Сальто назад (СИ) - Рогов Борис Григорьевич

Тем более он не будет работать в нормальном демократическом государстве, где жизнь граждан является главной ценностью общества. Этим и пользуются террористы. И надо признаться, иногда достигают успеха. Это в тоталитарных государствах вроде России или Китая можно плевать на жизни граждан и бить по площадям.

9 декабря 1980 г. Вашингтон, округ Колумбия, США. Президент Джимми Картер, советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский.

В камине Кабинета карт и схем Белого Дома негромко потрескивали дрова. Из-за резкого падения температуры до +3 градусов и сильного ветра, пытавшегося вломиться в помещение, в комнате было довольно прохладно. Терпимо, по меркам привыкших к такой зиме жителям Восточного побережья, но пожилым джентльменам, расположившимся в красных креслах перед огнём, было неуютно. Только бокалы с добрым двенадцатилетним бурбоном выручали их в эту минуту.

— Збиг, дружище, что-то меня потряхивает от предстоящих русских маневров рядом с этой твоей Польше, — в голосе 39-го президента слышится беспокойство. Свои выборы Картер проиграл ещё в августе, когда товарищи по партии прокатили его, отдав право на выдвижение кандидатуры Теду Кеннеди. Картер последние дни исполнял роль главы государства, и ему не хотелось под занавес никаких эксцессов.

— Мистер, президент, всё идёт так, как мы и задумали. — Бжезинский наоборот спокоен. — Русский медведь сам идёт в расставленный для него капкан. Немцы называют такое положение «цугцванг». При любом раскладе они проиграют, а мы выиграем.

— В политике, дорогой Збиг, так не бывает. — Президент кривит губы в скептической усмешке. — Скорее наоборот, бывает, что проигрывают обе стороны.

— Смотрите сами, господин президент. Если они начинают что-то похожее на Прагу 68-го года, то получают враждебную страну. Я же вам говорил, что Польша это совсем не Чехословакия. Мы поляки очень гордый народ. Русским придётся усмирять поляков силой, и вряд ли они смогут это сделать. Это значит разрыв коммуникаций между их группировкой в Германии и частями второго эшелона в СССР. Кроме того, это увеличение и без того гигантских военных расходов, снижение уровня жизни и прочие прелести. А уж когда в Россию с польского фронта пойдут гробы, мало Брежневу не покажется.

Если же они опомнятся и не войдут в Польшу, то «Солидарность» победит, тут у меня нет никаких сомнений. К власти придут наши сторонники, и Польша тихо и бескровно уплывёт из лап русского медведя. В худшем для нас случае, она будет нейтральной как Австрия, а в лучшем ухватится за нас как Румыния. В любом случае, мы отсекаем войска в Германии от России-матушки. Танковый бросок к Атлантике у Советов превращается в несбыточную мечту. — Бжезинский удовлетворённо хмыкнул и выпустил изо рта облако ароматного дыма. — А самое замечательное, это не будет стоить нам ни цента. Так что, мистер Президент, мы с чувством выполненного долга передадим страну следующей администрации. И ещё одна приятная новость с моей милой Польши — там нашли залежи нефти. Вчера мне сообщили, что в Кшивоплотах забил первый фонтан! Теперь поляки не будут зависеть от русских и по энергоносителям.

— Я думаю, всё не так однозначно… — президент США сделал небольшой глоток виски и немного покатал его по языку. — Это скорее сыграет против нас. Подумайте, дорогой мой Збиг, при нынешних ценах на нефть у польского коммунистического правительства появится шанс расплатиться с кредитами. На волне нового энергетического кризиса Советы вполне могут себе позволить поддержать поляков не только морально, но и кредитами. Они любят раздавать деньги просто так. Наш с вами план полетит к чертям. Впрочем, я рад, что это уже не мои проблемы. Пусть этим занимается Ронни.

ГЛАВА 21

У ДЯДИ ВАНИ НА МАРСЕ СПЕЮТ ВИШНИ

19 декабря 1980 г. Москва. Квартира подполковника КГБ Игоря Шамраева. Оперуполномоченный майор УБХСС Марат Светлов в гостях у хозяина квартиры.

После морозов середины декабря в Москве установилась тёплая, почти мартовская погода. Сегодня с ночи шёл снег, перешедший к полудню в моросящий противный дождик. Игорь Иосифович Шамраев пятый день маялся гриппом. В Москве в эту промозглую зиму злобствовал какой-то «китовый» грипп. Эпидемия его прокатилась по стране три года назад, но оказалось, что штамм устойчив и при сезонном обострении он снова проявился в столице. Острая стадия с высокой температурой, ломотой в суставах и мигренью уже миновала, градусник показывал сносные 37,8, голова не болела, настроение улучшалось. К тому же сегодня вечером к нему приехал его друг и соратник по расследованию прогнозов Марат Светлов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Как твоё драгоценное? — Не успев поздороваться, с порога вопросил майор Светлов, ввалившись в тесный коридорчик однокомнатной квартиры Шамраева. — Выздоравливаешь? А то я тебе лекарство привёз!

Голос Светлова старался перекрыть болтовню переносного «Шилялис», что развлекал хозяина на кухне.

— … Генеральная Ассамблея ООН выступила против провозглашения… — бухтел телек голосом Кирилла Лаврова.

Светлов по-хозяйски прошёл на кухню и, не спрашивая разрешения хозяина, убавил громкость до минимума. Потом достал из-за пазухи милицейской серой шинели палку «Краковской» и головку чеснока. Из кармана как бы сама собой вынырнула бутылка «Экстры».

— Слышал, как народ шутит по поводу названия этого благородного напитка? — продолжает балагурить Светлов. — Эх, как стало трудно русским алкоголикам!

— Это ерунда! Витя Бакланов придумал действительно классную частушку. Вчера мои коллеги приходили, рассказывали, что в народ ушло. На ёлочном базаре уже кто-то из наших топтунов слышал. — Он открывает холодильник и достаёт полученные от любимой мамочки соленья.

— Ну-ка, ну-ка, может я ещё не слышал… — ворчал добродушно Светлов, стягивая мокрую шинельку и громоздя её спинку стула, пока Шамраев с выражением декламирует:

Если водка будет пять, всё равно мы будем брать, Если водка будет восемь, всё равно мы пить не бросим. Передайте Ильичу, нам и десять по плечу. А вот если будет больше, то получится как в Польше.

— А что! Не плохо! — Светлов сдержанно хрюкает, — Витёк — талант.

— Марат, а ты чего сегодня по форме? Не успел домой заскочить?

— Что-то не хочется мне домой. Тоскливо там. После того, как Татьяна ушла, дома сидеть не могу, такая тоска накатывает… Придёшь, там ни души, только пыль по углам лежит. С нашей работой даже кота не заведёшь. Сдохнет.

— Жениться тебе, барин, надоть, — цитирует какую-то пьесу Шамраев.

— Не дождётесь! — огрызается приятель. — Хватит с меня семейной жизни! Да и насмотрелся я и на тебя, и на наших женатиков. Им их благоверные всю плешь проедают. Ты же нашу работу знаешь ни отдыху, ни сроку. Денно и нощно на посту. А жёны этого не понимают, им внимание надо, помощь, уход и ласку. Поэтому жениться для нас ментов — плохая идея. Вот на пенсию выйду, тогда и женюсь на молоденькой. — Светлов заржал громко и неестественно.

— Что-то ты разговорился, давай располагайся. Только учти, мне врачи не рекомендовали спиртным злоупотреблять, поэтому я только символически…

— Игорёша, я тебе враг что ли? Ты за кого меня принимаешь? Мы ж с тобой друзья ещё по школе. Поэтому употреблять, блядь, мы будем только в добро, а в зло мы не будем, блядь, употреблять. И разливая водку по стаканам, затянул, изрядно фальшивя, старинную:

По маленькой, по маленькой налей, налей, налей По маленькой, по маленькой, чем поют лошадей… * * *

После первой рюмки, которую Шамраев действительно только пригубил, разговор свернул опять на баб. Действительно, о чём ещё говорить двум холостым товарищам офицерам за рюмкой водки?