От Сталина до Путина. Зигзаги истории - Николай Анисин

Если бы это Путиным было сказано и забыто, его отношения с капиталом Запада и присными его не изменились бы. Но пусть и скупые, но всё-таки какие-то деньги пошли к молодым семьям. Родились авиационная и судостроительная государственные корпорации, госкорпорация по нанотехнологиям, у коих при сохранившихся в России сильных мозгах и при поддержке из госбюджета появился шанс стать конкурентоспособными на мировом рынке. Также скупые, но все-таки реальные капвложения государства поступили в сельское хозяйство, в образование и медицину.

Робко, полумерами Россия во главе с Путиным с 2006-го начала исправлять прежний убогий экономический уклад. В стране проявились зачатки Нового курса – курса, несовместимого с её нынешней участью колониального придатка. А этого капитал Запада с присными простить Путину не может. Как не может простить и всё большую самостоятельность России в международных делах. Поэтому с 2006-го в Кремль стал наведываться призрак внука герцога и сына лорда – Уинстона Леонарда Спенсера Черчилля. Кому, как не ему, следовало напоминать внуку шеф-повара и сыну слесаря Владимиру Владимировичу Путину о том, что в современном мире есть Коллективный Черчилль! Тот самый хищный англо-американский Капитал, перед которым не устоял даже Рузвельт с его доктриной мира во всём мире.

Глава 4. Бой с тенью в Кремле

– Мне нравится моя работа, – обронил пару лет назад Путин на прямой линии разговора со страной.

Быть президентом России Путину нравится. Но он отказывается и от поста по душе, и, соответственно, от первой роли в продолжении его же политики Нового курса. А, с какого боку ни взгляни на сей факт, увидишь маскировку несвободы Путина от призрака Черчилля. Это очевидно. Но пока вовсе не очевидно: до конца ли Путин капитулировал перед призраком Черчилля? То есть, окончательно ли он, бесповоротно ли изволил поделить высшую власть со своим преемником в Кремле? Так её поделить, чтобы она, как и желанно врагам Нового курса России, стала властью ни Бе, ни Ме, ни Кукареку?

В декабре 2007-го полная капитуляция Путина как бы уже свершилась. Кампания по выборам президента России стартовала без участия в ней действующего главы государства. И стартовала с его заверениями в том, что никакого урезания полномочий нового президента не произойдёт. Но вплоть до мая 2008-го, до момента передачи президентских полномочий в Кремле у Путина ещё сохраняется шанс на манёвры. На манёвры, неугодные призраку Черчилля. Вероятность пересмотра Путиным условий капитуляции представляется иллюзорной, но логика обстоятельств во власти России её допускает.

За восемь лет в Кремле – с 2000-го по 2008-й – Путин, по его словам, сказанным незадолго до минувшего Нового года рабочим Красноярска, сделал для благополучия своей страны кое-что. Но это «кое-что» большинство её граждан оценили.

В 2000 году, как вырвалось тогда из уст Путина, в России везде была Чечня. Теперь в политике, экономике, социальной сфере – налицо видимая устойчивость. Её подтачивают взяточничество и криминальные разборки, но на некоем фундаменте она всё-таки зиждется.

Наведение порядка в стране сопровождалось концентрацией в руках государства огромных денег от продажи подскочивших в цене энергоносителей. Валютные запасы Центробанка и Стабилизационного фонда вкладывались в ценные бумаги Запада под низкий процент. Они питали экономику США, Европы, Японии и обесценивались на миллиарды долларов в год в результате падения курса американской валюты. Россия, по сути, платила контрибуцию за поражение СССР в «холодной войне». Путин, вольно или невольно, мирился с этим. Но он перекрыл каналы откровенного разворовывания накоплений ЦБ и Стабфонда.

Сверхдоходы казны остались в её складах, а не уплыли в пасти олигархов, как уплывала к ним сверхприбыль с лакомой собственности в девяностые годы. На исходе же 2007-го были изданы распоряжения правительства о крупных капиталовложениях государства в проекты, нацеленные на достижение в стране научно-технического рывка. И потому в декабре 2007-го не туфтой выглядела распространённая в предвыборной брошюре «Единой России» цитата из выступления Путина: «Мы только недавно подошли к третьему этапу современного российского государства, к возможности развития высокими темпами, к возможности решения масштабных, общенациональных задач».

Признав, что за восемь лет им сделано лишь кое-что и доложив, что России под его управлением шла-шла целых восемь лет куда-то шаткой поступью и только теперь подошла к раскрытию своего огромного потенциала, Путин, тем не менее, не разочаровал большинство российских граждан.

Партия «Единая Россия», список кандидатов коей возглавлял Путин, получила на выборах в Госдуму, как и ожидалось, изрядно голосов избирателей – 64 %. Партии «Справедливая Россия», демонстрировавшей в ходе избирательной кампании неприязнь к «ЕР» и преданность действующему президенту, достались около 8 % голосов. Две трети политически активных граждан напрямую связывают свои надежды на лучшее с именем Путина. Но это не единственный вывод из последних парламентских выборов.

Нелояльную к фигуре Путина Компартию пожелали видеть в Госдуме почти 12 % избирателей, партию Жириновского с липовой оппозиционностью Кремлю – 8,2 %. Но в главных программных заявлениях как КПРФ, так и ЛДПР гораздо больше общего, чем различного с главными программными заявлениями президентских партий.

Откроем брошюру «Единой России», где сформулированы цели плана Путина или, точнее, его Нового курса во внутренней и внешней политике:

– Победа над бедностью и коррупцией, над экономической и технологической отсталостью.

– Победа в конкурентной борьбе ведущих мировых держав. Результатом этой победы станет достойное место России в международном разделении труда и распределении доходов.

– Победа России – это новая архитектура мира, в котором наша страна сможет влиять на глобальную политику ради безопасности и благосостояния своих граждан.

Все названные цели так или иначе перекликались с предвыборными лозунгами КПРФ и ЛДПР. Стало быть, 90 % избирателей, голосуя за 4 партии, голосовали за намётки Нового курса Путина и выдали ему солидный аванс. Аванс доверия, который не поддаётся толкованию через здравый смысл.

Новый курс России ещё только в зародыше. Развития страны нет – к нему мы только подступаемся. Масштабных проектов в экономике нет – они в планах. Сокращения пропасти между вороватым меньшинством и трудовым большинством граждан нет – никаких мер к тому не предпринято. Пощады кошелькам десятков миллионов бедных нет – цены на товары первой необходимости минувшим декабрём рванули вверх. И такого нет, и сякого, и эдакого. А симпатии общества в целом к Путину – вот они, в итогах выборов в Госдуму, – есть.

Необъяснимое, мистическое доверие наших граждан действующему президенту можно было бы списать на традиционно присущую России идеализацию первых лиц власти. Но не получается… Не нам одним вышеназванное явление свойственно. У крепко прагматичных американцев необъяснимое, мистическое доверие к их действующему главе государства имело место быть в 1940-м.

К тому году президент США Франклин Рузвельт за восемь лет своего правления сделал для граждан его страны более, чем кое-что. Америка начала уже подзабывать об ужасах Великой Депрессии, которая терзала её до прихода в Белый дом Рузвельта. Но его правительство в 1940-м Адольф Гитлер проклинал как сборище жидомасонов, как нестерпимое исчадье зла. Пропагандистский гром из Берлина ставленники крупного капитала США, не расставшегося за 8 лет с надеждой похоронить Новый курс Рузвельта, использовали как фактор запугивания страны. Рузвельт в Белом доме – это неизбежная война Америки с сокрушившей почти всю Европу Германией.

Сильная такая страшилка общественное мнение США настораживала. Но переворота в нём не произвела. Американцы, в подавляющем их числе, ни в какую войну ввязываться не желали, но, невзирая ни на вероятную агрессию Гитлера, ни на что иное, благоговения к автору Нового курса не утратили. И если бы тогда, в 1940-м, Рузвельт, при его высочайшей популярности в стране, призвал сограждан на приближающихся президентских выборах проголосовать, скажем, за верного ему мистера Смита, то Смит бы наверняка выборы выиграл. Но притом в проигрыше оказались бы и политика Нового курса, и большинство американцев.

Мистическое, основанное исключительно на интуиции, доверие народа США к Рузвельту не распространилось бы на его марионетку на высшем посту Америки. В стране образовалось бы два центра власти: один – в Белом доме, второй – там, где Рузвельт. А раздвоение власти в государстве, как и раздвоение рассудка у конкретного человека – это болезнь, именуемая шизофренией. В государстве же с шизофренией каюк приходит хоть старому, хоть новому политическому курсу.