Часовой Большой медведицы - Сергей Бузинин

И в тот момент, когда книга вот-вот уже будет прочитана до оглавления, когда вам должно уже испытывать ужас от того, что величайшее удовольствие в вашей жизни вот-вот закончится, вы понимаете вдруг, что книга уже проникла в вас, поселилась у вас в душе, стала частью вашей жизни и вашего характера, и что перечитывать ее вы можете без счета раз, с любого места и в любой последовательности. Вы ловите себя на мысли, что думаете цитатами из книги, оцениваете своих знакомых по тому, как они относятся к этой книге, и не мыслите себе спокойного выходного дня без того, чтобы книга не была под рукой…

Наверное, это глупое объяснение и не каждый его поймет. Но иначе я объяснить не могу. Именно таким я знал счастье до того момента, как повстречал Марину. И Марина стала самым лучшим, что произошло со мной за всю мою жизнь…»

— Миша, так мне еще никто в любви не объяснялся, — прошептала Марина ласково, но в то же время совершенно серьезно. — Сравнить женщину с книгой — это смело. Наверное, не стоит пускать тебя в библиотеки?

— Марин… — сказал Мишка жалобно. — Марин, я боюсь. Марин, мне кажется, что вот сейчас и есть то самое, самое лучшее, что может, между нами быть… Я боюсь, что все изменится.

— И я не стою того, чтобы рискнуть? — в голосе Марины прозвучал странный, незнакомый Мишке азарт. — Иди сюда. Ого! Миш… это что у нас здесь такое твердое?

— К-книга… — Выдавил Мишка.

Марина достала из кармана Мишкиных брюк потрепанный покетбук Алевтины Красавиной.

— Миша, ты меня пугаешь… Ты давно на это подсел?

— Вчера… Я не читал… Еще…

— Ага, что тут у нас? Цитирую: «Юная девушка сгорала от страсти в неловких, но страстных объятиях юного лейтенанта…» Миш, здесь, кажется, про нас. Ну, про меня — точно.

— А что там дальше? — Мишка, приводя реальную ситуацию в соответствие с текстом, обнял Марину.

— Сейчас… Ой, Миша, я краснею… «Чресла молодого милиционера пылали огнем страсти, точно проблесковый маячок…» Миша, мне страшно за твои чресла!

— Дай я прочту. — Мишка забрал книгу из рук Марины. — Ай… Марин… «Их невинность столкнулась, словно сошедшиеся в лобовом столкновении поезда, и полыхнула ярче кометы Галлея…» Это как?

— Ну, Миш, боюсь, есть только один способ это выяснить, — решительно сказала Марина. — И Ангелина Красавина нам здесь не поможет. Надо выкручиваться самим. Справимся?

— Я готов! — не менее решительно сказал Мишка, хотя он все еще трясся от страха. Но отступать было поздно.

— Смелее, солдат! — прошептала Марина. — Вперед! На Вавилон!

— Карфаген должен быть разрушен! — хрипло отозвался Мишка.

— А все дороги все равно ведут в Рим…

Тень Зигмунда Фрейда одобрительно кивала головой, слушая этот диалог.

Суббота. Третья неделя

Мишка проснулся в половине восьмого утра от странного запаха, заполнившего Маринину квартиру.

Марина сидела на краю дивана с обгоревшей сковородкой в руках.

— Миш, это первый случай в моей жизни, когда я понесла урон от чтения! — Горестно сказала Марина. — И от какого! Встала с утра пораньше, решила порадовать тебя тостами, поставила сковороду на плиту и зачиталась… Кем бы ты думал? Ага. Алевтиной Красавиной!

Глядя на расстроенное лицо Марины, Мишка легко и весело рассмеялся. Жизнь была подобна солнечному дню. Все было просто замечательно и все еще только начиналось. Безвинно пострадавшие сковородки ничем не могли омрачить этот праздник жизни.

Мишка еще не знал, как он ошибался.

Церемония гражданской панихиды по скончавшейся во цвете лет сковороде еще не была окончена, когда Мишке на мобильник неожиданно позвонил Витиш.

— Миш, привет! Ты еще не в ЗАГСе? Нет? Ну, слава богу, а иные отмазы не принимаются — быстро предавай лицо воде, а завтрак — организму, и через час жду тебя в отделе. Для чего? Миш, я до вас удивляюсь — лично я ночь сегодня не спал, мечтая услышать, чего нам расскажет Степан Королев. А ты, интересно, о чем по ночам думаешь?.. Ладно, ждем…

Впрочем, по приезду в отдел выяснилось, что сон писателя Степана Эдвиновича Королева столь блажен, что разбудить его окликами, тормошением и даже оплеухами совершенно невозможно. Всю ночь он сладко почивал на лавке в дежурной части — и просыпаться, кажется, не собирался.

— Вот ведь зараза! — В сердцах выругался Мишка. — Да хоть бы для того, чтобы спасибо сказать, в себя пришел!

— А с чего ты решил, лейтенант Канашенков, что ему есть, за что нас благодарить? — сумрачно поинтересовался Витиш. — Чего-то я не замечаю, что он во вражьем плену дрожал и боялся. Впрочем, согласно злобных слухов, бояться для него — это, как раз-таки, самое нормальное состояние…

— Прощай, Ангелина Степановна, неспетая песня моя… — нараспев произнес писатель Королев, счастливо улыбаясь во сне.

— Блин… — Витиш присел на стул. — Строго говоря, спал бы он себе хоть до волшебного поцелуя своей Ангелины Степановны, но ведь любопытно же!.. Как же его в себя привесть-то, а?

— Есть один рецепт. — Сказал Костя. — Мне его бабушка еще в детстве рассказывала…

— Костя, вот объясни мне, идиоту, что у тебя за детство такое было, что бабушка с тобой делилась рецептами вывода из запоя?..

— Ты не идиот. Ты просто псих, — поправил Костя Витиша. — А рецепт такой — берем корзинку мухоморов…

Витиш закрыл лицо руками, и, вздрагивая плечами от беззвучного смеха, пополз со стула на пол.

— Костя, блин, всем известно, что любой рецепт румынской кухни начинается со слов «Прежде чем вы начнете готовить, украдите где-нибудь котелок». Ладно, это я еще понимаю. Но почему у вас, у оборотней, любой рецепт начинается с корзинки мухоморов?

— Они полезные. И вкусные, — обиженно отозвался Костя. — Дальше рассказывать?

— Костя, ты где-нибудь мухоморы видишь? Ну не сезон сейчас для мухоморов, не сезон!

— Ангелина Степановна, я чист пред вами, — сказал во сне писатель Королев. — Уж искушали меня, искушали… Так искушали… Пиво да, пил. А вот от абсента отказался!

— О! Выход! — Сказал вдруг Витиш и шагнул к писателю. — А ну вставай, даромоед! — Завопил Витиш над самым его ухом, довольно точно копируя интонации Ангелины Степановну. — Ща я тебе устрою такую Вальпургиеву ночь, что Асмодей с Бегемотом не спасут! А ну вставай и на работу, Шайтанов собутыльник! А то я тебе такой экзорцизм устрою, что сам Белиал не поможет! А потом гримуаром тебя да по…

— Ай, Ангелина Степановна! — Семен Королев моментально сел на диване. — Прости, дорогая, на секундочку задремал! Мне ничего не надо, у меня все есть, слава КПСС!

— С приездом, — сказал Витиш весело. — Или, наверное, с приходом?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});