Из глубин - Руслан Мельников

«Вот что прожгло стены! — вдруг отчетливо осознал Киря. — Наверное, кто-то пытался спрятаться в крепости. Пытался, но не смог».

Одно из щупальцев дотянулось до копошащегося клубка фиолетовых лоз. Туман сжег и обратил в белый призрачный дым два или три отростка, после чего вся спутанная масса, извиваясь, будто клубок змей, вползла на стену. Вьюнок вырывал из земли корни и, раскидывая цепкие побеги по трещинам в кладке, сам себя поднимал наверх, словно живое существо. Не очень высоко, правда, но и это расстояние, судя по всему, было непреодолимым для текущего над самой землей тумана.

Обескровленный труп с перерезанным горлом так и остался лежать у подножия стен. Фиолетовый вьюнок оставлял добычу более сильному хищнику.

Туман накрыл труп. А одно из клубящихся щупалец потянулось к бреши, из-за которой выглядывал Киря.

Начохр оттолкнулся от стены. Упал. Больно ударился плечом. Может быть, именно эта боль и вывела его окончательно из полупарализованного состояния.

Он бросился к Коромысловой башне. Если под кремлем и есть подземный склад, то вряд ли удастся оттуда что-нибудь вытащить. С таким-то соседом!

Оглянулся Киря только возле провала под башней.

Туманное щупальце только-только прошло сквозь брешь в стене. Эта тварь (хотя тварь ли это в привычном смысле слова?), может, и неуязвима для пуль, но и медлительна тоже.

Киря скользнул в провал. Включил фонарь. Сбежал по ступенькам. Никакой Алёны с ведрами здесь не было. Зато была знакомая узкая лестница.

Снова стало трудно дышать. Нет, только не сейчас! Сейчас терять сознание ему нельзя.

Киря благополучно добрался до затопленного туннеля и… в ужасе остановился. Над водой стелилась знакомая уже субстанция. Туман-мутан. Плотный, полупрозрачный. Живой…

Здесь, в туннеле, матовый слой тумана подсвечивался снизу, от воды, и было хорошо видно, что происходит за тяжелой клубящейся дрянью.

Туман-мутан медленно струился по воде, окутывая и облизывая верхнюю часть «Боевого крота». Шлюзовой люк заваленной на бок субтеррины был задраен.

Вода под туманом бурлила и испарялась, множа и насыщая и без того густую молочную пелену, но хуже всего, что титановая обшивка «крота» тоже поддавалась воздействию неизвестного существа. Или вещества. Броня субтеррины походила на долину вулканов, испещренную дымящимися кратерами.

Значит, проклятый туман добрался и сюда. Заполз сам через затопленные туннели или протянул одно из своих щупалец. И вот теперь…

Едкое матовое марево потянулось к Кире. Медленно. Словно издеваясь. Словно понимая, что эта добыча точно никуда не денется.

* * *

Субтеррина зарокотала, завибрировала и затряслась, готовясь к старту. Вода вокруг взбурлила сильнее.

«Уйдут! — вдруг отчетливо понял Киря. — Ведь они сейчас уйдут. Вот прямо сейчас. Без меня!»

Впускать его внутрь никто не собирался. Между ним и закрытым люком клубился туман. Туман-мутан. Но если проскочить быстро? В конце концов, до плоти туман доберется не сразу. Сначала ему нужно разъесть защитный костюм. Ну, проскочит он, и что? Люк-то заперт.

А может, его, Кирю, просто не видят? Может, его сочли погибшим?

Нет, должны видеть. Хотя бы один человек, должен был сейчас и видеть и слышать Кирю.

— Ста-а-ас! — он обратился к этому человеку, размахивая автоматом. — Стас, откройте люк! — Голос в противогазе звучал глухо и тонул в туманной пелене, как в вате. Но Стас все равно должен его слышать. — Проклятый Хвостопад, ты же знаешь, что я здесь! Скажи Гришко! Откройте люк, мать вашу!

Подземлодка дернулась.

Субтеррина начала выравниваться. Запертый и изъязвленный люк погружался в туман, в воду. И времени на раздумья больше не оставалось.

Нет! Нет! Нет! Трижды нет!

Киря прыгнул в туман. К люку.

Еще в полете он почувствовал, как лопается резина «химзы».

Упал на обшивку. Отчаянно замолотил кулаками по титану. Плотные сталкерские перчатки расползлись. Кожа на руках тоже начинала отслаиваться.

Киря заорал от страха, боли и отчаяния.

— Стас! Мать твою! Долбаный «гэшник»! Скажи Гришко! Я здесь! Откройте люк!

Противогаз уже не мешал кричать: резина порвалась, окуляры выпали, фильтр болтался где-то под подбородком.

— Это Нижний! Нижний Новгород!

Кожа на лице горела и слазила. Звуки глушила уже не противогазная маска, а туман.

— Здесь есть какой-то схрон! Старый склад! Слышите!

Жгло язык, десна, нёбо и гортань.

— Я видел! Я знаю где! Открывайте! Открывай, Стас!

Было больно, безумно больно. И было трудно… очень трудно, нечем было уже дышать.

— Ста-а-ас! — просипел Киря спаленной глоткой. — Хвостопа-а-а…

Сознание ускользнуло. Оставляя на изъязвленной броне субтеррины след из пузырящейся резины и слезшей плоти, он сполз по обшивке в туман. И ниже — в воду.

И — под воду.

Вокруг бурлило, пузырилось, рокотало. «Боевой крот» спешил спрятаться от едкого тумана под землю. Но Киря всего этого уже не видел и не осознавал.

Его приняли заботливые женские руки. Приняли и…

— Не бойся, милок, выпей воздушка.

Он пил и дышал. Жадно и много. Не задумываясь и не задавая вопросов.

— Тебя бросили люди из железной бочки, так пусть они сами катятся в ней под землю. Я тебя не брошу милок.

Потом Кире казалось, будто он лежит на поверхности, под Коромысловой башней. И нет больше ни тумана, ни воды. А рядом — только склонившаяся над ним темнобровая женщина с печальными глазами. И два неказистых деревянных ведра. И изогнутое коромысло на земле.

— Потерпи, я умою тебя воздушком.

Женские руки и воздух смывали боль и память.

— Воздушек исцелит. Воздушек овеет раны. Я помогу тебе. И ты, милок, тоже будешь мне помогать. Я тут сама уже не справляюсь. Будешь наверху черпать воздушек и подавать ведерки. Вместе-то оно сподручнее, чем одной. Верно?

— Верно, — послушно шевельнул губами Киря. — Сподручней.

— Тебе больше не нужны ни личина, ни доспех, в который ты кутался.

На нем не было ни противогаза, ни «химзы». Все разъело туманом, все сползло вместе с кожей и плотью.

— Без них легче дышать и двигаться. Верно?

— Верно, — снова согласился Киря. — Легче.

Глава 19

МЕРТВАЯ ВОДА

И снова — привычная вибрация вгрызающейся в породу субтеррины и гул двигателей.

И тягостный разговор не глаза в глаза, а по внутренней связи.

— Таня, пойми ты, наконец, что Киря мертв, — в очередной раз объяснял Гришко в микрофон. Стас и Михеич в переговоры не вмешивались. — Пойми, успокойся и смирись. Он не мог вернуться. А если бы мы задержались еще ненадолго, то подохли бы сами. Мне жаль. Я соболезную…

— Он жив! — судя по голосу из динамика, медик была на грани истерики. — Жив! Жив! Я слышала, он стучался!

— Тебе показалось. — Гришко был непреклонен. Но не был ни правдив, ни убедителен.

— Надо было только открыть люк!

— Он погиб. Стас все видел. Киря даже не смог дойти до туннеля.

Вранье! Стас дернулся. Но…

— Мне жаль, Таня, — полковник уже отключил внутреннюю связь.

«Боевой крот» уходил все ниже и ниже. Они опускались уже долго. Исследовать затопленные подземелья Гришко не стал. Такие подземелья оказались слишком опасными даже для машины из титана.

«Крот» пробил стенку туннеля и нырнул в земные недра, заваливая за собой проход. Светящаяся вода и опасный туман остались где-то наверху. Далеко наверху. Высоко… Опасность миновала. Для них, не для Кири.

Гришко бросил своего начохра.

— Киря был снаружи, — сказал Стас в затылок полковнику.

— Ты говорил, что снаружи был не только он, — парировал Гришко.

Стаса передернуло от неприятного воспоминания. Да, он говорил.

Говорил, что видел и что чувствовал. А видел и чувствовал Стас, как густая и едкая, похожая на туман, субстанция, приползшая откуда-то из глубин затопленного туннеля, разъедала обшивку субтеррины. Это ощущалось так, будто клубящаяся матовая муть растворяла его собственную кожу. Особое чувство, роднившее Стаса с субтерриной, — не такое уж и безобидное.

— Киря кричал. — Стас не мог забыть тот крик начохра, он до сих пор звенел у него в ушах. — Кричал нам… Мне… Кричал, что мы в Нижнем Новгороде.

— Значит, навигация не подвела, — холодно отозвался Гришко.

— Кричал про какой-то схрон.

— Нас самих там чуть не похоронили. В боевом отсеке нарушилась герметизация.

Герметизация нарушилась и в отсеке связи. Но там броню пробили кумулятивные гранаты, а в боевом — даже не понятно, что.

— Если бы не внутренняя перегородка…

— Киря во всем винил меня, — сказал Стас.

Гришко пожал плечами. Многозначительный жест. За таким может скрываться все что угодно. Например: «Мы все виним тебя». Или: «Тебя можно винить во многом». А еще: «На тебя всегда можно переложить любую вину, и это очень удобно».