Танец маленьких искр. Антре. Том 1 - Иван Аккуратов

а затем, с ещё большим желанием, воображал, находясь на далёком Севере. Разве что, его отец не пустил его на королевский остров, на котором сейчас двигалась основная часть флота и приближённых к нему людей. Остров, который летел по воздуху, избегая качки и возможности попасть в шторм. Остров, который прямо сейчас обгонял флот Эндрила на двое суток, будто бы корабли принца и не были его частью.

И всё же он получил, что хотел. То, чего добивался. И просто обязан был теперь этим наслаждаться.

Жаль только, что не мог.

Первый день стал испытанием. Утром бездна с виду казалась спокойной, однако стоило лишь оставить корни Царь-древа позади, как на корабль налетел порывистый ледяной ветер откуда-то с запада. Волны хлестали по борту, паруса трещали над головой, мачты скрипели под весом стальных тросов, а мир вокруг раскачивался из стороны в сторону.

Эндрил с трудом помнил, как поднялся на верхнюю палубу. Как стоял на полусогнутых ногах, вцепившись в фальшборт. Помнил, как его окатило ледяными брызгами. Помнил, как он упал, поскользнувшись в луже. Помнил, как его едва не стошнило на потеху толпе. Помнил, как заметил на себе лукавые, насмешливые взгляды людей — его людей — и поспешил удалиться вниз, в свою каюту, где его всё-таки вырвало. В первый, но далеко не в последний раз.

Боги, как же на корабле воняло! Немыслимо, невыносимо. Воняло гнилью, отсыревшим деревом, тухлятиной и мужицким потом. Запахи обрушивались на юного принца, липли к гортани и языку, раздирали ноздри. Хотелось залезть себе в глотку, выцарапать их ногтями. Они были на одежде, на волосах, на коже. От вони слезились глаза, а внутренности сводило судорогами, столь сильными, что он едва не кричал.

Первые два дня Эндрил не ел. Не мог впихнуть в себя даже кусок рисовой лепёшки с пряностями. А от одной мысли о рыбной похлёбке, которую готовил корабельный кок, язык опухал во рту, слюни становились солёными и вязкими, а желудок поднимался к горлу.

Он возненавидел свою слабость. Злился, что тело его предало. Пытался бороться — расхаживал по палубе, спускался и поднимался по лестнице, а после нескольких досадных падений решил потренироваться в каюте — повторить самые простые упражнения на вестибулярный аппарат из военной академии, которые до сих пор помнил. В первые же несколько минут, он едва не напоролся на собственный меч. А следом за этим снёс ножнами люстру и вспорол пропитанный солью матрац.

Лишь утром третьего дня, когда спазмы в желудке сменились тупой ноющей болью, он заставил себя съесть две рисовых лепёшки и ломтик вяленного мяса. Затем смог сам подняться на верхнюю палубу и даже перекинулся парой слов с кем-то из матросов. Боги, он и не подозревал, как будет горд такому достижению.

Жаль только, что его состояние было не единственной проблемой.

Флот состоял из восьми кораблей — шести двухмачтовых парусников с девятью пушками по каждому борту и двух трёхмачтовых фрегатов. Четыре из этих кораблей выделил ему король, и это были новенькие, купленные короной в последние несколько лет боевые суда, с гербом восточного королевства на флагах. Ответственным за них он назначил адмирала Себастьяна Гривза. И он был настоящей занозой в заднице.

Сухой и поджарый старик с козлиной бородкой, вечно вытянутый, из-за чего кажущийся болезненно худым, Гривз весьма серьёзно подошёл к своему назначению. Ответственно, до зубного скрежета.

Постоянно рассказывая о своих подвигах и былых достижениях, он с настойчивостью тирана прививал флоту собственные правила и высокие «королевские» стандарты. Самолично ежедневно проверял все запасы. Заставлял помощников и капитанов кораблей подавать ему подробные, детальнейшие рапорты. Устраивал тренировочные показы по стрельбе и фехтованию, которые вёл сам. А также каждый день, в три часа дня, проводил осмотр корабля и команды: спускал паруса, выводил людей на палубу и лично удостоверялся, что они все на месте, выглядят пристойно и готовы служить принцу. Сам же Эндрил предпочёл бы, чтобы матросы выполняли свои основные функции вместо того, чтобы замедлять их путешествие. Но, услышав это, Гривз лишь посмеялся над словами Эндрила и сделал несколько пометок в блокноте, который вечно таскал с собой.

Была и ещё одна проблема. Себастьян Гривз служил на Севере. Оттого вряд ли мог являться лучшим выбором на роль главы их экспедиции, учитывая, что половину этой экспедиции, составляли северяне, с которыми Гривз воевал несколько лет назад. На себя же Гривз возложил и ещё одну обязанность: отправку ежедневных докладов королю, в которых он с упоением рассказывал, как северяне подрывают их экспедицию. Северяне, за которых поручился Эндрил.

Однако самым худшим из его решений стала отправка на корабли северян собственных офицеров для поднятия там дисциплины. Эндрил чувствовал в тот момент, что идея абсурдна, но боялся, что если попробует вступить в дебаты и открыть рот, то запачкает яркий белый мундир с серебром, с которым адмирал не расставался, кажется, никогда в жизни. Порой Эндрил даже замечал, как Гривз поглаживает адмиральскую нашивку и полирует платком пуговицы на груди, если на них попали солёные брызги.

Что ж, северянам решения адмирала пришлись не по вкусу. Они начали с безобидных издёвок, мол, не нашлась работа на королевских судах, так хоть трюм отдрайте или палубу от птичьего помёта. Но довольно скоро начались и первые стычки. У одного из солдат пропали часы, другой лишился кошелька, третий назвал мамашу одного из северян старой коровой, за что его немедленно выбросили за борт. Себастьян Гривз приказал выловить несчастного, а виновников запереть в трюме, однако лишь стал свидетелем, как один из бригов Бриджит подплыл немного ближе, и с дюжину матросов показали ему свои голые ягодицы. Об этом, к слову сказать, он тоже немедленно доложил королю.

Второй половиной флота Эндрила командовала Бриджит. Бриджит Торн — пиратская королева, как её называли за прошлые достижения. Последние несколько лет она служила Северной королеве, однако, по слухам, не гнушалась и грабежей с разбоем. В слухах этих сомневаться не приходилось, ведь именно при одном из этих грабежей — его собственного судна, — Эндрил с ней и познакомился. А затем откупился. А после нанял. И наконец сблизился, что, возможно, было ошибкой.

Бриджит была полной противоположностью Себастьяну Гривзу. Молодая, своевольная, с озорным взглядом и вздорным характером. С вечно растрёпанными, чёрными, как ночь, волосами и неприятно-опасной ухмылкой в уголках губ. У неё, очевидно, было своё видение по вопросам дисциплины, субординации и вообще всего, о чём говорил адмирал Гривз. А также свои методы ведения дипломатических переговоров. В первый же день, когда адмирал