А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ) - Васильев Андрей Александрович

— Оно и понятно. Поначалу ты существовал что птаха бессмысленная, сам не знал, на каком свете живешь. Сила твоя искоркой была, на нее только тот, кого ты зовешь, мог прилететь. А после она костром стала, мимо которого захочешь — не промахнешься. Само собой, все те, кто между мирами застрял, тебя слышали и быстро смекали, что надо делать.

— Так о том и речь. Я этого Марка Ароновича позову, а вместе с ним еще толпа подвалит, в которой его сразу не найдешь. Пока суд да дело, он шустро смоется, да еще надо мной и посмеется.

— Марк Аронович? — прогудел умрун. — Еще и иудей. Этот да, этот быстро смекнет, что к чему.

— Ага, — снова вздохнул я. — Не получится, короче. А больше мне в голову ничего не приходит.

— Если все делать так, как ты, — не получится. — Опять в голосе Хозяина кладбища появилась едкая ирония. — А коли по уму — как надо выйдет.

— По уму — это как? — насторожился я.

— Нужное место, нужное время, нужные слова. — В черноте капюшона блеснули две красные искры. — Ты все время спешишь, ведьмак, вместо того чтобы остановиться и подумать. Пока тебе везет, но когда-нибудь спешка выйдет тебе боком.

— И заплачу я за нее самой дорогой ценой, — я сам не заметил, как произнес вслух слова, появившиеся в голове. Да еще и чуть копируя голос собеседника — Ой! Извини! Я не нарочно!

Умрун запрокинул голову вверх и расхохотался.

— Когда шутка к месту, я обиду не таю, — отсмеявшись, сообщил он мне. — Но, по сути, все так. Ты бесперечь ходишь по грани, часто сам того не замечая. Везение не бесконечно, рано или поздно оно кончится.

— Я бы и рад по ней не ходить, только кто бы меня спрашивал? Валятся, блин, проблемы со всех сторон, только успевай уворачиваться. Моя бы воля, давно уехал бы туда, где тишина, покой и людей почти нет. Но не могу, долги держат. Так что там с нужными словами, местом и временем?

— Не могу, не могу. — Ирония в голосе наставника сменилась открытой насмешкой. — Все ты можешь, было бы стремление. Просто по течению плыть проще, чем против него, верно? Я вот если чего не пожелаю, то ввек делать не стану. Хоть что пусть говорят, хоть как грозят — не стану. Надо будет — всем глотки порву, но на своем стоять буду. А тебе проще слабину дать, а потом рассказы вести о том, что судьба та еще злодейка.

Уже второй раз за последнее время такое про себя слышу. Прямо скажем — повод серьезно задуматься. Если и живые, и мертвые к одному выводу приходят, то, выходит, со мной что-то точно не так.

— Ну а что до остального… И сам бы уже мог догадаться, коли сел да подумал как следует, связал одно с другим. Нет? Эх, тетеря. Ладно, слушай. Со временем все просто — выясни точно, в каком часу и какой минуте иудей этот помер. Подробнее объяснять?

— Не надо, — мотнул головой я. — Дальше, пожалуйста.

— Место. — Умрун положил свои костистые руки на колени и чуть подался вперед. — Узнай, где он чаще всего любил бывать, где ему особенно хорошо было. Слышал я правильное название из нынешних… Как же там… А! Место силы! У любого человека всенепременно такое есть. Одному дом родной сил прибавляет, другой без кабака любимого жизнь не мыслит, только там счастье свое находит, третьего хлебом не корми, а дай к срамным девкам сбегать. Да мало ли чего при жизни человекам мило? Главное то, что в том месте часть его души осталась, вросла она в него, как деревце корнями в землю.

— Ясно. А слова? Слова какие?

— Экий ты обалдуй! — Было видно, что Хозяин кладбища искренне расстроен моей недалекостью. — Сказано тебе — хорошо ему там было, как когда-то у мамки в животе. Это для него последняя радость на Земле, остатняя людская память, которая хоть как-то греет. Вот и скажи, что ты там камня на камне не оставишь, коли тот не явится. Он, понятное дело, и так на твой зов обязан откликнуться, куда ему деваться, но если это, к примеру, домина огромная вроде княжьего терема, то замучаешься ты его там искать. А то он и вовсе улизнет до того, как ты его найдешь. Тут же другое дело, у него последнюю радость забирают, последний свет, за такое убить мало. Даже твой иудей, будь он хоть семи пядей во лбу, и то разозлится, никуда не денется. Ну а там уж не плошай.

— Благодарю, — отводя глаза в сторону, произнес я.

Просто мне снова стало немного стыдно, потому что ответ и в самом деле лежал на поверхности. Не было тут никаких тайных знаний, древней волшбы и хитрых ритуалов, надо было, как сказано, просто сесть и подумать.

— Только ты имей в виду — легко не будет, — умрун хлопнул руками по коленям. — Говорю же — правильное название придумали для таких мест. Силы у иудея твоего прибавится, и изрядно. Он же свое защищает, значит, ему и стены помогать будут. Хорошенько подготовься к бою, ведьмак, миром тут дело точно не закончится.

— Так и те, с кем я дело имел раньше, тоже ребята были непростые, — усмехнулся я. — Но спасибо за предупреждение. А почему с колдуном такая штука не пройдет, не скажешь?

— Он с миром в других отношениях, — пояснил Хозяин кладбища. — И с тем, что для живых, и с иным, нынешним.

Я тряхнул головой и вопросительно глянул на собеседника, как бы говоря — понятно, что ничего непонятно.

— Души-то у него нет, — чуть раздраженно буркнул тот. — А то, что есть, это вовсе не душа, а посмертная сущность, которой на твои призывы плюнуть и растереть. Ясно?

— Отчасти, — не стал врать я.

— Душу свою колдун твой давно потерял, — пояснил недовольно умрун. — Как стал тем, кем стал, сразу ее и лишился. Раньше такие, как он, если умирали без передачи силы, мигом в Навь отправлялись, а уж там их ждали с распростертыми объятьями те кто следует. Или если повезет, то сжигали их, часто вместе с домом. Огонь в таких вопросах — первое дело, его любая нечисть да нежить боится. Но нынче времена другие, Навь вся туманами затянута, потому и бродит этот поганец по городу. Силу передать не успел, так она ему уйти и не дает.

— Да-да, верно, — покивал я, вспомнив давний разговор с тем же Нифонтовым. — Надо ему теперь найти могилу матери, чтобы на ней покаяться.

— Или найти мальца, в жилах которого течет кровь его рода, — качнулся капюшон. — Могильное раскаяние может и не помочь, к тому же могилу еще отыскать надо. Опять же местный Хозяин еще неизвестно как на такого гостя посмотрит. Припрись он ко мне… Ладно, не суть. Главное, что уходить туда, откуда нет возврата, ему наверняка сильно не хочется. Известна мне их порода, она не столько жизнь любит, сколько небытия боится, хоть Нави и нет давно. Так что для начала колдунчик примется искать мальчонку из своего рода, того, который белому богу не присягал и на бабу еще ни разу не слазал. Как найдет, начнет ему сулить власть, злато да славу, если тот согласится его в себя пустить. Нынче молодь до такого жадна, думаю, дело у твоего колдуна сладится быстро да гладко. А дальше все просто — душу дурачка этого он быстро изведет и его жизнь сам жить станет.

— Даже так? — я почесал затылок. — Про это не знал.

— А что ты вообще знаешь? — хохотнул умрун. — Куда ни ткни — пустое место.

Ну, не совсем уж… И потом — где мне про такое узнавать-то? Кто расскажет? А учебников на подобную тематику никто не писал и не издавал. Я ж как курочка — по зернышку знания собираю. То тут, то там.

Интересно, а Нифонтов про второй расклад будущности колдуна в курсе? И если да, то почему мне про него не рассказал? Зачем утаил?

Вот просто уверен, что все он знал, но приберег информацию до лучших времен, чтобы использовать в нужный момент. К примеру, дам я слабину, скажу, что хрен с ним, с Кузьмой Петровичем, пусть валит из столицы куда хочет, так он сразу расскажет о том, что тот запросто может переродиться и вернуться обратно, дабы свести со мной счеты. А живой колдун куда опаснее мертвого. Смекаешь, Саня?

Клянусь, я даже услышал голос Николая, он прямо-таки в ушах прозвучал.

— Ладно, заболтались мы с тобой. — Костяной Царь глянул на небо. — Вон скоро светать начнет, а у меня дел полный кузовок. Иди, ведьмак, иди. Хочешь — домой, хочешь — по кладбищу погуляй.