Призрак неведомой войны - Михаил Михеев

Мысленно поаплодировав ему, киборг прекратил наблюдение — и так ясно, чем все закончится. Потеряв практически всю армию, этот умник просто вынужден будет повернуть назад. Простая логика: если у тебя еще до генерального сражения остается лишь пять процентов войск, то дальнейшая попытка наступления превращается в самоубийство. Заставлять беспилотник висеть на малой высоте, где был шанс, что его обнаружат, ради подтверждения однозначных выводов — не самое рациональное. Каково же было удивление Артура, когда спустя некоторое время выяснилось — противник свернул остатки лагеря и двигается дальше. Правда, урезанным составом — человек триста, не более. Остальные, продемонстрировав наличие достаточного количества мозгов, ударились в бега и пополнили когорту славных дезертиров. Однако уже само наличие тех, кто не сбежал, было неожиданностью. Оставалось лишь пожать плечами в позаимствованном у людей жесте и в очередной раз признать справедливость древнего вывода искусственных мыслящих систем о том, что люди и рациональность — понятия несовместимые.

О том, что такое поведение могло быть рациональным в случае, если гнева начальства боишься сильнее, чем неясных перспектив продолжения операции, Артур подумал лишь спустя несколько секунд. О человеке, принявшем решение на осуществление всей этой авантюры, подобное отношение говорило очень многое. Пожалуй, если у его подчиненных от перспективы вызвать гнев начальства адреналин тек по ногам, организатор этого похода и впрямь мог стать опасным противником. Приняв это к сведению, киборг тем не менее не стал развивать интересную, но не очень важную пока что мысль, а занялся устранением непосредственной угрозы.

Разумеется, угрозу они теперь представляли скорее теоретическую, но и выбор вариантов оставался куда более ограниченным. Так, накрыть колонну на марше ударом с беспилотника было бы, наверное, самым простым. Беда в том, что беспилотники свой груз уже сбросили, и, чтобы сменить бомбовые контейнеры, а заодно провести заправку, надо было вернуться в замок и машинам, и самому киборгу. Никого больше он этим заниматься не обучил — досадный прокол, который сейчас несколько ограничивал возможности Артура. Однако куда более важным было не дать противнику добраться до деревень и пополнить запасы провизии, а также хотя бы частично посадить народ, оставшийся после ночного удара в большинстве на своих двоих, на лошадей или на телеги. Ну да, лошади разбежались, а раз так, скорость марша и боеспособность упала еще заметнее, чем раньше, — Артур сомневался, что маги, непривычные к дальним переходам, смогут поддерживать нормальный для профессиональных военных темп. Стало быть, поползут, как черепахи, что радовало, и этим надо было воспользоваться.

Технически все было просто — дождаться, когда они втянутся в лес, и расстрелять из бластера. Можно было бы, конечно, и плазменными гранатами их всех приголубить, но запас, взятый с собой в этот поход, подошел к концу, а возвращаться в замок и лезть на склад времени не было. Стало быть, из высокотехнологичного оружия у киборга сейчас оставался только бластер. Против него, как знал Артур, защита магов была слабовата. Правда, там был, возможно, еще и архимаг, а то и не один, но во время ночной атаки они как-то себя не проявили, а направленный удар бластера куда страшнее легких бомб, так что Артур был убежден: надо будет — положит и архимага. Другое дело, что заряда ручного оружия могло на всех и не хватить. К тому же массовое истребление такого количества людей, причем тех, кто был наиболее смел, решителен, силен, словом, представлял собой генетическую элиту человечества, пускай и местной, крайне урезанной его части, было нерационально с точки зрения выживаемости людей как вида. В результате был выбран вариант, который можно было описать фразой: «А поговорить?» Как оказалось, это было ошибкой.

Уже несколько позже, анализируя причину случившегося, Артур понял, в чем она заключалась. В своих расчетах он проводил оценку реакции противника, исходя из психологической устойчивости военнослужащих своего времени, то есть продуктов вначале тщательного отбора, а потом медицинской коррекции. Здесь же солдатом мог стать фактически кто угодно, лишь бы сил хватило. Вдобавок среди оставшихся были не только профессиональные воины, но и маги, а их взгляд на ситуацию и вовсе напоминал реакцию испуганного интеллигента. Учитывая бессонную ночь и кучу трупов, это было, если вдуматься, и неудивительно. В общем, результат был закономерным. Стоило Артуру выехать из-за поворота и поднять руку в общепринятом запрещающем жесте, приказывая изрядно потрепанной войсковой колонне остановиться, как в его сторону практически одновременно были запущены три шара, по виду напоминающие плазменные, хотя, разумеется, по напряженности полей сильно уступающие гранатам или выстрелам из бластера. Зато размеры были разные — от чуть меньше грецкого ореха до заметно больше футбольного мяча. Кроме них, в сторону киборга полетели: кокон сгущенного до каменной твердости воздуха — одна штука, нечто вроде молнии, но почему-то ледяной и движущейся со скоростью не более ста километров в час — одна штука, поток мелких ледяных кристаллов — один, зато очень плотный, и сразу два клубящихся потока огня, больше всего похожие на результат выстрела из маломощного огнемета, вдобавок с нарушенной фокусировкой.

Впрочем, то, что киборг не был готов к столь жаркохолодному приему, не значило, что он не успел на него отреагировать. Все же скорость реакции, заложенная в него древними чародеями от биотехнологии, многократно превышала человеческую, и то, что было бы приговором для обычного, пускай и подготовленного солдата, для боевого робота оказывалось не более чем досадным осложнением. Толчок! Прыжок! Пахнуло сухим жаром, но киборг уже был вне зоны поражения. Из кроны дерева, удобно нависающей над дорогой, Артур, оседлав ветку, мог наблюдать, как его лошадь, которую он никак не мог спасти, превращается в мелко нарубленный подгоревший и вдобавок охлажденный гуляш.

Лошадку было жалко, и если чувство злости Артур уже испытывал, то жалости до этой секунды — никогда. И что самое интересное, оба этих чувства он испытал одновременно, причем чем сильнее была жалость, тем больше разгоралась злость. Интересный казус, однако пока что у киборга не было времени на анализ — надо было действовать.

С удобством расположившись в ветвях и возблагодарив удачу (надо же, и в нее поверил — и эту мысль Артур тоже оставил на последующую аналитическую обработку) за густую, хорошо скрывающую его листву, киборг принялся наблюдать за происходящим, благо в том, что его ретирада осталась незамеченной, он мог быть уверен. Прыжок-то, может, и увидели бы, но вот последовавшая вслед за этим яркая вспышка от попаданий наверняка ослепила всех присутствующих. Это косвенно подтверждалось и чуть замедленными движениями врагов, и активным морганием, и повышенным слезовыделением — электронная составляющая мозгов киборга исправно фиксировала все мелочи, формируя из них целостную и непротиворечивую картину мира.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});