Фашистский меч ковался в СССР - Юрий Дьяков

Гартман жаловался мне на поведение Боккельберга, недостойное прусского офицера, причем рассказал мне, что Боккельберг на приеме изрядно перепил и после нашего ухода вел себя весьма непристойно, упав в конце концов под стол. <…> Гартман при этом упомянул прекрасное поведение наших командиров, бывших в Германии, которых он сопровождал, а также, что он во время своего пребывания в СССР не видел ни одного пьяного командира. В Харькове немцам показали Тракторный завод. Новейшее американское оборудование и станки привлекли их внимание, причем инженер Поллерт интересующие его технологические процессы тщательно записывал в свою записную книжку. Боккельберг спрашивал меня, строит ли завод танки, на что ему ответил, что на тракторном заводе танков не производят. Размах производства и громадная территория цехов и вообще всего завода ошеломили гостей. Боккельберг выразился: «хотелось бы иметь такой магнит, чтобы одним махом перебросить завод в Германию. Вам есть чем гордиться»…

Моторостроительный завод[483], несмотря на устаревшее оборудование и не вполне рациональную постановку процесса производства, произвел на них вполне удовлетворительное впечатление. На испытательной станции они видели работу нового мотора М-58. После осмотра завода поехали на Днепрогэс.

Боккельберг и другие неоднократно твердили: «для того, чтобы решиться на постройку такого гигантского сооружения, необходимо иметь железную волю и такие же нервы. Создатели и инициаторы этой постройки войдут в мировую историю…» В Севастополь прибыли 20.5. <…> Группа была принята Командующим Морских Сил Кожановым и Начальником штаба Душеновым. Разговор носил официальный характер. Узнав, что тов. Кожанов был морским атташе в Японии, Боккельберг интересовался стратегическими планами вероятной войны между Америкой и Японией в Тихом океане, а также боевой подготовкой обоих флотов. После приема поехали на машинах в авиашколу в Каче, где гости присутствовали на учебных полетах и осматривали учебные классы, мастерские и казармы. <…>[484]

Выводы: 1) Осмотренные группой предприятия в Туле, Харькове, Днепрогэсе и Севастополе произвели несомненно выгодное для нас впечатление, подчеркнувшие[485] большие достижения в области индустрии, создавшие значительные возможности для организации массового производства вооружения и оснащения военной техникой РККА. Боккельберг и остальные открыто завидовали СССР, создавшему такие гиганты, как Харьковский тракторный завод и Днепрогэс.

2) Группа внешне неоднократно выражала свое мнение, что в СССР есть много чему поучиться Рейхсверу и военной промышленности Германии. Боккельберг подчеркивал проявление громадной единой воли к реконструкции страны и повышению обороноспособности СССР.

3) У группы создалось впечатление широкого показа, хотя они и рассчитывали на осмотр более секретных видов вооружения (танки, новейшие моторы и проч.), но за все время их путешествия группа никаких претензий на более обширный показ не заявила. В пути им созданы были самые благоприятные условия и всюду их принимали весьма любезно и предупредительно.

4) Группу Боккельберга интересовали более всего технологические процессы, химический состав стали и материалов и объем производительности в мирное время и период мобилизации. Сведения по последним вопросам им не сообщали и тактично отмалчивались.

5) Обращает на себя внимание трения между Гартманом и Боккельбергом на почве чрезмерной выпивки Боккельберга, Томаса, Кребса и Поллерта, их «недостойного» германского офицера поведения[486].

6) Группа оценивала обстановку в Германии таким образом, что декларация Гитлера в Рейхстаге приведет к вооруженному конфликту с Францией и Польшей, но впоследствии оказалось, что «нервозность» группы не имела достаточных оснований, так как речь Гитлера вылилась в умеренную форму, чем группа явно была недовольна и выражала разочарование и подавленность безвыходной обстановкой для Германии.

Пом. Начальника Отдела внешних сношений

Шрот

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 497. Л 143-148.

Подлинник.

ИЗ БЕСЕДЫ БЕССОНОВА[487] И АЛЕКСАНДРОВСКОГО С МИЛЬХОМ В БЕРЛИНЕ 29 МАЯ 1933 г.

СООБЩЕНИЕ В МОСКВУ

Берлин, 3 июня 1933 г.[488]

29-го мая я и Александровский завтракали с Мильхом в посольстве. Из очень длинного и в общем довольно интересного разговора следует выделить некоторые моменты:

О Дирксене. Мильх сообщил, что против Дирксена велась длительная интрига, которая может считаться сейчас ликвидированной. Дирксен как прямой, открытый и честный человек не умел и не мог бороться против своих врагов. Однако, благодаря стараниям его (Мильха) репутация Дирксена полностью восстановлена. Его приняли Гитлер и Геринг, тоже будто бы по протекции Мильха, и он возвращается в Москву как персона гратис-сима[489].

5) Крайне интересен ответ, который Мильх дал на вопрос Александровского относительно того, являются ли они только националистами или также и социалистами. По этому вопросу Мильх пытался сконструировать теорию, из которой выходило, что германская буржуазия не подлежит ликвидации по той простой причине, что она играет в Германии ту же самую роль, которую крестьяне играют в СССР. Подобно тому как мы (т. е. СССР) не уничтожаем крестьянство, а пытаемся его переделать мирными средствами, так точно и немецкие наци будут пытаться мирными средствами вовлечь буржуазию в национальный социализм…

7) О Гитлере и Гинденбурге. По мнению Мильха, вопрос о замене Гинденбурга Гитлером есть лишь вопрос времени. Однако, он не допускает мысли о том, что Гитлер мог бы превратиться, скажем, в народного короля. Для этого Гитлер слишком скромен и честен в отличие, скажем, от Геринга, у которого элементы личного честолюбия, по мнению Мильха, чрезвычайно развиты.

8) О встрече руководителей наци с советскими деятелями.

По мнению Мильха, основным вопросом советско-германского сближения является подготовка для встречи кого-нибудь из руководящих деятелей национал-социалистического движения с руководящими политиками СССР [предложение пригласить в СССР Геринга].

С. Бессонов

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 497. Л. 158-159.

Заверенная копия.

ИЗ ДНЕВНИКА КРЕСТИНСКОГО. ПРИЕМ ФОН ДИРКСЕНА

19 июня 1933 г. Секретно

<…> 2. Я сказал Дирксену, что хотя инициатива сегодняшнего свидания принадлежит ему, я вынужден с самого начала переговорить с ним по очень неприятному вопросу. За 12 лет работы моей по линии советско-германских отношений, – 9 лет в Берлине и уже почти 3 года здесь, мне ни разу не приходилось говорить по столь неприятному поводу, – я имею в виду ярко антисоветское выступление германской делегации в Лондоне. Два дня тому назад председатель делегации Гугенберг вручил председателю конференции или председателю экономической комиссии конференции, – это я точно не знаю, – меморандум, в котором развиваются планы колонизации южной части России и вообще Восточной Европы, причем также ставится цель положить конец господствующей до сих пор в СССР революции. Хотя германская делегация пытается дезавуировать[490] Гугенберга и отмежеваться от его меморандума, но мне лично представляется, что меморандум носит вполне официальный характер: во-первых, потому, что об этом заявил сам Гугенберг в интервью, данном перед своим отъездом из Лондона, во-вторых, весь круг идей меморандума – это не круг идей самого Гутенберга, а круг идей Розенберга и других вождей национал-социалистов.

Поэтому ответственность за меморандум несет гермпра. Содержание меморандума находится в столь резком противоречии с Берлинским договором и существующими между СССР и Германией дружественными отношениями, что гермпра должно представить нам объяснения по поводу этого выступления. Дирксен сказал мне, что он только вчера узнал на приеме у французов об этой истории и затребовал сведений из Берлина, но пока еще ничего не имеет. Как только получит, он явится ко мне и даст требуемые мною разъяснения. <С…>[491]

Н. Крестинский

ЦГАСА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 497. Л. 163-164.

Заверенная копия.

ОПЕРАТИВНАЯ ЗАДАЧА, ЛЕГШАЯ В ОСНОВУ ПОЛЕВОЙ ПОЕЗДКИ, ПРОВЕДЕННОЙ КОМАНДОВАНИЕМ РЕЙХСВЕРА В 1933 г.[492]

23 июня 1933 г.

В решении задачи участвовали: генералы Рунштедт, Браухич, фон Бок, Фрич, Гинанг, ф[он] Клейст, Фейге, подполковник Фромм, полковник Вицлебен, подполковник Ш мидт, генералы: Зойтер, Либманн, Флек, Леб, Кнохен-хауэр, Бласковиц, Дольман, полковник Ферстер, Модке, Швандер[493]. В тексте задачи говорилось: «Россия вместе с Литвой находятся в состоянии войны с Польшей. Красные (Франция), не зная о существовании германско-русского тайного договора, вмешиваются в войну. Содержание договора следующее: в войне России с Польшей Германия сохраняет благожелательный нейтралитет и препятствует участию в войне Чехословакии и Франции на стороне Польши. В случае возникновения на этой почве войны, Россия обязуется поддержать Германию всеми имеющимися в ее распоряжении силами. Восточные границы Германии должны быть восстановлены в прежнем виде. Россия ведет наступление против Польши с 1 мая. После победоносных для России приграничных сражений, с 27.5 война переходит в решающую стадию. Литва, с 20.5 присоединившаяся к России, действиями с севера вынудила польские войска к переходу на территорию Восточной Пруссии. В Лиге Наций обычная картина. Каждая сторона обвиняет другую в агрессии. Общего решения достигнуто быть не может. Англия пытается локализовать конфликт, Франция стремится вмешаться в пользу Польши. <…> Ответом гермпра была общая мобилизация в соответствии с тайным договором, заключенным с Россией…»[494]