Хищник - Марни Мэнн

Дже. Ты не можешь.

— Послушай...

Я попыталась вырваться, но он только крепче прижал меня к себе.

— Я думал о тебе с тех пор, как высадил тебя из авто той ночью, чертовски тревожась о том, что с тобой могло что-то случиться, и о том, почему ты не появляешься здесь. Ты же сама говорила, что это твое любимое место.

Я не знала, почему его это так тревожило, но мне льстило, что этот высокий, накаченный, красивый мужчина был столь обеспокоен моей судьбой. Между нами это все равно ничего не изменит, но я решила дать ему ответ.

— Вместо этого я ходила в заведение «У Руди».

— «У Руди»? — Его голос стал настолько низким, что больше походил на рев.

Легкий намек на улыбку заставил мои губы дернуться.

— Ты говорил, что это твое любимое место. И я решила попробовать. Дважды.

— И?

— Это было здорово. Грязно, как ты любишь говорить. Бургер был восхитителен.

— И почему же ты здесь?

— Здесь подают попкорн. Все еще готовят картофель по-деревенски, и у них все очень соленое, как я люблю.

По какой-то причине, разговаривая о барах и еде, я не чувствовала, что делаю что-то неправильное.

Но потом рукой он скользнул по мне, напоминая о прикосновениях, и что все это должно прекратиться.

— Дже...

В воздухе повисла тишина, но казалось, что мы так много должны сказать друг другу. Я перестала доверять себе. Мне нужно было выбраться из уборной, пока между нами не произошло что-то еще.

— Я должна идти.

Он замотал головой.

— Нет. — Его хватка стала более жесткой, когда он вцепился в прядь моих волос и отвел мою голову назад, до тех пор, пока подбородок не стал направлен кверху.

— Если ты не собираешься сказать мне об этом, тогда я просто возьму то, что хочу.

— Сказать о чем?

— Сказать, насколько сильно ты хочешь меня, и как я могу сделать тебя своей прямо здесь, в туалете.

Дрожь охватила мое тело. Я не сомневалась, что он возьмет то, чего хочет, и была уверена, что мне это понравится.

И что тогда меня ждет? Виновную в том, что была с кем-то за пределами «Ачурди». Виновную, что скрывала это. Виновную, что врала.

Смогу ли я жить с этим?

Смогу ли сохранить в секрете? Смогу ли погрузиться в ложь еще больше, чем уже сделала это?

Его губы становились все ближе и ближе.

В моей памяти всплыло лицо Мины, ее взгляд, которым она одарила меня тогда в кабинете, категоричность ее слов, и как больно мне было, когда она ткнула меня лицом в результаты моей работы.

«Она нарушила некоторые из наших правил, и я не могу оставить это незамеченным», — крутилось у меня в голове.

Я снова оказалась перед выбором, на который у меня было всего несколько секунд.

— Дже, я...

Его губы коснулись моих, лишив меня возможности хоть что-то сказать. Все говорило о том, что как бы я не сопротивлялась этому, он был полон решимости поцеловать меня.

И я жаждала этого. Несмотря на все страхи и опасения.

Он прижался ко мне всем телом, обхватив мое лицо настолько крепко, что я практически не могла дышать. Но я и не хотела, чтобы он вел себя со мной по-другому. Напор его тела соответствовал поцелую. Это было жестко, но головокружительно, грубо и настойчиво. Более интригующе, чем когда-либо.

— Я позабочусь о твоей безопасности, — заявил он, когда наконец-то оторвался от меня.

Я взяла его за руку и посмотрела на него.

Я верила ему.

У меня не было сомнений, что он попытается сделать то, о чем говорит.

Я лишь не должна была позволить ему этого.

Глава 27

Бородач

Я находился в комнате для наблюдения тюрьмы и изучал журнал. Он был тем, что мы называли книгой смерти. Внутри велся учет всех заключенных, с указанием их настоящего имени, а также человека, который сделал заказ, их порядкового номера, который был им присвоен, и причина их смерти. Мы старались описывать детально то, что именно их убило. Иногда возникали трудности с определением этого, так как зачастую мы пытали их, используя несколько устройств одновременно. Поэтому в таких случаях мы вынуждены были выбирать более очевидный вариант и метод, который мог нанести наибольший урон.

Я пролистал журнал и нашел запись о заключенном номер 1501. Шэнк гарантировал, что позаботится об этой суке, и он сдержал обещание. Она была мертва уже несколько недель. Я просто забыл поинтересоваться у него, что именно он сотворил с ней, и теперь, когда он находился на отдыхе в Штатах, я не имел возможности спросить у него напрямую.

Корявым почерком Шэнк написал настоящие имена цыпочки и клиента, который ее заказал, и присвоенный ей номер. В конце страницы он расписал целый абзац о том, как она сдохла. Я был в восторге от каждого гребаного слова.

«Заключенная никак не хотела затыкаться, поэтому я решил отрезать язык у этой суки. До этого я уже изуродовал ее сиськи ледорубом, вырвал ее волосы плоскогубцами и окунул ее ноги в кипящую воду. Когда я поднес пилу к ее языку, то невзначай перерезал ей горло. Она не протянула слишком долго и истекла кровью прямо на стуле».

Заключенная номер 1501 была не первой цыпочкой, которая лишалась здесь языка. Шэнк вырывал их у большинства девушек, так как женщины слишком много болтали, а он терпеть этого не мог. Мне нравилось, что он был так жесток с ними. Я мечтал о том, чтобы все здесь были такими же, но нам пришлось избавиться от нескольких уборщиков, которые давали слабину при виде женщины.

На нас, охранников, не действовали никакие мольбы.