Мой Рагнарёк - Макс Фрай

— С чем тебя и поздравляю. — Насмешливо сказал Аполлон. — Но неужели ты думаешь, что мы позволим тебе чертить свои колдовские знаки на наших телах?

— Дело хозяйское. — Холодно ответил я. — Если тебе по душе все время озираться по сторонам в поисках неизвестного охотника на твою голову, или сидеть сиднем на своей амбе — на здоровье, красавчик!

— Но пойми, Один: то, что ты предлагаешь, совершенно невозможно. — Смущенно сказала Афина. — Мы не можем позволить тебе оставить на наших телах свои руны.

Мы не знакомы с твоей магией. Кто знает, какую власть над нами ты можешь получить, если…

— А кто знает, какую власть над вами может получить смерть? — Насмешливо спросил я. — По крайней мере, я могу дать вам слово, что мои руны не предназначены ни для чего, кроме защиты. Я нечасто приношу клятвы, но ради вашего спокойствия могу снизойти и до этого. А вот что касается смерти — не думаю, что она станет давать вам хоть какие-то гарантии… И потом, если вы мне не верите — что ж, в таком случае, вы слишком поздно спохватились! Все вы видели в деле моих валькирий. Думаю, дюжина моих воинственных дев могла бы без особого труда справиться даже с Аресом! А ведь в доме каждого из вас теперь стоят на страже мои верные помощницы. Если бы я хотел учинить какое-нибудь злодейство, мне было бы достаточно шепнуть им словечко…

Олимпийцы озадаченно переглянулись. Кажется, до сих пор им и в голову не приходило, что они уже давно в моих руках.

— Не тревожьтесь, я позвал их только для того, чтобы они вас охраняли. — Примирительно сказал я. — Когда я впервые появился среди вас, я дал слово, что буду вести себя как друг. Поэтому не стоит волноваться: эти грозные девы не будут наглядно демонстрировать вам свою удаль.

— Еще чего не хватало! — Мрачно заметил Зевс. Уверен, ему ужасно хотелось испепелить меня на месте, но он и сам знал, что не выйдет…

— Опомнитесь! — Сердито сказал я. — На вас охотятся могущественные незнакомцы.

Я предлагаю вам свою помощь. Мало того, что никто, кроме Гермеса, не потрудился сказать мне «спасибо», вы вдруг начинаете коситься на меня, как на смертельного врага. Это по меньшей мере неразумно!

— Извини, Один. — Мягко сказала Артемида. — Наверное, мы кажемся тебе неблагодарными свиньями. Отчасти ты прав: мы не привыкли к тому, чтобы нам кто-то помогал — о богах, знаешь ли, обычно некому позаботиться! — и не научились испытывать благодарность. Но мы до сих пор не знаем, зачем ты пришел к нам, и что тебе нужно. Мы приняли тебя, потому что так хотела Афина. Но ребята вроде тебя ничего не делают просто так. Разумеется, мы все время ждем подвоха. Что бы ты не совершил, мы сразу же настороженно думаем:

«ага, вот сейчас он откроет свои карты!» А почему, собственно, ты ждал, что мы будем тебе доверять? Разве ты сам когда-нибудь доверял незнакомцам, да еще и таким, чья жизнь не в твоей власти?

— Раньше — никогда. — Согласился я. — Но теперь — почему бы и нет?! У нас осталось слишком мало времени, чтобы тратить его на хитрости. День нашей судьбы определен. Через полгода я встречу свою смерть на поле Оскопнир — если не нарвусь на нее раньше. Не думаю, что нити ваших судеб окажутся намного длиннее моей…

Неужели ты действительно полагаешь, что обреченный на смерть станет интересоваться такими пустяками, как власть над другими? Если бы мне по-прежнему требовалась власть, я мог бы спокойно сидеть у себя дома и повелевать достойнейшими из Асов. Нужны мне вы, олухи, как прошлогоднее конское дерьмо!

Тот, над кем я действительно хотел бы получить власть, слишком далеко отсюда.

Он движется на север, и каждый его шаг приближает наш с вами конец, а вы готовы гордо швырнуть мне в лицо свой единственный шанс удержаться над пропастью — можно подумать, что вы все еще верите в собственное бессмертие…

— Ты сердишься, Один? — Удивленно спросил Гелиос. — Никогда не видел тебя таким!

— Я очень сержусь. — Спокойно согласился я. — На нашу общую судьбу, и на вас, дурней.

Вы не даете мне защитить вас. Дело кончится тем, что вас перебьют поодиночке.

И что я буду без вас делать, хотел бы я знать?!

Кажется, моя досада впечатлила Олимпийцев куда больше, чем мои попытки убедить их разумной речью.

— Ну, а что же ты собираешься делать, если нас не перебьют? — Наконец спросил Зевс. — Выкладывай, Один. Артемида права: мы все еще не знаем, зачем ты вообще к нам заявился? До сих пор мы не задавали тебе никаких вопросов, поскольку невежливо лезть в чужие дела, но оказалось, что вежливость порождает недоверие.

— Хорошо. — Кивнул я. Мне уже удалось утихомирить свой гнев, теперь я был готов нанизать на нить беседы столько слов, сколько понадобится, лишь бы ожерелье приглянулось этим упрямцам! — В любом случае, я собирался об этом поговорить. Я пришел к вам по многим причинам: в поисках союзников, и для того, чтобы не сидеть без дела, но прежде всего я пришел к вам потому, что об этом нет ни слова в предсказании. Это — главное.

— Объясни. — С любопытством попросил Зевс.

— У людей всегда существовало множество предсказаний о конце мира: и дурацких сказок, и пугающе правдивых пророчеств. Самая достоверная версия принадлежит моему народу, поскольку в свое время я сам приложил руку к ее созданию, так уж вышло! Впрочем, в любом из предсказаний можно найти крупицу истины, даже в бессмысленном бормотании глупой старухи, спьяну пытающейся прослыть пророчицей, и если бережно сложить нужные осколки, мы получим вполне правдоподобную картину судьбы этого мира, и нашей собственной судьбы… Когда предсказания начали сбываться, одно за другим, и мне стало ясно, что день нашей гибели близок, я подумал, что мы все еще можем кое-что сделать. Мне пришло в голову, что если все мы начнем совершать поступки, которые не были предначертаны, мы можем изменить наше будущее, сделать его непредсказуемым.

Может быть, оно станет даже более страшным, чем было предсказано, но возможно, нам удастся изменить его к лучшему — пока не попробуешь, не узнаешь!

Сначала я пытался объяснить это своим сородичам, но они слишком долго готовили себя к смирению перед лицом судьбы, поэтому мои слова достигали разве что их ушей, но не сердца… И тогда я совершил поступок, который не мог совершить, поскольку в страшном предсказании старой безумной Вельвы не было ни слова о том, что накануне последней битвы Один покинет золотые чертоги Вальгаллы и уйдет неизвестно куда с тем, чтобы никогда не вернуться… Я отправился на юг и бродил по этому прекрасному умирающему миру, пока не встретил вас. Я остался с вами — потому, что вы пришлись мне по сердцу и показались хорошими союзниками, но в первую очередь — потому, что ни в одном из предсказаний не было сказано, что я встречусь с древними обитателями Олимпа и захочу разделить их последние дни…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});