Божественное безумие - Юлия Фирсанова

Кровью не пахло, никаких следов насильственного проникновения или погрома не прослеживалось, в квартире был идеальный порядок и стояла почти оглушительная тишина, если не считать какого-то слабого писка, похожего на вяканье застрявшего в тесном дымоходе котенка.

– Эй, Филодо?! – осторожно позвал Ноут, и скулеж перешел в жалобный вопль о помощи, звучавший подозрительно глухо и сдавленно:

– Вытащите меня отсюда! Спасите!

Впрочем, в призыве о помощи чувствовалось больше стыда, чем настоящей боли. Скорее заинтригованные, нежели встревоженные боги поспешили на раздававшийся из кабинета-библиотеки голос хозяина квартиры.

Представшее их взорам зрелище было столь оригинально, что даже невозмутимо-задумчивый Тэодер скривил уголок рта в улыбке, Ноут не удержался от сдавленного смешка, Кэлер же хохотнул в голос, но тут же смутился и сделал вид, будто всему виной застарелый кашель рабочего рудников.

Щит зеркальной поверхностью вверх лежал на толстой ковровой полосатой дорожке. Между ним и полом, словно начинка инфернального бутерброда, в раскорячку лежал горе-искусствовед, вдавленный в ковер тяжестью богатырского щита полувеликана. Жалостливые стоны, издаваемые из-под зеркального панциря человеком, обряженным в зеленовато-желтую пижаму, делали Филодо похожим на страдающую похмельем гигантскую черепаху.

Ухмыляясь от уха до уха, Кэлер играючи приподнял щит и, ухватив охающего человечка за край пижамы, выдернул его из ловушки, как репку из грядки. Щит бог предусмотрительно поставил опасным «лицом» к стене и с сочувственным добродушием осведомился:

– Как же тебя угораздило, приятель?

Филодо метнул в сторону Ноута виновато-испуганный взгляд и прозаикался, оправляя задравшуюся пижаму:

– Ох, не знаю. Все любопытство проклятое! Предполагал рассмотреть историческую редкость получше, а он взял и завалился… – искусствовед беспомощно пожал плечами. – Хвала жабам-защитницам, не прибило и не покалечило!

– Да ты редкий счастливчик, могло так приложить, никакие жабы не спасли бы, – согласился Кэлер, прикинув вес щита и его способность проломить человеческий череп.

– Так вы тот самый коллекционер, интересующийся оригинальным зеркальным щитом неустановленной эпохи, о котором мне говорили? – Филодо довольно быстро сумел оправиться от пережитого ужаса и перевел разговор в деловое русло. Жалеть себя и нести чушь в присутствии Ноута и Тэодера искусствовед, не внявший предупреждению принца, небезосновательно счел не слишком уместным, а главное, не способствующим дальнейшему сохранению здоровья.

– Ага, люблю необычное оружие, доспехи, – подтвердил Кэлер с видом фанатика, то ли близкого к дилетантству, то ли слишком увлеченного своим делом и достаточно состоятельного, чтобы плевать с высотки на мнение окружающих.

– Тогда этот предмет – именно то, что нужно! Он – истинная находка для настоящего знатока, такого, как вы, заинтересованного в приобретении редкостей! – сделал рекламу бывшей собственности Унгира горе-посредник и чуть отступил в сторону, предоставляя клиенту возможность полюбоваться будущим приобретением.

– Может, и так, а может, и не эдак, – задумчиво насупился принц, подступая к щиту и похлопывая его по краю. – Проверить надо, та ли редкость, какую я ищу.

– Он в вашем распоряжении, – многозначительно задвигал бровями и всплеснул руками Филодо, приготовившись расстилаться перед Кэлером как угодно, только бы всучить ему щит, чтобы сам и Ноут сменили гнев на милость.

– Му-г-мн, – отозвался принц, увлеченно рассматривая гигантский щит и ощупывая его внутреннюю поверхность.

Некогда щит был снабжен крепежными петлями, которые уверенно сжимала чья-то массивная рука. Теперь от петель остались лишь захваты-трилистники, не выкованные, а словно спаянные из мелких чешуек могучим пламенем. Для сведущего взгляда сразу становилось очевидным, что к этой вещи приложили даже не лапу, а пасть, гигантские ящеры.

Да, перед принцем действительно был щит Унгира. Вряд ли в болота Вирука кидали драконьи доспехи все, кому не лень.

– Будешь проверять внешнюю сторону? – поинтересовался Ноут, испытывая очередной приступ сомнений в безопасности отражений щита для сохранения инкогнито следующих Теневой Тропой принцев, столетиями оберегавших тайны своего призвания от родственников.

– А как же, – отозвался Кэлер, одной рукой вертанув тяжелый предмет, как игрушку-волчок.

Колоритные брови Филодо от такого акробатического этюда попытались уползти с лица владельца и затеряться в остатках волос где-то посреди головы. Кэлер же безмятежно оглядел свое истинное отражение в зеркальном щите и качнул головой, словно и не узрел ничего необычного. А в самом деле, что ж он, собственной небритой рожи отродясь не видел? Довольно присвистнув, бог звонко хлопнул ладонью по тусклой металлической изнанке щита и огласил свой вердикт:

– Беру. Сколько просишь?

– Я не могу совершить сделку себе в убыток, – заранее извинился агент, шмыгнув носом, и храбро назвал заоблачную цену: – Четыре звездных алмаза с россыпью – это минимум, на который был согласен продавец. Я готов уступить щит всего за пять, не накидывая больше необходимого. Но если в настоящий момент вы не располагаете столь значительными средствами, возможно и в рассро…

– Располагаю, держи, приятель, – отмахнулся принц, доставая из внутреннего кармана куртки несколько алмазов, выданных ему Тэодером из домашнего сейфа на производственные расходы. Поскольку все средства, потраченные на выкуп щита, король обещал возместить из казны, принц не видел нужды экономить и щедро поделился с братом неприкосновенным запасом.

– С вами приятно иметь дело! – разулыбался Филодо, одним глазом наблюдая за тем, с какой легкостью покупатель расстается с астрономической суммой, а другим косясь в сторону его спутников: довольны ли? – Если вам захочется пополнить коллекцию иными предметами старины, обращайтесь! Всегда буду рад услужить!

Посредник так расчувствовался, что не глядя отступил назад и со всего маху врезался в боковину шкафа, изукрашенного накладными пластинами. Створки, закрывавшие верхнюю полку, распахнулись, открыв чудную коллекцию миниатюр в старинных кованых рамочках, не последнее место среди живописных произведений занимал портрет Ноута – единственная картина, лишенная рамки. Она отлично была видна принцам даже из-за широкой спины Кэлера, заслонявшей две трети обзора.

Пальцы бога пиров разжались, и щит бухнул кромкой о дорожку, заставив Филодо подпрыгнуть на месте. Принц удивленно крякнул и прогудел, потерев подбородок: