Язычники - Сергей Другаль

От дворца в парк широкими ступенями розового в темных разводах родонита спускалась лестница парадного входа. От лестницы двумя полосами живых самшитовых изгородей начинался этот парк, уходящий вдаль террасами и бассейнами и холмами, с озерами и речкой, медленно текущей и образующей маленькие водопады и зеркальные заводи. Ивы и ракиты, растущие по берегам, купали ветви в прозрачной воде. Эта гармония для Олле, последнего на Земле штатного охотника ИРП, была привычной: повсюду на планете возрождались вырубленные предками леса, очищались воды, оживлялись и заселялись омертвевшие от химикатов реки, а ИРП все больше зверья выпускал на волю, ибо что за лес без зверя или река без рыбы. Программа «Возрождение» уже давала результаты. Везде. Кроме Джанатии. И здесь, в этой благодати, невозможно было представить, что рядом, в считанных километрах, люди живут в отравленной атмосфере, и реки горят, и энергетические магистрали усеяны телами бездомных…

Они прошли по бесконечной анфиладе комнат, приготовленных к приему гостей. Олле привычно дивился какой-то нежилой, нечеловеческой роскоши обстановки и убранства. Казалось, этот и предыдущие Джольфы умудрились ограбить лучшие музеи Земли и стащить награбленное к себе в гнездо. Олле знал, что и должность, и дворец Джольф IV унаследовал от Третьего и что объединенное человечество научилось защищать себя от Джольфов, и потому злодействовать они могли только в пределах Джанатии, а много ли с нее возьмешь. Видимо, много, если брать умеючи.

По служебному ходу они прошли в диспетчерскую. По пути Гром обрычал литую из чугуна мерзопакостную скульптуру «Спазм». У входа в покои Джольфа были целых два «Спазма», хотя в парадной части дворца они отсутствовали.

В диспетчерской перед экранами наблюдения сидели двое — дежурный анатом от Джольфа и офицер охраны премьер-министра. Олле уже встречал этого здоровяка и запомнил. Они с демонстративным любопытством оглядели Олле и собаку, переглянулись.

— За что ты его там? — спросил офицер. Олле пожал плечами:

— Угрожал.

На центральном экране были видны подъезжающие лимузины гостей, невозможно импозантный дворецкий, застывшие в картинных позах функционеры синдиката и суетящиеся слуги. Дважды на экране появлялся сам Джольф IV, он лично встречал пророка и премьер-министра по ту сторону ворот. Резиденцию Джольфа отделяла от мира сего высокая гранитная стена, а ворота были врезаны в массивную приземистую башню. Впрочем, в защите Джольф IV полностью полагался на автоматику.

— Значит, если я тебе стану угрожать?..

Офицер был могуч, под два метра, неестественно развитые широчайшие мышцы спины, бицепсы… И взгляд наблюдающий, человеческий взгляд, хотелось улыбнуться навстречу ему. Олле сделал усилие:

— Не советую! — Взор Олле потерял осмысленность, он смотрел в переносицу офицеру пустыми глазами. После паузы офицер принужденно рассмеялся:

— По-моему, вам пора идти, Олле.

— Да, благодарю вас. Пойдем, Гром.

— Ваш шеф умеет подбирать себе монстров, — сказал офицер, когда они вышли.

— Ваш тоже, — усмехнулся дежурный.

Святые дриады, неужели только злая сила вызывает у них уважение, думал Олле. Миллионы книг написаны о добре и любви, благородстве и сострадании, но разве они читают книги, зачем им книги. Иметь тот самый миллион, о котором так часто говорит банкир Харисидис, и тогда можно владеть тем, что недоступно другим, что вызывает зависть. Для маленькой души это большой стимул к деятельности: зависть порождает агрессивность. Люди, что вы с собой делаете! Мне, конечно, легче, я привык с животными.

Олле взглянул на часы: по расписанию уже пора было в зал приемов, Джольф IV любил появляться в сопровождении охранников рослых и красивых.

Олле занял свое место в свите. Джольф IV, шестидесятилетний цветущий мужчина, среднего роста, спортивный, улыбчивый и обаятельный, с бокалом в руке обходил гостей, для каждого находя слово. Здесь все были свои, все знакомы, и никто не обратил внимания, когда премьер-министр, пророк Джонс, генерал Баргис и сам Джольф IV скрылись за малоприметной дубовой дверью служебного помещения. По обе стороны ее картинно вытянулись Олле и знакомый уже ему офицер охраны премьера. Браслет на левой опущенной руке Олле прижал к стене.

В зале лакеи разносили напитки, лавируя между избранных, они группировались по трое-четверо, мужчины не моложе сорока и женщины не старше тридцати. Приглушенный шум разговоров, журчащие голоса женщин заполняли зал. Лица мужчин-чиновников, — Олле уже начал привыкать к ним, он встречал их в Джанатии постоянно, прохвостов со значительными лицами, — выражали сдержанное оживление.

Олле рассматривал зал — овальный, с овальным потолком, выложенным золотыми плитками с бирюзой и шпинелью. Это сочетание прозрачно-красных камней с голубой россыпью по золоту поражало воображение. На стенах розового мрамора были развешаны портреты предшественников Джольфа IV, из которых только последний умер своей смертью. Пол был выложен мозаикой из драгоценных пород дерева, повсюду расставлены многочисленные кресла и диваны.

Джольф IV вышел об руку с пророком, обаятельно улыбаясь. Олле двигался следом в двух шагах, мысленно поторапливая его.

Джольф IV иногда останавливался, клал руки на плечи кого-нибудь из молодых гостей и проникновенно смотрел в глаза.

— Я тот самый винтик, — задыхался обласканный вниманием, — в ком вы, шеф, можете быть уверенны.

Джольф IV кивал — верю — и переходил к другому гостю. «Тот самый винтик» смотрел ему вслед просветленно.

Сдерживая усмешку, Джольф IV слушал восторженные возгласы гостей, застывающих возле открытых витрин, где на черном бархате были выложены камеи и драгоценные камни. Олле был равнодушен к красоте камней, но и его иногда поражало непостижимое искусство ювелиров и скульпторов.

Он, Олле, разбирается в животных, камни — хобби воспитателя Хогарда, он же знаменитый спелеолог, он же торговый советник. Олле вздрогнул. Хогард в свите премьер-министра пребывал неподалеку, улыбчивый, вежливый и равнодушный. Гром огляделся, вильнул хвостом. Олле положил руку ему на голову — не надо, здесь Хогард чужой. Чистокровный дог, мутант в первом поколении, огромный, покрытый блестящим непроницаемым черным мехом, Гром снова послушно двигался рядом, переступая на толстых, как у тигра, лапах, и сдерживал жажду движения. Взгляды гостей останавливались на этом звере. И Олле, и его пес смотрелись словно не от мира сего…

Спускаясь по родонитовой лестнице, Олле коснулся большим пальцем основания мизинца, включая передатчик. Тридцать минут — трансляция ведется в реальном времени, — и запись тайных переговоров будет в распоряжении Нури.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});