Башня Зеленого Ангела - Тэд Уильямс

— Это совсем не то, чего я ожидал от Бенигариса, — признал Джошуа. — И он потребовал, чтобы это был Камарис? Он так устал от жизни?

Барон Сориддан пожал плечами, потом протянул руку и взял чашу, которую принес ему паж.

Изгримнур, молча наблюдавший за этим, хмыкнул. Он понимал, почему были озадачены барон и Джошуа. Безусловно Бенигарис проигрывал — за последний месяц отряды Джошуа и присоединившихся к нему наббанайских баронов оттеснили силы герцога так сильно, что под контролем герцога оставалась только столица. Но Наббан был самым крупным городом Светлого Арда, а его морской порт делал осаду бессмысленной. Некоторые из союзников Джошуа предоставили ему принадлежащие им морские корабли, но этого было недостаточно, чтобы полностью заблокировать город и взять его измором. Так что со стороны правящего герцога Наббана подобная сделка была просто глупостью. Но Джошуа принял это сообщение так, словно именно ему предстояло драться с Камарисом.

Изгримнур переменил позу:

— Это звучит очень глупо, Джошуа, но что мы теряем? Ведь Бенигарис должен будет довериться нам, а не наоборот.

— Но это безумие! — расстроенно проговорил Джошуа. — И все, чего он хочет, если победит, это возможность безопасно уйти для его семьи и слуг? Таковы условия сдачи — зачем ему драться за них? В этом нет смысла. Здесь какой-то подвох. — Принц, видимо, надеялся, что кто-нибудь согласится с ним. — Такого уже сто лет никто не делал!

Изгримнур улыбнулся:

— Кроме вас. Всего несколько месяцев назад, в степях. Все помнят ту историю, Джошуа. Ее еще долго будут рассказывать у костров.

Принц не улыбнулся в ответ:

— Но я обманным путем вынудил к этому Фиколмия! И он представить себе не мог, что его боец может проиграть. Даже если Бенигарис не верит, что это действительно его дядя, он должен был слышать, какой это воин! Все это бессмысленно! — Он повернулся к старому рыцарю, который сидел в углу, неподвижный как статуя. — Что вы думаете об этом, сир Камарис?

Камарис поднял вверх раскрытые ладони.

— Войне надо положить конец. Если это можно сделать таким образом, что ж, я сделаю все, что от меня зависит. Барон Сориддан прав: глупо будет пренебречь такой возможностью из пустой подозрительности. Мы могли бы спасти много жизней. Ради этого одного я сделал бы все возможное.

Джошуа кивнул.

— Думаю, так. Я все еще не понимаю причин поступка герцога, но думаю, что должен согласиться. Народ Наббана не должен страдать только потому, что их лорд — отцеубийца. Если мы выиграем, перед нами будет еще более грандиозная задача, для которой понадобится вся армия в целости и сохранности.

Конечно, Джошуа приуныл, понял Изгримнур. Он знает, что нас ждут ужасы, которые могут настолько превзойти бойню в Онестрийском проходе, что мы будем вспоминать об этой битве, как о маленьком развлечении. Джошуа единственный в этой комнате, уцелевший после осады. Наглимунда. Он вырвался из лап Белых лисиц. Конечно, он мрачен.

Вслух он сказал:

— Тогда решено. Только поставьте стул, на который я мог бы опустить свою толстую старую задницу, чтобы все рассмотреть.

Во взгляде Джошуа сквозило раздражение:

— Это не турнир, Изгримнур. Но ты будешь там — мы все будем. Видимо, этого хочет Бенигарис.

Ритуалы, подумал Тиамак. Мой народ должен казаться сухоземцам таким же странным, как они мне. Он стоял на ветреном склоне холма и смотрел на широко распахнутые ворота Наббана. Оттуда появился небольшой верховой отряд. Предводитель был одет в кованые доспехи, блестевшие даже в свете серого дня. Другой всадник вез огромное синее с золотом знамя Дома Зимородка, но рога не трубили.

Тиамак наблюдал, как Бенигарис и его отряд приближаются к месту, где вместе со всем штабом Джошуа стоял и сам вранн. Пока они ждали, ветер усилился. Тиамак задрожал.

Пронзительно холодно. Слишком холодно для этого времени года — даже у самого океана.

Всадники остановились в нескольких шагах от принца и его соратников. Солдаты Джошуа, неровными рядами расположившиеся у подножия холма, зашумели и снова притихли, наблюдая. Многие столпились на крышах и у окон внешнего Наббана, некоторые стояли у городских стен. Ради этого мгновения война была приостановлена. Теперь все участники застыли, как расставленные и забытые игрушки.

Джошуа шагнул вперед:

— Итак, ты пришел, Бенигарис.

Предводитель всадников поднял забрало.

— Пришел, Джошуа. В известном смысле я благородный человек. В точности как и ты, принц.

— И ты намерен придерживаться условий, которые были предложены барону Сориддану? Один на один? И все, чего ты просишь, если выиграешь, это гарантии безопасности для твоей семьи и слуг?

Бенигарис нетерпеливо передернул плечами:

— Ты получил мое слово, я твое. Так давайте покончим с этим. Где ваш… великий человек?

Джошуа посмотрел на него с некоторым недоверием.

— Он здесь. — Когда принц произнес последние слова, люди за его спиной расступились, и Камарис вышел вперед. Старый рыцарь был в кольчуге. На его накидке не было эмблемы, под мышкой он держал древний золотой шлем. Тиамак подумал, что Камарис выглядит даже более несчастным, чем обычно.

Посмотрев в лицо старика, Бенигарис кисло улыбнулся.

— Ах, я был прав. Я говорил ей. — Он поклонился в сторону рыцаря: — Привет, дядюшка.

Камарис промолчал.

Джошуа поднял руку. Он, по-видимому, находил эту сцену недопустимо безвкусной.

— Ну хорошо, приступим. — Принц повернулся к герцогу Наббана. — Вареллан здесь, с ним обращались хорошо. Я обещаю: что бы ни случилось, вашей сестре и матери будет оказано подобающее уважение.

Бенигарис долго смотрел на него, глаза наббанайца были холодными, как у ящерицы.

— Моя мать мертва. — Он резко повернул коня, опустил забрало и немного отъехал назад, вверх по холму.

Джошуа устало посмотрел на Камариса.

— Постарайся не убивать его.

— Ты знаешь, что я ничего не могу обещать, — сказал старый рыцарь. — Но я пощажу его, если он попросит.

Ветер усилился. Тиамак пожалел, что не взял одежды сухоземцев: штаны и сапоги больше подходили к здешнему климату, чем голые ноги и сандалии Тиамака. Он дрожал, наблюдая, как всадники поворачивают друг к другу.

Тот, Кто Сгибает Деревья, наверное, встал с левой ноги, подумал он, повторяя то, что часто говорил его отец. От этой мысли ему стало еще холоднее. Но я не думаю, что этот холод посылает враннский бог погоды. У нас другой враг, таившийся долгое время, — и нет сомнения, что он может распоряжаться ветром и бурями.

Тиамак смотрел вверх на склон холма, где Камарис и Бенигарис стали друг против друга на расстоянии, которое человек мог бы преодолеть за несколько шагов. Они стояли так близко друг к другу, и узы крови связывали их — но было ясно, что бездонная пропасть простирается между ними.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});