Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Четвероевангелие. - Архиепископ Аверкий (Таушев)

Своих последователей Господь называет «Своими братьями», как близких и сродных Ему по духу, по расположению, по страданиям;«меньшими» называет их потому, что они уничижены, что они — нищи, отвержены. «Идите от меня проклятые» — проклятые, значит — лишенные даров благословения. Они осуждаются на «Огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его» — огонь здесь изображает высшую степень мучения, так как казнь через сожжение огнем есть самая жестокая казнь.

Этот образ заимствован от огня долины Енномовой к юго-западу от Иерусалима, где совершались во время уклонения евреев в идолопоклонство жертвоприношения Молоху и куда потом свозились нечистоты и трупы казненных, и где для очищения этого места постоянно горел огонь, почему это место и получило прозвание долины огненной и стало служить образом вечного мучения грешников. Эти вечные мучения назначены, собственно, для возмутившихся против Бога злых духов, но поскольку грешники делаются соучастниками этого зла, которое сеет дьявол и ангелы его, они осуждаются на те же мучения. «И идут сии в муку вечную» — мучения грешников, вопреки некоторым лжеучителям, не будут иметь конца, ибо они сами добровольно отвергли любовь Божию. Эти мучения, как многие полагают, будут состоять в страшных, но уже бесплодных терзаниях совести. Некоторые подобия их испытываются уже в земной жизни: таково, напр., состояние безысходной тоски. Столь же вечным и нескончаемым будет блаженство праведников, начало которого бывает еще здесь.

Великая среда

Решение первосвященников убить Христа

(Матф. 26:1-16; Марка 14:1-11; Луки 22:1-6).

Закончив все выше приведенные речи ученикам Своим, Господь предрек скорое наступление часа Своих крестных страданий в словах, приводимых только одним Евангелистом Матфеем: «Вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие». Праздник Пасхи начинался 14 Нисана вечером, и в тот год приходился в пятницу (см. Иоан. 19:14): отсюда можно заключить, что слова эти были произнесены во вторник вечером или в среду.

Пасха была самым главным и торжественным праздником у евреев. Праздновалась она в память чудесного избавления евреев из египетского рабства. Самое слово «пасха» произошло от еврейского «пейсах», что значит: «прохождение», «пощада» в память того момента, когда Ангел, погубивший египетских первенцев, видя кровь закланного агнца на дверных косяках и перекладинах еврейских домов, проходил мимо и таким образом щадил первенцев еврейских. (Исх. Гл. 12). В соединении с праздником опресноков, который начинался на второй день Пасхи, Пасха праздновалась 8 дней — с вечера 14-го по 21-ое число месяца Нисана, соответствующего концу нашего марта месяца и началу апреля. В 10-й день Нисана отцы семейств должны были избрать по однолетнему агнцу, без порока, который и закапался в 14-й день во дворе святилища, по надлежащем приготовлении, а затем спекался. В память первоначального окропления его кровью косяков и порогов, впоследствии, при праздновании Пасхи, кровью закланного агнца кропили жертвенник, почему агнец и закапался при скинии, а потом при храме. Приготовленного агнца съедали сполна, не оставляя ни костей, ни жил и т. п., с пресным хлебом и горькими травами. Это вкушение начиналось тотчас по захождении солнца вечером 14-го Нисана. Прежде всего приступали к чаше, наполненной вином, разбавленным водой: воздав хвалу Богу, глава семейства пил из нее, а за ним по очереди все присутствующие. Это называлось первая чаша. После этого умывали руки, благодаря Бога. Затем начинали понемногу вкушать пасхального агнца, с пресным хлебом, горькими травами и густым соусом из фиников, смокв, винограда и уксуса, произнося славословие, после чего блюда уносились и снова поставлялась чаша с вином и водой. Блюда уносились, чтобы возбудить любопытство детей и на расспросы их рассказать историю праздника (Исх. 12:26-27).

Глава семейства рассказывал историю еврейского рабства в Египте, избавление от него и установление в память этого праздника Пасхи. Когда снова вносились блюда, он произносил: «Это — Пасха, которую мы вкушаем в память того, что Господь пощадил дома наши в Египте»; возвышая пресные хлебы и горькие травы, он объяснял, что первые напоминают поспешность бегства евреев из Египта, а последние — горечь египетского рабства. Потом пели первую часть так называемой аллилуйи, именно псалмы 110-114, произносили короткую молитву и снова пили вино из чаши, что называлась вторая чаша. Опять умывали руки и снова вкушали агнца, травы и хлеб. От агнца ничего не должно было оставаться до следующего дня. Затем опять умывали руки и пили третью чашу, называвшейся чашей благословения, так как испивая её, глава семейства в особенной молитве благословлял Бога за Его особенную благодать. В заключение испивали четвертую чашу, называемую «галлел», так как вслед за ней воспевали вторую часть аллилуйя, то есть псалмы 115-118. Эта пасхальная вечеря, по общему убеждению литургистов, легла в основу чина нашей христианской Евхаристии — таинства Причащения. Слова: «Предан будет на пропятые» указывают на Божественную прозорливость Господа. Он знал день Своей смерти, хотя сами враги Его говорили: «Но не в праздник, чтобы не произошло возмущение в народе.»

Все три синоптика передают потом о совещании, какое было у первосвященников и старейшин иудейских, о погублении Иисуса. Боясь возмущения народа, который мог вступиться за Господа, они решили взять Его хитростью, тихонько от народа и по миновании праздника. Найдя предателя, они, одержимые неистовой злобой, не стали ждать окончания праздника. Св. Матфей говорит, что это совещание было в доме первосвященника, называемого Каиафой, именно во дворе. Дворы на Востоке, находившиеся внутри здания, нередко служили местами собраний. Собственно имя Каиафы было Иосиф, а Каиафа было прозвище или фамилия. Он был зятем прежнего, смененного римским проконсулом первосвященника Анны, или Анана.

Далее первые два Евангелиста, св. Матфей и св. Марк, повествуют о помазании Господа миром некой женой в доме Симона прокаженного. Это помазание церковное предание отличает от того помазания, которое было совершено Марией, сестрой воскрешенного Лазаря, за шесть дней до Пасхи и еще до входа Господа в Иерусалим. Этот Симон прокаженный называется так потому, что, по-видимому, был исцелен Господом от проказы. По церковному же преданию (запечатленному очень умилительно в богослужебной последовательности Великой Среды), жена, приступившая ко Господу с тем, чтобы помазать Его драгоценным миром, была кающейся грешницей. Она принесла миро в алавастровом сосуде. Миро представляло собой благовонную жидкость из масел и пахучих веществ, обыкновенно — из лучшего оливкового масла в соединении с благовонными смолистыми веществами вроде нарда или смирны, и разных цветов. Алавастр — это род мрамора, замечательного своей легкостью, прозрачностью и красотой. Из него приготовляли разные вазы, урны, курильницы и сосуды для хранения ароматических веществ. Помазание миром на Востоке употреблялось не только в смысле высшего значения, как при помазании царей и первосвященников, а и в обыденной жизни людьми богатыми и знатными, ради удовольствия. Помазывали обыкновенно волосы на голове, лоб, лицо, бороду, одежду (Пс. 22:5; 132:2; Екл. 9:8 и др.), а в знак выражения особого почтения кому-либо — ноги.

«Некоторые же вознегодовали и говорили: к чему сия трата мира?» — не зная мыслей и чувств глубочайшего благоговения жены-грешницы, ученики осудили её поступок, зная, что Учитель их не терпел роскоши и выше всего ставил дела милосердия и благотворения. Но они в этом случае ошиблись. Господь оправдал её поступок, как происходивший от теплой веры и сердечного сокрушения. «Нищих всегда имеете с собой» и всегда можете творить им добро: «Меня же не всегда имеете» — это преоткровенное указание на близость Своей смерти. Кроме того, этому действию Господь дает еще особое символическое значение: «Предварила помазать Тело Мое к погребению» — ибо в древности был обычай умащать тела мертвых благовониями. В награду за её поступок Господь предрек ей всегдашнюю память об ее поступке между христианами, что мы и видим, ибо повествование об этом не только записано в Евангелии, но включено и в наше богослужение: в последовании Великой Среды Церковь прославляет поступок этой женщины, проводя как бы параллель по контрасту между ним и предательством Иуды, совершенным в тот же день, сразу после этого.

«Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал им: что вы дадите мне, и я вам предам Его?» — «Тогда» — этими словами выражается не только последовательность событий, сколько их внутренняя логическая связь. Иуда ожидал от Господа Иисуса Христа земных благ, мирского богатства и владычества: его корыстолюбие теряло терпение, видя полную нестяжательность Учителя. Он начал сам себя вознаграждать из ковчежца, тайно присваивая себе вметаемые в него пожертвования, по свидетельству Евангелиста Иоанна (Ин. 12:6). Случай в доме Симона прокаженного окончательно дал ему понять, что он напрасно ждет обогащения от Учителя добровольной нищеты и самоуничижения. Досада на Господа, обманувшего, как ему казалось, его надежды, и желание использовать хоть какой-нибудь случай к наживе, сделали его предателем.