, актер Смоктуновский…

В 1969-м нельзя было пройти мимо столетия Сталина. На экраны вышел первый фильм киноэпопеи Юрия Озерова «Освобождение». Юрий Озеров – сам фронтовик – на свой страх и риск вписал в сценарий сцены со Сталиным. Впервые после ХХ съезда Сталина почтительно показывали на киноэкране. Зрители фильма вряд ли могли расслышать реплики вождя: они тонули в аплодисментах. Экранному Сталину устраивали овации! Мудрый полководец в строгом кителе, каким представил Сталина актер Бухути Закариадзе, оставался всенародным лидером и в 69-м году.

Михаил Эдишерович Чиаурели – «придворный» кинорежиссер Сталина, создавший запрещенные при Хрущеве эпические кинополотна о вожде «Великое зарево», «Падение Берлина», «Клятва», «Незабываемый 1919-й» – в 1969-м был редким гостем в Москве, работал в Грузии. Он ушел из большого кино, но в первые брежневские годы отдышался от травли и занялся мультипликацией. К 90-летию Сталина (разумеется, это не афишировалось) он выпускает мультфильм «Как мыши Кота хоронили», в котором иронически намекал наследникам Сталина: кто есть кто.

Идеологи ЦК разрабатывали программу, которую называли «реабилитацией Сталина». Но дезавуировать документы ХХ и ХХII съездов ЦК не мог, это противоречило осторожному брежневскому стилю. В Политбюро состоялась острая дискуссия, о которой мы имеем представление по неполным и отредактированным записям. Косыгин поддержал программу Суслова, но председатель Верховного Совета Н.В. Подгорный счел нужным «показать власть» и, по существу, возглавил антисталинское лобби в ЦК. Активно поддерживал Подгорного А.Я. Пельше. Брежнев выбрал компромиссное решение: к юбилею в «Правде» вышла уважительная юбилейная статья, но никаких иных почестей Сталину не воздавалось. Правда, памятник на могиле вскоре установили: скульптор Томский продолжил свою сталиниану.

Следующий этап реабилитации Сталина намечался к сорокалетию Победы. Работая над «Блокадной книгой», писатель Даниил Гранин встретился с А.Н. Косыгиным – уполномоченным Государственного Комитета Обороны блокадного Ленинграда. Когда в одном из вопросов писателя прозвучало (намеком!) пренебрежение к Сталину – сдержанный и хладнокровный Косыгин ударил кулаком по столу: «Не вам судить о Сталине!» – и резко свернул беседу. Быть может, Косыгин раздосадовался, четко увидев перед собой представителя интеллигенции, которая всеми силами препятствовала окончательной реабилитации Сталина.

И все-таки дело шло к восстановлению доброго имени генералиссимуса. Сталин оставался популярнее, чем любой из действующих политиков. Сталинистов обрадовали воспоминания авиаконструктора Яковлева, не пожалевшего для вождя добрых слов. Тогда же вышли в свет мемуары Устинова, о которых мы уже вспоминали. А книги членов Политбюро – это же готовые догмы, они в простоте слова не проронят. Ю.В. Андропов неожиданно привечает поэта-сталиниста Феликса Чуева, а сын Андропова пишет просталинскую монографию «На перекрестке двух стратегий» о предвоенном международном положении. Чаковский издает роман «Победа», а режиссер Матвеев его экранизирует в духе сталинских картин Чиаурели.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});