Ледокол - Виктор Суворов

Что же делают советские командиры? Почему они не принимают срочных мер оборонительного характера для отражения агрессии, неизбежность которой подтверждается интенсивной работой рекогносцировочных групп противника? Советские генералы не реагируют на рекогносцировочные работы противника по простой причине. Советские генералы очень заняты — они сами проводят рекогносцировку.

Генерал-майор П. В. Севастьянов (в то время начальник политотдела 5-й стрелковой им. Чехословацкого пролетариата Витебской Краснознаменной дивизии 16-го стрелкового корпуса 11-й армии Северо-Западного фронта): «Наблюдая немецких пограничников в каких-нибудь двадцати-тридцати шагах, встречаясь с ними взглядами, мы и виду не подавали, что они существуют для нас, что мы ими хоть в малейшей степени интересуемся». (Неман — Волга — Дунай. С. 7).

Описание генерала Севастьянова означает, что он не один раз наблюдал германских пограничников в «двадцати — тридцати» шагах, это случалось регулярно. Вот и вопрос: товарищ генерал, а что вам-то, собственно, надо в такой близости от границы? Если ваша голова встревожена возможностью германского вторжения, то надо приказать натянуть рядов пять-шесть колючей проволоки вдоль границы, а чтоб неповадно никому было через ту проволоку лазить — понаставить мин-ловушек, да погуще. А позади проволочных заграждений настоящее минное поле устроить километра три глубиной, а за минными полями рвы противотанковые вырыть да фугасами огнеметными их прикрыть, а позади еще рядов двадцать — тридцать колючей проволоки натянуть, да на металлических кольях. Еще лучше не колья использовать, а рельсы стальные, и не просто так, а в бетон их, в бетон! А уж позади — еще минное поле. Ложное. А за ним — настоящее. И еще один ров противотанковый выкопать. А позади всего этого устроить лесные завалы и пр. и пр. Если генерал готовится к обороне, то ему совсем не надо германских пограничников в упор рассматривать. Ему нужно изучать не чужую территорию, а свою, и чем глубже, тем лучше. А у границ можно держать небольшие подвижные отряды, которые в случае нападения могут легко через секретные проходы уйти за полосу заграждений, минируя за собой пути отхода.

Примерно в таком духе готовилась к обороне Финляндия, и финским генералам совсем не надо было стоять на пограничной черте и рассматривать чужую территорию…

А вот Красная Армия заграждений на границах не строит, и советские генералы, точно как и их германские коллеги, неделями и месяцами пропадают на самом краешке своей территории в нескольких шагах от государственной границы.

Полковник Д. И. Кочетков вспоминает, что командир советской танковой дивизии в Бресте (генерал-майор танковых войск В. П. Пуганов, командир 22-й танковой дивизии 14-го механизированного корпуса 4-й армии Западного фронта. — В. С.) выбрал такое место для штаба дивизии и такой кабинет в этом штабе, что «мы сидели с полковым комиссаром А. А. Илларионовым в кабинете комдива и из окна смотрели в бинокль на немецких солдат на противоположном берегу Западного Буга» (С закрытыми люками. С. 8).

Идиотство! — возмущаемся мы. Начнись война, в окно командира танковой дивизии можно просто из автомата стрелять с другого берега или лучше того

— из пушки шарахнуть. По штабу дивизии можно стрелять из чего угодно: из пулеметов, из минометов, можно держать штаб под снайперским огнем, а из пушек по нему можно стрелять прямой наводкой даже без пристрелки — не промахнешься.

Не будем возмущаться. С оборонительной точки зрения такое расположение штаба танковой дивизии действительно, мягко говоря, не очень удачно. Но ведь танковая дивизия в Бресте «в непосредственной близости от границы» (Советские танковые войска. С. 27) не для обороны же находится! А если смотреть на ситуацию с наступательной точки зрения, то все правильно. Германская танковая группа Гудериана на той стороне тоже прямо к берегу придвинута. И сам Гудериан на противоположном берегу делает то же самое: из окошка в бинокль рассматривает советский берег.

Иногда Гудериан, маскируясь, появляется с биноклем у самой воды. А перед началом «Барбароссы» уже и маскироваться перестал: стоит в генеральской форме со своими офицерами и смотрит в бинокль точно так же, как и его советские противники. Не будем называть советских генералов идиотами. Мы же не усматриваем ничего идиотского в действиях германских генералов. Это просто обычная подготовка к наступлению. Так делается всегда и во всех армиях, включая советскую, включая германскую. Разница состояла только в том, что Советский Союз готовил операцию несравнимо большего размаха, чем германская операция «Барбаросса», поэтому советские командиры начали рекогносцировочные работы гораздо раньше, чем германские командиры, но намеревались ее завершить в июле 1941 года. Есть упоминания о том, что Баграмян, изучавший горные перевалы в Карпатах, одновременно «тщательно отрекогносцировал значительный участок границы» (ВИЖ, 1976, N 1). И было это в сентябре 1940 года.

Рекогносцировку с советской стороны проводят командиры всех рангов. Начальник инженерных войск Юго-Западного фронта генерал-майор А. Ф. Ильин-Миткевич в момент начала войны оказался на самой границе в Рава-Русской (Полковник Р. Г. Уманский. На боевых рубежах. С. 39).

По приказу генерала армии К. А. Мерецкова в июле 1940 года была проведена рекогносцировка на всей западной границе. В ней приняли участие тысячи командиров всех рангов, включая генералов и маршалов, занимавших высочайшие посты, а Мерецков, который недавно рассматривал финскую границу, делает то же самое теперь на румынской и германской границах. Товарищ Маршал Советского Союза, вам слово: «Я лично провел длительное наблюдение с передовых пограничных постов» (На службе народу. С. 202). «Затем я объехал пограничные части» (там же, с. 203). Мерецков вместе с командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником М. П. Кирпоносом повторяют рекогносцировку на всем участке Киевского особого военного округа. «Из Киева я отправился в Одессу, где встретился с начальником штаба округа генерал-майором М. В. Захаровым… я вместе с ним поехал к румынскому кордону. Смотрим на ту сторону, а оттуда на нас смотрит группа военных». Тут надо заметить, что генерал Мерецков проводит рекогносцировку вместе с генералом Захаровым, тем самым Захаровым, который сообщает, что проведение группами германских генералов и офицеров рекогносцировочных работ создало в апреле 1941 года «новую ситуацию». А не задумывались ли вы, товарищи маршалы и генералы, над тем, что германские рекогносцировки, начатые в апреле 1941 года, были просто ответом на массированные советские рекогносцировки, проводимые еще с июля 1940 года?

Но вернемся к Мерецкову. Из Одесского военного округа он спешит в Белоруссию, где с генералом армии Д. Г. Павловым тщательно рекогносцирует советско-германскую границу и германскую территорию. Короткий визит в Москву, и Мерецков уже на Северном фронте. Попутно он сообщает, что командующего Северо-Западным фронтом он в штабе не застал, тот проводит много времени на границе. Командующего Северным фронтом генерал-лейтенанта М. М. Попова тоже нет в штабе — он на границе.

Ко всему этому добавим, что в 1945 году Сталин и его генералы тщательно подготовили и блистательно провели внезапный удар по японским войскам и захватили Маньчжурию, Северную Корею и некоторые провинции Китая. Подготовка к нанесению внезапного удара осуществлялась точно так же, как и подготовка удара по Германии летом 1941 года. На границе появился все тот же Мерецков. Он уже Маршал Советского Союза. Он появляется на маньчжурской границе тайно под псевдонимом «генерал-полковник Максимов». Один из главных элементов подготовки — рекогносцировка. «Сам объездил на вездеходе, а где и верхом на лошади все участки» («Красная звезда», 7 июня 1987 года).

Генерал-лейтенант инженерных войск В. Ф. Зотов (в то время генерал-майор, начальник инженеров Северо-Западного фронта) подтверждает, что командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Ф. И. Кузнецов почти весь июнь 1941 года вплоть до 22-го провел в районе штаба 125-й стрелковой дивизии. Военный совет фронта находился тут же. А штаб 125-й стрелковой дивизии находился так близко от границы, что «первый же снаряд в него угодил» (На СЗФ, с. 173-174). Можно сказать: ах, какие эти русские дураки, так близко штабы к границе придвинули! Я так тоже говорил. А потом собрал сведения о расположении штабов советских дивизий и корпусов на турецкой и маньчжурской границах. Так вот там ничего подобного не было. Штабы дивизий там располагались минимум в 10 километрах от границ. А вот когда готовились «освободительные походы», тогда штабы вплотную придвигали к самой границе. И не только штабы дивизий, но и даже корпусов, армий, фронтов. Так Жуков выдвинул свой штаб вперед перед нанесением внезапного удара на Халхин-Голе. Так все советские генералы и маршалы поступали перед каждым наступлением. Гудериан, кстати, делал то же самое. И Манштейн. И Роммель. И Клейст.