Клуб "Твайлайт". Часть 1 (СИ) - Ефремова Тата

Коломбина (мрачно): Я, между прочим, скоро захочу в туалет.

Изабелла (с любопытством): А кто же тогда я?

Влюблённый: Вы Изабелла. Я вас сразу узнал.

Мадам: О! Юноша разбирается в театре?

Влюблённый: Немного.

Мадам: Изабелла — самый прелестный персонаж. Добрая, красивая девушка, влюблённая в главного героя.

Изабелла (с грустной усмешкой): Хоть что-то приятное, учитывая ситуацию. Ещё бы узнать, кто мой герой.

Мадам (убеждённо): Вы преодолеете тысячи препятствий на пути к любви и будете счастливы.

Изабелла: А почему вы думаете, что я несчастлива? И не влюблена уже?

Мадам (с таинственным видом): Я просто предположила. Это ведь комедия, театр, не по-настоящему, верно?»

Мергелевск, ЮМУ, декабрь 2006 года

Марина проснулась со странным ощущением: что случилось вчера? Почему она так счастлива? Вспомнила. С улыбкой прикоснулась к губам. Вчера она увидела Рената под балконом. И даже на секунду не засомневалась, что он пришёл к ней. Отбросив все сомнения, повернулся спиной к собственным амбициям, только чтобы быть с Мариной. Она бы тоже так сделала — без колебаний пожертвовала бы всем ради любимого.

На стуле висело полотенце с кроликом. Марина с глупой улыбкой подержала его в руках. Ещё влажное. Лишь бы Ренат не заболел. Она так и не напоила его чаем с малиновым вареньем.

В университете настроение начало падать с первой же пары, а к большой перемене стукнулось о пол: Рената нигде не было. Марина даже хотела посмотреть расписание четвёртого курса, но окончательно разобиделась и решила при первой же встрече убить Муратова с особой жестокостью. Гнев боролся в ней с тревогой: а вдруг он всё-таки заболел? Спросить у Вадима? Лишний раз заговаривать с Ярником не хотелось. Она шла на репетицию, зная, что возможно сегодня решится вопрос о закрытии или дальнейшей разработке оперы. Ничего хорошего к настроению это не добавило. Марина пришла рано, посидела в зале, пока собирались остальные участники, тоже подавленные и не очень склонные к общению, и ушла за сцену, в самый темный угол рядом со старыми новогодними декорациями. Ей нравилось сидеть там, слушая музыку в наушниках, пока подключался свет и распевались солисты.

Ренат налетел, словно ураган, подхватил, посадил её на высокий динамик, втиснулся между коленок, неистово целуя в волосы, веки, шею. Марина сразу «выключилась», попав в танец губ, рук, глаз, затянутых странной поволокой. Очнулась, сердито стукнула его кулачком по плечу, Муратов сразу же «отлип», нагнулся, заглядывая ей в глаза своим «бешеным» взглядом и улыбаясь именно той улыбкой, от которой у Марины вечно заходилось лихорадочным стуком сердце.

— Эй, ты где был?

— Скучала?

— Нет! Решила, ты мне вчера приснился! Даже успела этот сон забыть почти!

— Не обижайся, карамелька. Я отсыпался. Я почти не спал до вчерашнего дня! Из-за тебя, между прочим! Ты теперь должна мне триста поцелуев!

— Ты пары прогулял, что ли?

— Да. Но никто меня не накажет. Все преподы посмотрят на меня и скажут: «Ему можно. Он вчера стал счастливым».

Марина почувствовала, что тает внутри. И как у него это получается? Как он слова такие находит? И ведь не одна она постоянно попадает под обаяние Муратова. Вон, Вера Алексеевна иногда вся розовой лужицей по полу растекается, когда он начинает свои «песни».

— Не будет тебе никаких поцелуев! Я ещё не простила тебя за больницу!

Ренат резко посерьёзнел, словно мим, стёрший улыбку с лица движением руки:

— Прости. Пожалуйста. Это было невыносимо. Я тебя чуть не подставил. Думал, через что бы тебе пришлось пройти, если бы я не удержался и упал. Причинил тебе боль, ты поранилась. Решил, что мне нельзя с тобой быть, я тебе несчастья только приносить буду.

Марина опустила голову, помотала кудряшками, смущенно пробормотала:

— Нет, счастье.

Ренат прижал её голову к груди, медленно выдохнул над ухом:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Прощаешь?

— Да.

— Покажи шрам.

— Не хочу. Некрасиво.

— Нет, покажи.

Он взял её за руку, медленно повёл по коже своей крупной сильной ладонью, поднимая рукав, у Марины по всему телу побежали мурашки и вырвалось:

— Ты нарочно… так делаешь?

— Конечно, — Ренат усмехнулся, подвигаясь ближе. — Проверяю реакцию. Ты сладкая карамелька, очень, очень сладкая, ты это знаешь?

Заглянув ему в глаза, Марина поняла, что если не сбежит, то… что-нибудь произойдёт, и соскочила с динамика.

— Пора, сейчас все соберутся.

— Я с тобой.

— Ты же ушёл из постановки!

— Хочу вернуться. Сегодня со Стасом разговаривал, очень долго. Если всё получится… Марина, поцелуй меня ещё раз. Мне это очень нужно.

— Почему? — наивно спросила она.

— Потому что я должен знать, что ты меня любишь. Твои поцелуи не врут. Твои глаза никогда не врут. Ни слова, ни поступки. Если я буду знать, что ты на моей стороне, я разрушу все стены и убью всех драконов. Поняла?

— Хорошо, целуй, — сказала Марина, затрепетав ресницами.

Ренат оторвался от неё, тяжело дыша, и сказал:

— А вообще-то, это в твоих интересах, целовать меня часто и много. Для снятия напряжения. Иначе можешь оказаться в тёмном уголке, абсолютно голенькая и наедине со «страшным» парнем. Тебя устроит такое быстрое развитие событий? Могу организовать.

— Муратов, ты очень пошлый!

— Знали глазки, что покупали… Пойдём.

Они вышли на сцену. Ренат держал Марину за руку. Мутко посмотрела на них, идущих к ней, строгим взглядом над очками, кивнула хористке, с которой только что разговаривала и выжидательно подняла одну бровь.

— Вера Алексеевна…

— Муратов, что ты здесь делаешь? Ты уже не в труппе.

— Я знаю. Простите, я виноват. Можно с вами поговорить? С вами и Тарасом Семёновичем. Ещё Стас Образов должен подойти.

Мутко перевела взгляд на Марину, сказала:

— Ну, не знаю. И о чём же мы все будем говорить?

Вокруг них собирались участники оперы, прислушиваясь к разговору. Вера Алексеевна, Марина и Ренат оказались в середине тесного круга под любопытными взглядами студентов.

— Вы ведь понимаете, что мы… не тянем? Вся эта… старина. Людям будет скучно, они не выдержат. И мы не поём, а воем. Нам много лет нужно этому учиться, но мы же не в консерватории.

Мутко пожевала губами и сказала:

— Ничего нового ты сейчас не сообщил, Муратов. Я с тобой согласна. Поэтому мы приняли решение…

— Подождите, Вера Алексеевна! Есть выход. Разве принципиально, чтобы мы только пели? То есть, да, там ещё речитативы и танцы… но почему бы нам не сделать из оперы мюзикл? Давайте сократим наши… арии, извлечём музыку, обработаем её в современном стиле, Стас нам поможет. Костюмы у нас и так смешанного стиля. Все сценки в промежутках доведём до настоящей буффонады, гротеска, чтобы смешно было. Многое можно придумать!

— Ренатик, это… хорошо… это прекрасно! Но мы не успеем, дорогой ты мой.

— До февраля успеем. Новогоднее выступление упростим. Потом будем репетировать каждый день. Правда, ребят, потянем?

Вокруг загомонили студенты. Лишь у некоторых на лицах было написано сомнение, остальные кивали и улыбались. Они все «попали», догадалась Марина, подсели на театр, атмосферу, общность, наслаждение любоваться собственным талантом и талантом других.

— Видите, все согласны. Марина, ты согласна? — Ренат обратил к ней сияющее лицо.

— Да.

— Даже девушка моя любимая согласна, — смеясь глазами и привлекая Марину к себе, сказал Ренат, словно не замечая всеобщего «О-о-о!»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мутко обещала подумать, организовать совместную встречу и уговорить павшего духом хоровика начать всё сначала. Ренат с Мариной вышли из зала. Муратов обессиленно сел на подоконник в стеклянном переходе:

— Ну всё, теперь закрутится.

— Что?