Бородинское поле - Иван Шевцов

Так закончилось это непродолжительное совещание, и через два дня группа армий "Центр" своим левым крылом перешла во второе решающее наступление на Москву.

Генерал Говоров разумно использовал ноябрьскую паузу: в дни относительного затишья части и соединения его армии еще глубже зарылись в землю, оградив подступы к своей обороне колючей проволокой и минными полями. Вместе с начальниками служб и командирами дивизий командарм побывал в эти дни на всех наиболее угрожаемых участках обороны армии. Давал указания, советовал, строго отчитывал тех, кто не умел толково воспользоваться короткой передышкой, и никого не хвалил. Он был скуп на похвалу.

Однажды после полудня поехал на левый фланг, на самый стык с соседней, 33-й армией, которой командовал генерал Ефремов. В сопровождении Полосухина Леонид Александрович прошел на передний край. День был серый, мрачный, заснеженная земля сливалась с войлочным небом, нехотя сорившим легкий снежок, который размывал, скрадывал линию горизонта. Командарм, одетый в полушубок, и комдив в сером, мышином ватнике, оба плотные, степенные, шли рядом. Еще вчера мороз ослаб, а сегодня ползущий вверх ртутный столбик термометра остановился на нулевой отметке. Шагая по глубокому снегу, они быстро вспотели. Полосухин подставлял горячую ладонь под падающие снежинки, говорил удовлетворенно:

- Снежок - это хорошо, это благо, товарищ командующий. - Розовое лицо его сияло.

- Снежок-то благо, да вот оттепель как бы не напортила, - угрюмо отзывался Леонид Александрович.

- А чем она может напортить? - не понял комдив.

- Думать надо, Виктор Иванович. За что голосуете - за оттепель или за морозы?..

- Я за то, чего немец не любит.

- Вот именно. Мороза-то он, конечно, страшится, да только когда этот мороз поддерживается крепеньким огоньком.

Миновав окопы, они подошли к колючей проволоке и остановились, всматриваясь за линию фронта. Перед проволокой саперы ставили мины. Полосухин доложил:

- Здесь, предполагаю, попытаются прорваться их танки. Для них это выгодное направление - удар во фланг. Они пойдут в обход.

- Вероятно, - отозвался Говоров, всматриваясь в местность перед передним краем. - И что же? Вы ставите на их пути мины. А там, на дороге? Там они пустят тяжелые танки.

- Тяжелое мы встретим тяжелым, товарищ командующий. Закладываем фугасы большой мощности. По триста - пятьсот килограммов.

Говоров покачал головой, спросил:

- А не много?

- Я думаю, в самый раз.

Затем они пошли вдоль проволоки и вышли к лесу. Там перед передним краем бойцы сооружали сплошной длинный вал из сухого леса и хвороста. Всеми работами руководил начальник химической службы Бригвадзе. Неутомимый, крикливый, он носился из конца в конец, поторапливал, подсказывал, помогал укладывать дрова. Говоров уже был посвящен в задумку начхима, или, как еще говорили, "фокус Бригвадзе", теперь хотел на месте посмотреть, как выглядит этот необычный оборонительный вал, который при приближении врага должен превратиться в огненный. Замысел начхима командарму понравился, хотя и были некоторые сомнения.

- Вы уверены, что ваш фокус удастся? - спросил Говоров начальника химической службы.

- За огонь ручаюсь, товарищ командующий, - ответил Бригвадзе и прибавил не без гордости: - Фейерверк получится грандиозный.

- Фейерверк - это зрелище, - заметил Говоров. - А нам нужны ощутимые результаты.

- Будут результаты, товарищ командующий, - снова, с еще большей убежденностью заверил Бригвадзе. - Как не быть, когда у нас огонь. А с огнем шутки плохи.

- Смотрите, начхим, сами не обожгитесь, - сказал Говоров, уходя. - А теперь к артиллеристам.

Полосухин весело кивнул: он знал, что еще не было случая, чтобы командарм, будучи на передовой, не заглянул к артиллеристам, которые на всю жизнь оставались для него кровными братьями. Он направился не в штаб полка и не на КП, а прямо на огневые позиции батареи, которые обнаружил, подойдя к ним менее чем на сто метров. Его встретил Думчев, доложил.

- Молодцы, умеете маскироваться, - похвалил командарм, рассматривая не столько окрашенные белилами орудия, сколько белую сетку, наброшенную поверх позиций. Кивнул на сетку: - Выручает?

- Пока что надежно, товарищ генерал, - ответил Думчев, щуря улыбчивые глазки. - Летают над нами, а обнаружить не могут. А для нас самолеты - враг номер один, потому как против них мы совсем беззащитны.

- Что ж, хорошая маскировка это и есть самая надежная защита, - сказал довольный командарм и подумал: "Зенитных пушек мало, да и те, что есть, используются как противотанковые". Они направились в сторону деревни, где их поджидал вездеход. Навстречу им в легком возке спешили Макаров и Брусничкин.

- Командир и комиссар полка, - объявил Полосухин генералу.

Говоров выслушал доклад Глеба, поздоровался, сказал:

- С маскировкой вы хорошо придумали. Выходит, и у вас есть свой изобретатель вроде Бригвадзе. - Он имел в виду маскировочную сетку, сделанную из бывших в употреблении бинтов, негодных маскхалатов и ваты.

- Только фамилия нашего изобретателя - Фролова Александра Васильевна, санинструктор, - сообщил Брусничкин.

- Передайте ей мою благодарность, - сказал командарм и хмурился. Лицо его сделалось суровым и мрачным. - А вот потери в матчасти у вас, товарищ Макаров, недопустимы. Несмотря на хорошую маскировку. Почему?

- Товарищ командующий, будь у нас хоть сколько-нибудь достаточное стрелковое прикрытие, мы могли б избежать этих потерь. Фашистские автоматчики нас больно жалят, - волнуясь, ответил Глеб.

Говоров метнул строгий взгляд на Полосухина, и комдив немедля отозвался на этот недвусмысленный взгляд:

- Товарищ командующий, у нас совершенно нечем прикрыть артиллерию. Есть роты, в которых осталось по двадцать человек, - оправдываясь, быстро заговорил Полосухин.

- Виктор Иванович! - Говоров остановил его жестом руки. - В таких случаях надо всегда видеть главное. Кто для нас самый опасный враг в настоящее время? Пехота, авиация, артиллерия или танки?

- Танки, конечно, - покорно отозвался Полосухин.

- И наше спасение от них - артиллерия. Согласен?

- Согласен, товарищ командующий.

- А коль согласен, то делай вывод: беречь артиллерию пуще всего, создать ей условия для самого эффективного огня. А вы что делаете? Оставляете батареи без стрелкового прикрытия. И еще ищите оправдания: нечем прикрыть, двадцать штыков в роте. И меньше будет. А воевать надо. И побеждать надо. Остановили же мы его, выдохся. Но не сдох. Готовится к новому прыжку. И мы готовимся. Снова основная тяжесть битвы ляжет на артиллерию и танки. Танков у нас мало, вы это знаете. Как Суворов говорил? Воюют не числом, а умением. Ведь вот лес, наш родной лес, верный защитник и союзник наш. А мы всегда и везде на полную мощь пользуемся его услугами? Нет.

Он замолчал, и в этой паузе вдруг заговорил Брусничкин:

- Сегодня, товарищ генерал, на эту тему опубликована статья в "Красной звезде". Ваша статья. - Он ловко достал из полевой сумки газету.

- Да? Я еще не видел, - глухо и сдержанно отозвался Говоров.

- Вот, пожалуйста: "Опыт боев в лесах", - сказал Брусничкин и подал командарму газету.

Тот взял ее, мельком пробежал глазами текст статьи, подписанной его именем, вслух прочитал:

- "Мы требуем, чтобы подразделения не жались к тропам и дорогам. Лес дает большой простор для скрытого маневра мелких групп, и это необходимо полностью использовать". О лесах мы с вами уже говорили, и все же приходится снова напоминать. Кстати, перед позициями вашего полка, товарищ Макаров, лес, вокруг - кустарник. Он может быть отлично использован даже небольшой группой прикрытия. Скажем, взвод или два автоматчика.

Говоров возвратил Брусничкину газету и сказал, глядя на Полосухина:

- Перед полком Макарова, кроме боевого охранения, ничего нет.

- Там должна быть танковая засада, - сказал Полосухин.

- Ее может и не быть. Два десятка танков я беру в подвижную группу. Так что обеспечьте полк стрелковым прикрытием.

- Понятно, товарищ командующий, - тихо сказал Виктор Иванович. - Выделю подполковнику Макарову взвод автоматчиков. Больше не смогу.

- Возможно, мне придется взять от вас сотню штыков. Мы создаем армейский подвижной резерв из танков и пехоты.

Последние слова повергли Полосухина в уныние. Он помрачнел, что-то отчужденное появилось в глазах. Говоров заметил резкую перемену в комдиве, спросил кратко, хотя и догадывался, в чем тут дело:

- Вы что, расстроены?

- Товарищ командующий, тридцать вторая дивизия второй месяц не выходит из боя, - с обидой в голосе начал Полосухин. - Вы знаете, как нам досталось…

- Знаю, Виктор Иванович, - перебил Говоров, - пятидесятая и восемьдесят вторая дивизии выделят основные силы для подвижного резерва армии. По четыреста штыков каждая. - И он протянул руку Макарову и Брусничкину.