Павана - Кит Робертс

Как прошла беседа между ней и ее престарелым дедом - о том никому неведомо, однако в течение целой недели локомотивы с темно-бордовыми полосами на боках бесплатно возили в Корф-Гейт самые разнообразные припасы. Они подвезли муку и зерно, живой домашний скот, засоленное мясо, ядра и порох, пули для мушкетов, канаты и фитили, машинное масло, керосин и смолу. День и ночь гремели цепи лебедок, работали подъемники, приводимые в движение ходящими по кругу осликами, - припасы поднимали на макушку горы, за внутреннюю стену. Эленор не представляла, поддержит ли ее остальная страна, пришлют ли еще помощь, поэтому исходила из худшего и забивала дворы замка провиантом, боеприпасами, расселяла всех мужчин, приходящих с намерением постоять за нее. Было уже не протолкнуться от добровольцев.

Вот как случилось, что лорд Генрих прибыл к отлично готовой к осаде и бою крепости, решившей стоять до конца.

Вечером того дня, когда произошла бойня у ворот, Эленор вызвала сенешаля в свои покои. На ее лице была разлита смертельная бледность, под глазами залегли глубокие темные круги. Она указала ему на кресло, а сама молча сидела у камина, глядя на пляшущий огонь и скачущие тени.

- Вот что, сэр Джон, я долго думала... и в душе возношу хвалу тому, что произошло сегодня утром. Так-то. Я раздавила этого римского слепня. Вы не находите, что это замечательно?

Он молчал, и Эленор сперва рассмеялась, потом закашлялась.

- А что тут говорить, - сказала она с горечью. - Перед моими глазами до сих пор стоят эти... во рву... и те, на дороге... Все остальное кажется нереальным.

Он снова ждал - понимая, что словами делу не поможешь.

- Я прогнала отца Себастьяна, - продолжала Эленор. - Он заявил, что мне не будет прощения за содеянное, разве что я босой приду в Рим. Ну я и предложила ему уйти по-хорошему: коль скоро прощения не будет, то, оставаясь, он берет на душу смертельный

грех. Что до меня, то я знаю, что проклята, ну и пусть; я же первой себя прокляла, мне не нужно дожидаться, когда это сделает какойнибудь бог. Конечно, это были страшные слова. Я произнесла их нарочно, дабы уязвить отца Себастьяна... но потом мне стало ясно, что я говорила серьезно, никакая я больше не христианка... Я сказала, что воздвигну на место Христа старых Богов: хотя бы Тхунора и Вотана, а может, и Бальдура; ведь когда я была маленькой и сидела у него на коленях, он сам рассказывал, что Бальдур всего лишь предтеча Христа, что в легендах было много богов, истекавших кровью. - Она в сердцах налила себе вина. - Ну а потом большую часть дня я провела за бутылкой. Пробовала напиться. Не получается. Я вам отвратительна?

Сэр Джон отрицательно покачал головой. Ни разу за ее короткую жизнь он ее не осудил, и нынче было не время бросать первый упрек. Эленор снова рассмеялась, провела ладонями по лицу.

- Мне нужно... что-то. Быть может, наказание. Если я прикажу вам взять кнут и отхлестать меня до крови, вы подчинитесь?

Он вновь отрицательно покачал головой, не разжимая губ.

- Ни вы и никто другой... Никто не смеет причинить мне боль... Хочется кричать, визжать, выть... не знаю что. Джон, когда меня отлучат от церкви, как поведет себя народ?

Он успел тщательно обдумать этот вопрос.

- Народ отречется от Рима. Дело зашло слишком далеко, обратного ходу нет. Вы скоро убедитесь в этом, миледи.

- А что предпримет папа?

- Он не будет сидеть сложа руки, - после короткого размышления сказал сенешаль. - И медлить не станет. Но сомневаюсь, что для подавления одной крепости он пошлет армию через море, из Италии. Скорее, прикажет выступить против нас своим лондониумским подчиненным. Думаю, некоторые сеньоры с Луары и из Бенилюкса тоже с готовностью прискачут во главе своих отрядов, надеясь поживиться в смутное время. Они давно претендуют на земли в Англии, а тут такая замечательная возможность...

- Понятно, - устало произнесла Эленор. - Выходит, я виной грядущей неразберихи - пока Чарлз в отлучке, я сыграла на руку заморским подонкам. С благословения церкви они толпами повалят в Англию - якобы положить конец бунту. Мне даже вообразить больно, чем это может кончиться. - Она вскочила и, чуть пошатываясь, стала ходить из угла в угол комнаты. - Ладно, прошлого не воротишь. Просто очень трудно сидеть в бездействии. Особенно в такой день, как сегодня.

Миледи послала за писцом и офицерами, командующими ее войском и артиллерией. Они занялись составлением новых списков вещей, потребных на случай длительной осады.

- Вне сомнения, - сказала она (на нее накатила былая практичность), нам придется быть в изоляции от всего мира весьма долго - до возвращения Его Величества. Не может быть речи о походе, военных вылазках и прочих безумствах, при наших силах это глупо; но здесь мы будем держаться до конца, хотя бы для того, чтобы показать всему миру, кто же правит в этой стране - мы сами или итальянский попик. - Эленор налила себе еще вина. Господа, готова выслушать ваши рекомендации. У нас достаточно оружия, людей и провизии. Я прошу об одном - продумайте все, ни о чем не забудьте. Помните: малейший промах - и нас ждет виселица, а то и что похуже...

Сенешаль остался с ней после того, как остальные ушли. Он попивал вино у камина и без умолку рассказывал обо всем на свете: о богах и королях, о местном крае, о его истории, о семействе пар-бекских лордов, о детстве и воспитании Эленор...

- Это, наверно, покажется странным, сэр Джон, - сказала она, - но сегодня утром из пушки стреляла не я; я только стояла рядом и наблюдала за действиями своего тела. Мне чудилось, что и я, и вы, и все остальные просто куклы, расставленные на траве. Или на помостках сцены. Марионетки на пружинах, которые честно играют свои роли, ничего не соображая... - Эленор уставилась на бокал, вертя его в руках и следя за игрой света в хрустальных гранях. Потом подняла потемневшие затуманенные глаза. - Вы понимаете, что я имею в виду?

Он с серьезным видом кивнул:

- Да, миледи.

- Это... это как... ну будто танцуешь... менуэт или павану. Нечто обусловленное жесткими и бессмысленными правилами, все фигуры и их последовательность заранее известны, неизменны. С этого вот начать, этим вот закончить... Сэр Джон, иногда мне кажется: жизнь полна смысла, в ней все нити искусно упорядочены, как в ковре или в парче; стоит потянуть одну ниточку - и весь кусок ткани будет испорчен. А в иные моменты я думаю: нет, все бессмысленно, нити спутаны, за какую ни дергай - все одно, нет ни причин, ни следствий, все идет через пень-колоду, как Бог на душу положит... Да, так должно быть в последние времена - перед концом света. Весь мир распустится, словно снег по весне, а ветер будет дуть сам себе в спину... - Она устало потерла лоб. - Экий вздор я плету... Наверно, уже поздно, и мне пора в постель...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});