В небе фронтовом (Сборник воспоминаний советских летчиц - участниц Великой Отечественной войны) - неизвестен Автор

- Вот это да! Можно делать весь пилотаж! - сказала Рая мечтательно. Мне бы такую работу!

Дело в том, что каждый раз, возвращаясь с боевого задания, Рая у самой земли делала пилотаж: крутила бочки, петли, проходила в перевернутом полете.

- По походке видно, наш комэска летит, - говорили летчицы из ее эскадрильи.

Ее ругали, наказывали, и под конец командир полка запретил ей вообще пилотаж над аэродромом. Исключение могло быть только при маневре в воздушном бою с противником да при полетах на проверку техники пилотирования. Рая покорилась, но ей все время хотелось покуролесить в воздухе.

- Леленька, дорогая, тебе нельзя этим заниматься, - лукаво заговорила Рая. - У тебя такая загрузка: и дежурства, и вылеты, и с молодыми приходится много заниматься. Ты посмотри, на кого ты похожа! Ты должна доверить это дело мне. Лелечка, ведь это же пилотаж, ты же понимаешь, как я скучаю, как мне хочется пилотировать!

- Ты меня не уговаривай, там нужно иметь образование инженера, ответила я ей резко, чтобы не склониться на ее просьбу.

Когда вечером я пришла в полевые мастерские, мне сказали, что Беляева уже облетывает самолет.

- Она сказала, что вы больны, и заключила договор на облет самолетов на весь месяц, - сказали мне рабочие, выходя из вагонов, где была расположена мастерская. - Да вот, смотрите, как пилотирует.

Я узнала ее почерк. Рая на высоте 300-500 метров "крутила" весь каскад любимых ею пилотажных фигур. Вот замедленная тройная бочка, вот петля с "бантиком" - с бочкой в верхней части петли, перевернутый полет, двойной переворот.

...Фронт уходил дальше к Курску. На нашем участке стало тише. Как-то на заре меня разбудила Рая:

- Леля, я принесла тебе теплого молока. Выпей и спи до семи часов. Дневальный тебя разбудит. А я на дежурство!

Не открывая глаз, я выпила молоко и снова уткнулась в подушку.

Рая подоткнула со всех сторон одеяло и вышла.

Проснулась я без четверти семь. В расстегнутой гимнастерке, с засученными рукавами вышла на улицу умыться. В умывальнике было пусто.

- Все выхлестала наша дежурная эскадрилья, - сказала мне дневальная. Сейчас полью вам из кружки. Только недавно четверка вылетела по тревоге.

- Кто их повел? - с тревогой спросила я.

- Беляева.

Я посмотрела на небо. Сплошная облачность. Было тихо, ни малейшего ветерка. Вдруг послышался нарастающий гул мотора, и из облаков на большой скорости вывалился самолет. Летчик, видимо, пытался вывести самолет газом и рулями, но его все больше затягивало в пикирование. Между двух бараков, километрах в двух от аэродрома, где был госпиталь, самолет упал и загорелся. Мы прибежали на место падения. Передо мной была яма, в ней горели остатки самолета. Стоявшие вокруг люди забрасывали пламя землей.

- Кто же это? - спросила я.

- Беляева! У нее была встреча с противником.

Все поплыло перед глазами, волна гнева и возмущения охватила меня. Я не могла представить Раю неживой.

- Что вы делаете? Откапывайте ее быстрее, какое это варварство зарывать! Откапывайте!.. - закричала я.

Все стояли в замешательстве и смотрели на меня, как на помешанную. Потеряв самообладание, я вытащила из кобуры пистолет:

- Откапывайте, я приказываю!

Кто-то подошел ко мне сзади.

- Комэска, этого делать нельзя, надо сначала землей погасить огонь, а то снаряды будут рваться. Здесь же двор госпиталя, люди. А Беляевой этим не поможешь!..

Но я уже не слушала.

- Откапывайте! - кричала я, бегая вокруг ямы и грозя пистолетом, готовая прыгнуть в яму и разбросать горящие обломки руками, чтобы спасти мою Раю.

- Отобрать пистолет и увести ее. Уговаривать ее сейчас бесполезно: она же от горя ничего не понимает, - отдал распоряжение подошедший командир полка.

Очнулась я в кабине полуторки. Молча вышла из машины, подошла к яме, опустилась на колени и стояла так, пока не стемнело. Потом меня увезли.

Я лежала в комнате одна, и мне показалось, что я уже больше никогда не смогу ни летать, ни ходить. Федя погиб, Раи больше нет. Зачем же я живу? Зачем эти страдания? Я больше не могу и не хочу страдать и смотреть на страдания других. Мысли путались в моей голове. Сколько так времени прошло, не помню. Из этого состояния вывела меня майор Тихомирова, заместитель командира полка по политчасти.

- В чем дело? Почему ты лежишь? Эскадрилья полетела на сопровождение, а ты что делаешь? Валяешься в постели! Встань сейчас же! Застегни ворот и рукава. Надень ремень. Так нельзя распускать себя. Пойдем вызывать мужа Раи на похороны.

Я молча подчинилас.ь Мы пошли на пункт связи.

- Разговаривать с мужем Раи будешь ты сама. Вы, говорят, друзья. Сразу не сообщай ему, что Рая погибла, а скажи, что она ранена, находится в тяжелом состоянии и чтобы он прилетел обязательно сегодня. Он кто?

- Ночной летчик-истребитель.

Когда мы дозвонились, я спокойным, ровным голосом сообщила Жене:

- Прилетай сейчас же. Рая в тяжелом состоянии. Аэродром на левом берегу реки Воронежа.

- Вылетаю, - коротко ответил он, ничего не спрашивая. Тихомирова усадила меня на скамейку и крепко обняла.

Я уткнулась к ней в колени и заплакала.

- Вот так-то лучше... - тихо сказала она, гладя меня по голове.

К вечеру прилетел Женя. Я ждала его на аэродроме.

- Где она?

Глаза его смотрели пытливо и с болью, как будто просили не говорить все сразу.

Я повела его к месту падения самолета. Раи там уже не было.

- Не поверю, пока не увижу ее, - сказал он.

Старик сторож развернул нам парашют. Женя вздрогнул. Хотел что-то сказать, но пошатнулся и упал, потеряв сознание. Я стояла и перебирала седые косы Раи, моего верного друга, боевого товарища, с беззаветной смелостью и мужеством отдавшей жизнь за любимую Родину. Я не плакала. Сердце мое вновь окаменело.

На похоронах было много цветов. Галя Бурдина и Ира Олькова пилотировали над похоронной процессией. Рабочие мастерских сделали памятник...

* * *

Мы получили приказ перебазироваться на другой аэродром. Нас ждала боевая работа. Но Раи с нами уже не было.

В наших сердцах мы увезли память о ней, ее любовь к профессии летчика. Мы увезли с собой ее искусство летать, ее боевой опыт.

В моем сердце она живет и сейчас. Когда я писала эти строки, мне казалось, что я снова прошла с ней путь долгих лет нашей дружбы.

Герой Социалистического Труда

Два истребителя преследовали на большой высоте ускользающего вражеского бомбардировщика. Противник посылал одну за другой пулеметные очереди по атакующим. Вдруг один из них отвалил в сторону и резко пошел вниз.

- Вся в масле, фонарь забрызган, иду на вынужденную посадку, - услышала младший лейтенант Соломатина в наушниках голос своей ведущей, лейтенанта Кузнецовой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});