Антропологический детектив. Боги, люди, обезьяны... - Александр Белов

Лицо человека, больного порфирией.

Может быть, оттого родились многочисленные легенды о волкодлаках — человековолках (новое их название — вурдалаки — введено в оборот А. С. Пушкиным), и упырях, которые набрасываются на спящих людей, с тем чтобы испить их кровушки. В древнерусском эпосе фигурируют не только существа, алчущие человечьей крови, но и их поселения за дремучими лесами в нехороших темных местах. Образ жизни, обличив и привычки этих диковинных существ описаны в древнерусской книге «Чаровник», запрещенной православной церковью. Обликом своим и повадками похожи фольклорные волкодлаки и упыри на «настоящих» вампиров с медицинским диагнозом. Конечно, стать вампиром можно не только по медицинским показателям, но и по доброй воле, без всякой медицины. Что-то происходит с психикой отдельных личностей, и они ни с того ни с сего начинают вести себя как «настоящие» вампиры, хотя к тому нет ни малейших причин. Странно. Видно, судьба! Кому на роду написано стать вампиром, тот им станет. И осиновый кол для таких не лучшее решение проблемы…

ГДЕ ЖИВУТ УЖАСНЫЕ ЛЮДИ-ДИКАРИ?

В одной древнеиндийской легенде идет речь о древнем народе, у которого почиталось за лучшее во всем потакать своим буйным чувствам, без всяких ограничений. Это продолжалось до тех пор, пока молодежь, в безрассудстве своем превзошедшая стариков, не вознамерилась присвоить себе имущество и жен своих предков, а их самих изжарить на кострах и съесть. Пришлось тем из них, которые не желали участвовать в кровавой трапезе, взяться за оружие, дабы отстоять себя и своих родных от посягательств. Однако людоеды, уже отведавшие «человечинки», и не думали отступать. Завязалась долгая и кровопролитная война внутри их рода. Кончилась эта война тем, что людоеды были вытеснены в дремучие леса, куда преследователи не решились заходить. Они укрывались от непогоды в кронах огромных деревьев и оттуда совершали набеги на поселения людей. Людям был преподан серьезный урок. Оставив праздность, они занялись воспитанием собственных детей, держа их в строгости, а сынов приучая к охране своих жилищ…

История человеческая изобилует примерами, от которых стынет кровь в жилах и волосы поднимаются дыбом. Документально отражено немало фактов средневекового людоедства. Например, известны многочисленные судебные процессы во Франции. В «оборотнях», пойманных в лесу, местные жители опознавали своих соседей, много лет назад бесследно исчезнувших. «Оборотни» загубили множество душ, живя как бродяги, насилуя женщин и детей и занимаясь людоедством. Протоколы таких разбирательств и сейчас читаются, как детективный роман. Можно, конечно, списать эти случаи на жесточайший голод, охвативший в XVII веке Францию, или на желание с помощью мнимого безумия «заслониться» от церковных догматов. Но как бы то ни было, история хранит множество рассказов о целых шайках каннибалов, орудовавших в стародавние времена, да и сравнительно недавно, чуть ли не в наше время, и о специальных карательных экспедициях, устраиваемых для их истребления. Благодаря этим превентивным мероприятиям не дожили до сего дня многочисленные популяции каннибалов, которых раньше было немало. Лишь только сказки доносят до нас эхо былого противостояния, повествуя о великанах-людоедах, живших когда-то в лесной глуши.

Средневековая гравюра: сцена каннибализма.

Некоторые генетики, рассматривая тот или иной очередной случай современного людоедства, сделавшийся достоянием газетчиков, допускают высказывания, что, дескать, возможно, у таких индивидов проявлен ген каннибализма, доставшийся им от далеких предков, поэтому осуждать их мы не вправе. Однако мы вправе считать, что от каждого конкретного человека зависит, проявятся в нем те или иные наследственные аномалии или нет. Каждый для себя выбирает тот жизненный путь, который считает правильным.

Далеко не новость, что опустившийся человек способен озвереть! Словарь Эллочки-людоедки из романа Ильфа и Петрова состоит из двух десятков слов. Налицо явная утрата ителлекта: деструктивные изменения в мышлении влекут за собой изменения в поведении и в языке. Психическая деградация вызывает неизбежные генетические мутации, и у потомков таких людей «озверение» зафиксируется на уровне морфологии. Это пытался, например, показать Ломброзо, разработав свой метод выявления преступников по лицу. Однако только по чертам лица охарактеризовать конкретного человека нельзя.

Само по себе наличие врожденных наклонностей не может являться свидетельством того, что человек совершит преступление. Совершая тот или иной поступок, человек одновременно совершает волевой акт. Именно от его свободной воли и принятого решения зависит, станет он преступником или нет. Поэтому, исходя только из наследуемых качеств, делать далеко идущие выводы нельзя.

Известно, что дети бывают жестоки. Можно рассматривать детскую жестокость как попытку самоутверждения. Взрослея, ребенок преодолевает этот период, как вырастает из детских штанишек. Задержки в психическом развитии ребенка на самых разных стадиях, по нашему мнению, могут быть из-за неблагоприятной наследственности, внутреннего нежелания взрослеть, отрицательного влияния окружающей обстановки. Психоаналитики утверждают, что типичным для детской психики будет желание съесть кого-то. Это проявление детской «сексуальности», которое с возрастом проходит. Но у некоторых лиц из-за задержки в развитии может затянуться на всю жизнь.

Надо, видимо, признать, что желание отведать «человечинки» присутствует у гораздо большего числа людей, чем это можно было бы предположить, исходя из ставших достоянием общественности фактов каннибализма. От каннибализма некоторых удерживает страх возможного наказания, внушенный еще в детстве. «Взрослая» стадия сознания у них так и не наступила. Поэтому глубинное понимание того, почему же нельзя есть людей, у таких индивидов отсутствует. В оценке своих поступков они руководствуются обычно указанием и мнением большинства других людей. Вполне возможно, что в разные периоды их жизни и по разным причинам инфантильный пласт психики, освободившись от сдерживающих пут, всплывает на поверхность сознания. И его воплощение в действительность может стать личной потребностью. Тогда и появляется шанс столкнуться с фактом людоедства. Другая картина наблюдается, если человек, ощущая в себе желание заняться каннибализмом, понимает недопустимость этого занятия. Он вполне осознанно не позволяет вырваться звериным инстинктам наружу, понимая их пагубность. Поговорка «не буди во мне зверя» для таких людей словно служит внутренним тормозом, препятствующим реализации дурных наклонностей.

Серьёзно противостоять человеческому обществу людоеды могут, лишь создав собственную комфортную для проживания среду. Внутри этой среды каннибалы могут как бы сбросить личину и предстать друг перед другом действительно теми, кем они являются на самом деле, а не теми, под кого они мимикрируют. Для необходимой коммуникации друг с другом они создают свою людоедскую «культуру», облаченную в форму ритуалов, традиций и церемоний. Акт людоедства может обставляться торжественно и чинно, к нему заранее готовятся, подготавливая всю соответствующую случаю атрибутику. После проделывания ритуала участники расходятся удовлетворенные, с чувством сопричастности к тайне, которая их связывает, это дает им возможность до следующего ритуала сохранять внешнюю благопристойность и психическое спокойствие.

Надо думать, что, совершая время от времени кровавые «мессы», эти люди удовлетворяют свои глубинные и истинные желания. Они испытывают гораздо большую потребность в удовлетворении этих желаний, чем может показаться «непосвященному». В конце концов у них возникает специфическое мышление, являющееся как бы коллективным мышлением определенной группы лиц. А в основе его лежит свой собственный язык терминов, жестов и поз, понятный только им. С его помощью создается особая психоэмоциональная среда, сплачивающая этих людей, делающая их единым целым. Заставляет их объединиться давление нормальной человеческой культуры, которую они, конечно, таковой не считают. На любое послабление давления отщепенцы отвечают активизацией своей деятельности, вероятно неосознанно стремясь скинуть бремя чуждой культуры и собственной личины. Вот потому-то во время общественных потрясений и всплывают как бы из небытия многочисленные факты людоедства. Можно лишь предположить, что в эпохи развала общественных отношений и деградации социума факты людоедства становятся повсеместным явлением. Одичавшие люди не устанавливают никаких самоограничений и нравственных барьеров в удовлетворении похотливых и агрессивных устремлений. Жажда крови как основная черта звереющего существа полностью завладевает его неустроенной душой. Наверное, это и есть тот «основной инстинкт», о котором много говорят в последнее время. На смену человеческой культуре приходит «культура» каннибалов.