Зимний зной (СИ) - Бар Иден

Даня, конечно, ощущает это и больше не сдерживает себя тоже.

Блаженная дрожь в наших телах сменяется приятным теплом, к которому затем добавляется и отличное настроение. Гормоны счастья эндорфины бушуют в нас обоих на полную.

И боль последних месяцев куда-то улетучивается.

Никакие слова не нужны. Мы просто лежим, крепко обнявшись, и есть в этой неге расслабленных тел что-то невообразимо прекрасное.

Я чувствую себя, в хорошем смысле, обнулившейся. Даня смотрит на меня таким влюбленным взглядом, что все переворачивается внутри.

Сейчас даже напитанный теплым банным духом полумрак кажется мне волшебным. Неожиданно утомленные, оба проваливаемся в сладкую дремоту.

Вздрогнув, я выпутываюсь из нее словно из паутины, первой.

Сон Данила крепче моего. Стараясь не шуметь, я осторожно сдвигаюсь в сторону и откатываюсь к краю кровати. Встаю, засмотревшись на него.

В неглубоком сне его лицо спокойно и безмятежно, на губах играет счастливая полуулыбка. Наверняка уже не сомневается в том, что я никуда не денусь.

Приму таким, каков он есть - с легким отношением к жизни, поклонницами и случайными изменами.

Задыхаюсь от этого предположения. Флер животных страстей окончательно рассеивается, и тогда я понимаю, что нет, ни черта во мне не обнулилось!

Все самообман, и не более.

Решаю не тратить время на поиски халата. На цыпочках выхожу из спальни, прислушиваясь к чужому размеренному дыханию. Как есть голая, пересекаю длинную прихожую.

По заведенной журналистской привычке в моей сумочке всегда имеются ручка и бумага. Выдрав из блокнота лист, я торопливо набрасываю сухие, лишенные каких-либо эмоций строки: «Спасибо за интервью. Фото можешь выслать на электронку редакции. Напоминаю, что твои деньги у Ивана Викторовича, пожалуйста, забери их. Удачи».

Ниже пишу электронный адрес редакции, и номер телефона дяди Вани.

После быстро одеваюсь. На сборы уходит не больше нескольких минут.

Ну вот, и все.

Перед тем как уйти из его жизни насовсем, я заглядываю в спальню. Здесь все дышит им, и тем, что было так недавно.

Недолго вглядываюсь в расслабленные, красивые черты лица Дани.

От боли сжимается сердце, но я не даю себе возможности передумать. Кладу записку на подушку, туда, где лежала сама всего десять минут назад, и тихо ухожу прочь.

Боюсь даже накрыть Даню, чтобы не проснулся.

Бегу опрометью оттуда, застегивая куртку и набрасывая сумку на плечо уже в общем коридоре. На рецепции прощаюсь с администратором.

Холеная красотка-блондинка смотрит на меня удивленно:

- Уже уходите? А Данил Александрович?

Я усмехаюсь, вдруг представив его, мечущегося по холлу в поисках автомата с презервативами.

Впрочем, Данил Александрович, скорее всего, спускался за ними в машину. Такие как он обычно рассовывают изделие номер два по всем карманам.

Даже удивительно, что не подготовился.

Думая о нем цинично, я испытываю некоторое облегчение. Возможно, так мне проще принять правду о ZIMMA.

- Данил Александрович задержится! Пожалуйста, не беспокойте его, - отвечаю ей.

Боюсь, что он бросится за мной в погоню, если проснется. Но в то же время, уходя, еле-еле передвигаю будто налитые свинцом ноги.

Выдыхаю я только на улице, удачно поймав проезжающее мимо такси.

Глава 52

Домой!

Антонина

Первые пару дней я тревожно вздрагиваю от шума паркующихся неподалеку машин, и звука открывающихся рядом дверей.

Мне кажется, что Данил вот-вот отыщет меня дома или на работе, или даже где-то во время встречи с подругой в торговом центре, чтобы устроить хорошую взбучку. Закатить душевный скандальчик. Почертыхаться власть. Ах да, и схватить в охапку в справедливом негодовании, чтобы потом…

Но ничего этого не происходит.

Ни через день, ни через два, ни через неделю. Он не только не ищет меня, а даже не звонит. Не пишет смс. Ничего абсолютно.

Я могу врать кому угодно, только не себе, что не жду этого и, уж тем более, не желаю. Желаю, конечно. А еще, я поступила не очень красиво!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Если бы только можно было повернуть время вспять, я бы непременно дождалась его пробуждения. Сейчас я почти уверена, что мы смогли бы спокойно обсудить все вместе.

Однако история, как известно, не терпит сослагательного наклонения, и мне не остаётся ничего другого, кроме как сожалеть и ждать. Ждать, сохраняя независимый вид.

Терзаясь тоской, звоню дяде Ване, но там тоже глухо - Данил не объявлялся.

Он вообще жив ли, задаюсь я в какой-то момент вопросом.

Узнаю окольными путями, что да, жив и здоров. Можно сказать, процветает и здравствует, активно занимаясь творчеством. От души отлегает немного - от души, но не от сердца.

Как мне забыть этого пацана?!

Рабочий телефон давно мигает вызовом по внутренней связи, волей-неволей вырывая меня из потока тягостных дум.

К счастью, материал по интервью давно готов и даже отредактирован моими более опытными коллегами.

- Тонечка, зайдите к Коре Валерьевне! - раздаётся щебечущий голос секретарши в трубке.

Схватив папку с распечатанными материалами по текущим заданиям, и с гвоздем нашего номера - интервью с ZIMMA, в том числе, я спешу к начальнице. Если она оставит положительную резолюцию на этом документе, интервью немедленно отправится в номер.

Под моей фамилией и без соавторов, впервые, осознаю вдруг с журналистской гордостью. Надо будет тогда переслать этот выпуск родителям!

Хотя нет, не стоит, тут же передумываю я, представив скептическое выражение лица дяди Вани.

Однако в кабинете Коры Валерьевны меня ожидает сюрприз. Вернее, даже не сюрприз, а новость, которая просто ошарашивает.

Начальница не спрашивает меня об интервью или прочей работе. Вместо этого с улыбкой сообщает:

- Антонина Сергеевна, а у нас тут новый эксклюзив от ZIMMA! Традиционно, приглашены вы для получения материала.

Обомлев, я улыбаюсь тоже, но уже в следующую минуту моя вполне искренняя улыбка меркнет. Потому что она добавляет:

- В эту субботу он улетает добровольцем в составе миротворческой миссии с нашими военными в Афганистан.

- Почему он? – только и спрашиваю.

Мне кажется, что я ослышалась.

Афганистан сейчас находится под управлением и полным контролем талибов, исламистско-радикального военизированного движения, запрещенного в большинстве стран мира. В том числе, и в нашей.

Там даже медицины не осталось! Это нищая страна, в которой, если ранят или заболеваешь чем-то серьезнее сезонной простуды, то помощь оказать будет нечем и некому.

Должно быть, белый мальчик-христианин Данил Зимин без специальной военной подготовки, сошел с ума.

Напустив на себя таинственный вид, начальница коротко объясняет мне, что, конечно, не все так просто, и нашим военным там нужно зачем-то закрепиться, и это только подтверждает мою ужасную догадку.

Он ненормальный!

- Данил передал вам номер и время рейса, - протягивает мне бумажку с нацарапанными от руки цифрами.

Бешусь. Мысленно, разумеется.

Лечу в свой кабинет как на крыльях, очень явственно ощущая, как к моему негодованию примешиваются тревога и беспокойство.

Хитер лис, ворчу себе под нос, открывая кабинет. Придумал способ заставить меня позвонить первой! Правда, методы у него.

Ладно, пусть выскажет мне все, что обо мне думает, но я тоже в долгу не останусь!

Однако его телефон не отвечает.

Промаявшись до вечера нестерпимо долгого дня в ожидании, что Даня перезвонит, я принимаюсь разыскивать номера его офиса и названивать уже туда.

В процессе выясняется, что с продюсером Юрием Вирмантасом он больше не сотрудничает.

Мое сердце болезненно сжимается при одной мысли о «Граффит стар» и Клаудиа, которая теперь возглавляет данный продюсерский центр после смерти своего брата, скандально известного Тимура Урусова. Но я заставляю себя набрать и этот номер.