Кхаа Тэ - Дарья Согрина – Друк

Жезлом Пророчества.

Уши эльфа задрожали от возбуждения. Маленькие глазки загорелись азартом. Он умирал от любопытства. Бесчестные игры с адептами пресловутого ордена будоражили его естество, предрекая веселье.

– И каким образом эта штука действует на бело-зеленые рясы? – поинтересовался он.

Табора недовольно фыркнула.

– Почему тебя интересуют они, а не артефакт? Ты словно не желаешь отыскать его?

– Не мели чушь! – отмахнулся эльф. – Адепты Тарумона Милосердного, куда привлекательней, чем, какой-то выдуманный предмет Археса.

– Ты, что-то темнишь, Науро… – задумчиво пробормотала демонесса, внимательно изучая беспечное выражение лица толстяка. – Интуиция мне подсказывает, что все-таки, тебе ведомо больше моего о Жезле.

Эльф пренебрежительно изогнул мохнатые брови. И расхохотался.

– Ты такая забавная, звезда моя. И весьма проницательная. Когда станешь провидицей и научишься читать мысли, как маги Аскалиона, дай мне знать. Я постараюсь держаться подальше, а то не приведи Создатели, узришь мои похабные думы о тебе.

– Не нарывайся, Науро! – сквозь зубы прошипела девица, сжимая рукоять посоха, но стараясь контролировать себя, дабы не пустить его в дело в порыве ярости.

– Успокойся, сегодня я не жажду тебя изводить. Расскажи, как эта палка действует на церковников, и как тебе удалось ее изобрести.

Табора умерила свой гневный пыл, и затуманенным взором оглядела слегка грубоватое, но все же произведение, магического искусства. Давно она не работала над чародейскими реликвиями. Последняя ее поделка, созданная еще до встречи с Морганом, висела сейчас на поясе – верные и несменные кинжалы.

– В отличие от тебя, я не теряла времени даром в Дубраве. Благодаря Таре, которая рассеяла магическую пыль повсюду, мне удалось подобраться к белым хитонам так близко, что я сумела утянуть несколько амулетов. Эти растяпы периодически их снимали в кладбищенском святилище. Толку то, от стекляшек никакого, когда кругом следы Бури стихий, перебивающие любую чародейскую активность в малых дозах.

– А тебе какой прок от этих талисманов, выискивающих чары? – в голосе Науро звучало неподдельное недоумение.

Лицо демонессы озарило самодовольство. Она хитро прищурилась и оскалилась в улыбке. Необразованность повелителя Брока ее забавляла. Несведущий в магии эльф, не мог самостоятельно сложить мозаику без тщательного разъяснения.

– Я знаю, кто создавал эти безделушки, и мне ведомо, как обратить магию, заключенную в них себе на благо. Пока у нас будет этот посох, мы сможем смело разгуливать под носом храмовников, они даже духа нашего не учуют. А когда мы доберемся до хижины Лангрена, то эта штуковина, как ты ее называешь, укажет нам на артефакт, где бы он ни был скрыт.

Мрачный эльф недоверчиво покосился на напарницу, затем на палку, с витиеватой короной на конце. Этот предмет не внушал ему доверия. Но он знал – Табора с упрямой ответственностью относится к делу, за которое взялась.

– Каким образом? И откуда тебе известно имя мастера амулетов, ты же первый раз в Мендарве?

Демонесса кивнула, и ее зловещая улыбка стала еще шире.

– Я впервые здесь, это – правда, но тот, кто возглавляет проклятый культ, когда-то обитал на Большой Земле и был знаком со мной.

Коротышка нахмурился. Его рыжие брови зашевелились, а ноздри стали принюхиваться к лесному воздуху, словно желая уловить аромат загадочного приятеля Таборы.

– И ты говоришь, что я скрытный? Сама отыскала союзника даже в государстве людей! – обиженно проговорил он, вскочив на ноги и сложив руки на груди. – Давай, рассказывай, кто такой, зачем явился сюда и с какого перепуга решил встать во главе безумного ордена?!

Демоница неспешно поднялась вслед за Науро, опершись на посох. Ее улыбка медленно таяла на красивом лице, освещенным мерцанием луны, выглянувшей из-за макушек деревьев.

– Я поведаю тебе имя, и всю мерзкую историю жизни пресловутого супостата, лишь тогда, когда мы закончим с заданием и уберемся из Мендарва. В данное мгновение я не могу этого сделать, «мой друг», у меня кое-что забрал. И пока моя собственность в его распоряжение – я связана молчанием.

Коротышка хмыкнув, почесал огненную шевелюру. С каждым вздохом, Нирбисс неумолимо порождал новые тайны и заговоры. Но эльфу нравились такие сюрпризы. От россыпи неожиданностей, его тоскливая жизнь, превращалась в опасную пляску на лезвие острого клинка. Правда, в танце всегда вела Дерода…

– Ты меня заинтриговала. И, пожалуй, я согласен потерпеть, дабы услышать твой рассказ об этом таинственном незнакомце, – протянул он, облизав пересохшие губы.

– Поверь, когда узришь истину, ты не останешься разочарованным.

– Не сомневаюсь!

– Ну, хватит напрасно болтать. Нам стоит хорошенько отдохнуть. Возможно, предстоящие два дня выдадутся крайне тяжелыми.

Науро поежился. Ох, не нравился ему такой настрой демонессы, но тянуть время, уже было невозможно. Если ей все же удастся обнаружить Жезл, придется импровизировать и не допустить, чтобы тот был уничтожен. А потом, он найдет способ, и избежать гнева Его Темнейшества, и не нажить врага в лице Таборы.

Замок барона Данкоса нерасторопно погружался в сон. Один за другим гасли огни свечей в продольных окнах, а во дворе поубавилось челяди и храмовников. Только мигающие лепестки факелов на крепостной стене, да на мосту, где прибывал ночной караул, напоминали о том, что в этом тихом месте не все подвластны дремоте. Бессердечная луна, покрыла серебристыми бликами мерные ночные воды Зарницы, омывающие остров с замком, а усталый ветер небрежно шелестел осокой вдоль берега, заставляя рассеянных копейщиков вздрагивать при каждом шорохе.

Годфри, откинувшись на спинку кресла, сидел за письменным резным столом, у распахнутого настежь окна и с упоением читал «Похождения Дегена Рыжебородого». Книга повествовала о приключениях бесстрашного герцога, которому удалось потопить множество пиратских фрегатов, победить тьму троллей на границе Мендарва и покорить бесчисленное количество женских сердец. Особое внимание, и даже перечитывая несколько раз, молодой барон уделял фрагментам сражений и любовным похождениям. Бои описывались поверхностно, впрочем, как и ухаживания аристократа, но все же, они представляли, хоть и скудную, но ценную информацию для пылкого юношеского сердца.

В камине тихо потрескивали поленья, охваченные рыжим обжигающим бесом, нарушая ночное безмолвие, а в воображении паренька, на поле битвы, храбрые войны отдавали жизнь за своего господина, звенела сталь, и знамена взвивались над толпами, сражающихся людей.

Молодой барон слышал, как полотно хлопает на ветру, и с каждой минутой звук становился все отчетливее. Лишь, спустя некоторое время, Годфри осознал, что источник шума не в его голове, а за окном. Он оторвал взгляд от книги и поднял глаза.

На широком кирпичном подоконнике восседала огромная угольная птица, в глубине немигающих желтых глаз, затаился неподдельный интерес. Таких крупных экземпляров, молодой барон, отродясь не видел в Мендарве.

Годфри сглотнул слюну, судорожно размышляя, что предпринять: швырнуть сапогом