Браки совершаются на небесах (новеллы) - Елена Арсеньева

Для начала Павла следовало сделать популярным в народе и среди государственных мужей. Отнюдь не все и во всем поддерживали Екатерину! Наталья строила и лелеяла честолюбивые планы… Однако подвел Павел. Мало того, что он составил свое «Рассуждение о государстве вообще» крайне неубедительно. Он еще и предъявил его матери – предъявил с торжеством подростка, который желает произвести на родительницу самое лучшее впечатление.

Ну и произвел…

– Матушка Пресвятая Богородица! – пробормотала Екатерина, когда результаты тайного расследования стали ей известны. – Она не токмо распутница! И заговорщица в придачу!

Оказывается, в Европе уже всерьез обсуждали возможность переворота в России! Оказывается, князь Вальдек, канцлер Австрийской империи, говорил родственнику Екатерины, принцу Ангальт-Бернбургскому:

– Если эта не устроит переворота, то никто его не сделает!

Понятно, кого он подразумевал под словом «эта»!

Оказывается, английский посланник Джеймс Гаррис в донесениях своему правительству давно уже намекал на неминуемую борьбу между свекровью и невесткой за власть в России!

А Екатерина узнала обо всем только теперь?!

Нет, конечно, дело не зашло пока слишком далеко, еще не стало непоправимым. Это был еще не заговор – лишь прелюдия к нему. Екатерина, впрочем, не стала ждать, когда нарыв вызреет. Она немедленно повидалась с наследником и выложила ему все, что ей стало известно. Не осталась неупомянутой и очень тесная дружба Натальи с графом Разумовским.

Всполошенный Павел, который, как истинный флюгер, всегда поворачивался туда, куда дул ветер, ринулся к жене и пересказал ей разговор с матерью.

Что тут началось… Обмороки, слезы, истерики, угрозы немедленно покончить с собой!

– Она задумала отравить нам жизнь! – кричала Наталья, словно в бреду. – Она хочет разлучить нас с нашим лучшим, с нашим единственным другом! И вы… вы спокойно, покорно слушали все эти наветы? Вы не защитили меня и Андре?! Какой же вы муж после этого? Какой же вы друг?!

Несчастный, одурманенный Павел был совершенно порабощен парочкой этих авантюристов. Он ползал перед женой на коленях и клялся, что не позволит матери портить им жизнь. Будет так, как хочет Наталья. Ничто не разлучит их с обожаемым Андреем!

Наталья рыдала непритворно. Она сразу вспомнила, как цыганка напророчила: «Бойся ревнивой королевы, бойся злой королевы, бойся старой королевы!» Все-таки она показала свой мерзкий характер, эта засидевшаяся на троне старуха!..

Наталью мало заботило, что Екатерине тогда было сорок пять. Отнюдь не старуха! Но ей-то только девятнадцать! И она считала, что свекровь заедает им, молодым, жизнь. По мнению Натальи, Екатерина должна была тотчас же по женитьбе сына постричься в монастырь и освободить престол.

Что она сама станет делать в этом возрасте, великая княгиня предпочитала не загадывать. И правильно делала, строго говоря, ибо ей-то сорок пять не исполнилось никогда…

Однако Наталья поняла: срок для государственного переворота еще не настал.

Скандал в августейшем семействе не разразился. Дело само собой сошло на нет. Но прежней приязни меж императрицей и наследниками не стало. Павел откровенно грубил матери. Наталья вела себя вызывающе. «Шалунишка Андре» делал вид, будто ничего не произошло.

Екатерина не скрывала перемены отношения к невестке. Все, что раньше привлекало, трогало, забавляло ее в Наталье, теперь только отвращало от себя. Даже видимое нездоровье великой княгини (у нее подозревали чахотку) не смягчило императрицу. В одном из ее писем можно прочесть такие саркастические строки:

«Как не быть болезненною; у этой дамы везде крайности; если мы делаем прогулку пешком – так в двадцать верст; если танцуем – так двадцать контрдансов, столько же менуэтов, не считая аллеманд; дабы избегнуть тепла в комнатах – мы их не отапливаем вовсе; если другие натирают свое лицо льдом, у нас все тело делается сразу лицом; одним словом, золотая середина далека от нас. Боясь злых, мы не доверяем никому на свете, не слушаем ни добрых, ни дурных советов; словом сказать, до сих пор у нас нет ни в чем ни приятности, ни осторожности, ни благоразумия, и Бог знает, чем все это кончится, потому что мы никого не слушаем и решаем все собственным умом. После более чем полутора лет мы не знаем ни слова по-русски, мы хотим, чтобы нас учили, но мы ни минуты в день не посвящаем этому делу; все у нас вертится кубарем; мы не можем переносить ни того, ни другого; мы в долгах в два раза противу того, что мы имеем, а мы имеем столько, сколько вряд ли кто имеет в Европе. Но ни слова более – в молодых людях никогда не следует отчаиваться!»

Екатерину бесило пуще всего то, что Наталья теперь дерзко и откровенно противопоставляла себя той стране, которой ей предстояло управлять. Она нипочем не хотела становиться русской – в глазах Екатерины, которую ее неприятели с раздражением называли более русской, чем сами русские, это было грехом смертным, незамолимым!

Ну и, конечно, императрицу не могло не раздражать мотовство Невестки. 50 тысяч рублей в год Наталье оказалось откровенно мало. Она постоянно была в долгах как в шелках, она все время перехватывала некоторые суммы у знакомых, не гнушалась брать в долг и у своих придворных, ну а сестра графа Андрея, Наталья Кирилловна Загряжская, уже потеряла счет тем деньгам, которые у нее занимала великая княгиня. О ее финансовых затруднениях ходили слухи в Москве, и в Петербурге, и за границей. Наталья была так недовольна скупостью «ревнивой королевы, злой королевы, старой королевы», что с помощью Разумовского подбила мужа на новую авантюру: был задуман иностранный заем – без ведома императрицы! – с помощью секретаря французского посольства де Корбе-рона.

Когда эти слухи дошли до ушей Екатерины, едва не грянула новая буря, посильнее прежней. Однако тут стало известно, что великая княгиня беременна…

Екатерина мгновенно стала с невесткой если и не по-прежнему ласкова, то хотя бы очень осторожна. «Мне безразлично, чей это ребенок! – думала она с привычным здоровым цинизмом истинного государственного деятеля. – От души надеюсь, что от Разумовского. Пусть Наташка только родит – и больше никогда не увидит дитятю. Я воспитаю его сама, по образу своему и подобию. Я сделаю из него истинного государя для России. Назначу наследником в обход чухонца!»

Уже тогда бродили в ее голове мысли, которые потом, через много лет, до смерти пугали Павла и заставляли его ненавидеть своего старшего сына Александра…

Поначалу Наталья переносила беременность хорошо, и даже общее состояние ее здоровья улучшилось. О чахотке забыли. Однако, когда уже миновали все сроки для рождения ребенка, а долгожданное событие никак не происходило, врачи встревожились. Екатерина испугалась до такой степени, что проводила дни и ночи у постели невестки. Сейчас было забыто все, кроме ее здоровья и жизни… кроме здоровья и жизни ребенка!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});