Нефритовая луна - Вирджиния Браун

Надежда Иден уменьшалась с каждой минутой. Она утонет, не в силах больше двигаться. У нее болело все тело, и когда Иден пыталась смотреть вверх, то лучи солнца слепили ей глаза. К горлу подкатили рыдания. Она не будет плакать, не станет отчаиваться. Всему этому есть свое объяснение, причина, ведь не просто же так Стив толкнул ее в эту воронку. Вот только Иден никак не могла взять в толк, что это могли быть за причины и каковы объяснения.

Через несколько часов она начала думать о смерти как о благе. Больше не бороться — вот величайшее облегчение. Она просто замрет, и тогда теплые влажные руки окутают ее с головой, опуская в свои темные недра, где она найдет успокоение. Да зачем она вообще пытается бороться? Как это глупо. Что такого произойдет, если она выживет? Новые разочарования? Ей едва удалось познать со Стивом, что такое любовь, но все это закончилось так быстро… Теперь у нее остался только Колин, ведь она сама сделала выбор.

А сможет ли она забыть лицо Стива, когда в тот вечер он прищурившись смотрел на нее в ожидании ответа? А она не решалась признаться, чего на самом деле хочет. Так и не сказала, что любит его. Ей проще было метаться между ними, цепляться за безопасность лишенного любви брака, чем посмотреть правде в лицо; она пыталась убедить себя, что Стив вовсе не любит ее. Трусы заслуживают смерти. А она — самая настоящая трусиха.

Иден вдруг почувствовала, что реальность постепенно ускользает от нее и она сдается на милость жары, воды и времени. Сдаться будет так просто… Отдаться на милость победителя… Но даже сейчас, когда она знала, что надежды нет, какая-то часть ее существа не могла признать поражение и продолжала цепляться за жизнь.

Она легла на воду. Полотняное платье собралось складками на талии. Солнце стояло прямо над головой — безжалостное, болезненное, яркое. Тяжелая тишина отрезала глубокую воронку от всего остального мира. И вдруг Иден услышала тихий всплеск. Наверное, сверху упал камень. Она вспомнила, как Стив отвел ее к священной воронке в тот первый день и как птицы дрались на известняке, а хрупкие края обваливались кусками вниз, в воду. Может, они сверху забрасывают ее камнями, чтобы убить? Она же жертва. Ее жизнь в обмен на их благополучие. Почему же Стив не сказал ей об этом прямо? Пощадил? Зачем?

— Иден!

Она услышала свое имя и подумала, не играет ли ее воспаленное воображение с ней злую шутку? Один моряк однажды рассказывал, что, когда человек тонет, вся его жизнь проносится перед глазами. Наверное, она уже тонет. Силы почти закончились…

— Иден, черт тебя побери! Посмотри вверх!

Эти слова заставили ее поднять голову, и у Иден чуть глаза не вылезли из орбит от удивления.

— Дай мне руку — я не могу висеть здесь весь день и ждать, пока ты наконец решишь закончить принимать ванну…

Его голос слегка дрожал, но глаза выражали твердую решимость. Он висел в воздухе всего в нескольких футах от нее.

— Дорогая, дай мне руку. Я тебе помогу.

Медленно, призвав свои последние силы, она протянула руку вверх. Стив крепко ухватился за нее и потянул из воды. Когда Иден оказалась в его руках, какая-то частица его силы словно бы перелилась в нее. Сцепив руки на шее Стива, она повисла на нем. Они медленно покачивались на тонкой веревке, свисающей почти до самой воды.

— Только держись, — прошептал Стив ей на ухо, — а все остальное я сделаю сам. Теперь ты в безопасности. Наш план сработал… сработал, моя храбрая богиня. Теперь все, что от тебя требуется, — это вести себя как подобает богине Луны.

В свете того, что ей только что пришлось перенести, это казалось не таким уж и трудным.

Иден нахмурилась:

— Я все еще не понимаю.

Вздохнув, Стив тихо проговорил:

— У меня не было выбора. Или позволить им вырезать из твоей груди живое бьющееся сердце, или дать им утопить тебя. И я решил, что в воронке у тебя намного больше шансов спастись.

Иден, сидящая на полу хижины, подняла на него глаза. Ее волосы были все еще влажными и лежали мягкими завитками на плечах. На ней было новое полотняное платье, которое дали женщины. Она напоминала Стиву маленькую взъерошенную птичку, которая вышла на солнышко посушиться.

Он криво усмехнулся:

— Поверь мне, Златовласка. Я не позволил бы тебе утонуть.

Она недоверчиво склонила голову к плечу.

— Откуда мне это знать? Если бы я утонула, ты остался жив и твоя репутация Эль Ягуара только окрепла бы, а если бы мне удалось долго оставаться на плаву, то меня провозгласили бы богиней. А ты…

— Черт побери! Если бы у меня было хоть какое-то влияние на этих людей, я, конечно, не стал бы рисковать своей шкурой. Черт побери! Моя красивая шкура могла оказаться продырявленной, и это зависело от того, смогла бы ты держаться на плаву. — В гневе он провел пятерней по своим волосам. Он, конечно, не мог винить Иден за недоверие. В конце концов, она рисковала больше всех. Если бы его кинули в глубокую яму с водой, ничего не объяснив, он бы тоже чувствовал себя не лучшим образом.

Взгляд ее холодных голубых глаз теперь разил наповал.

— Рисковать своей шкурой?! И как же ты это делал? Стоял слишком близко к краю, когда толкал меня вниз?

— Тсс. Какая ты злая! А ведь еще не успела высохнуть! Доверься мне хоть немного, Златовласка. Я не уходил от воронки. Все это время я был там. Ты действовала превосходно. Я хотел опустить веревку раньше, но у этих индейцев на сей счет есть строгие правила. Они не хотели, чтобы я спускался за тобой, пока солнце не будет стоять прямо над головой.

— Я тебе сочувствую.

— По крайней мере ты все еще жива, чтобы меня ненавидеть, — тихо проговорил он, и она отвернулась.

— Но не благодаря тебе.

Он заставил себя не обратить на ее слова внимания. Похоже, сейчас она не в том настроении, чтобы слушать. И возможно, она права. Он, наверное, мог придумать что-нибудь еще. Или по крайней мере дать ей возможность выбора. Но ведь все происходило так быстро, и тот шанс, который ему предоставили, могли с такой же легкостью забрать. До этого Стив жил, мучаясь постоянными укорами относительно своей нерешительности. Ему предстоит это и впредь.

— Где, — наконец спросила она, — Колин и Ричард?

— Сидят мирно в своей уютной хижине, полагаю. Их, конечно же, охраняют.

— А почему они все еще под охраной? Разве теперь все мы не в безопасности? — не скрывая иронии, спросила она.

Он с сожалением покачал головой:

— Ты, видимо, не совсем понимаешь ситуацию. Ты в безопасности. Тебя принесли в жертву богам, и ты осталась жива. Эти люди не умеют плавать, понимаешь? Поэтому любой, кто способен оставаться на поверхности несколько часов, завоевывает их искреннее уважение. Они испытывают к тебе благоговение.