Тайны Шелкового пути - Наиль Ахметшин

Значительно более благоприятное впечатление на русских путешественников производили пригороды Дуньхуана, который они называют «оазисом Сачжоу». П. К. Козлов назвал его «лучшим в Центральной Азии». Ученый определял местоположение Дуньхуана следующим образом: находится у северной подошвы громадных гор Наньшань, при реке Данхэ, бегущей из снегов хребта Гумбольдта; к северу от Сачжоу простирается открытая и постепенно поднимающаяся к реке Сулэхэ равнина. «Возвышаясь около 3740 футов» (1 фут равен 30,48 сантиметра) над уровнем моря, оазис расположен «под 40 градусами 12 минутами северной широты и под 94 градусами 4 2 минутами восточной долготы от Гринвича».

Оказавшись в этих местах во время экспедиции 1879–1880 гг., Н. М. Пржевальский записал в свой дневник: «…оазис, прекрасный сам по себе, показался нам вдвое очаровательнее после ужасного бесплодия пройденной пустыни». По его словам, Сачжоу (Шачжоу) лежит на абсолютной высоте 3700 футов и занимает площадь верст на 25 от севера к югу и верст на 20 с востока на запад. Все это пространство почти сплошь заселено китайцами, фанзы которых расположены поодиночке и укрыты в тени деревьев.

Между отдельными домами размещены поля, разбитые площадками и обсаженными кругом деревьями «по берегам орошающих арыков». На полях выращивают прежде всего пшеницу, горох, ячмень и лен; реже рис, кукурузу, чечевицу, фасоль, коноплю, мак (для опиума), арбузы и дыни; возле самих фанз обыкновенно устроены небольшие огороды, где сажают также огурцы, редьку, капусту и прочие овощи. В садах разводят яблоки, два вида груш, виноград, абрикосы, персики и немного шелковицу.

В половине июня посеянные хлеба уже выколосились и «наливали зерна». Урожай, по отзывам местных жителей, всегда прекрасный. В целом оазис Сачжоу после Илийского края (совр. Синьцзян-Уйгурский автономный район) «самый плодородный из всех мною виденных в Центральной Азии; притом обилие деревьев придает местности чрезвычайно красивый вид».

Эти впечатления дополняет более поздний рассказ В. И. Роборовского. Жителей в оазисе насчитывается от 40 до 50 тысяч, в том числе в самом Дуньхуане около 7 тысяч. Население живет на фермах у арыков. Некоторые фермы имеют вид своеобразных укреплений и объединяют несколько семей, большинство же представляют обыкновенные фанзы, сбитые из глины, с плоскими крышами из прутьев и земли. Их окружают сады, пашни и частично невозделанные солончаковые пространства, а также болотца, образуемые стоком излишних вод.

По мнению путешественника, среди жителей нет искусных ремесленников. Столяры и плотники «изощряются в делании главным образом гробов, очень плохо отделанных и еще хуже раскрашенных, столов и скамеек, тоже далеко не мастерски сложенных из мягкого тополевого леса». В этой связи сразу вспоминается лопнувшая погребальная контора «Милости просим» из бессмертных «Двенадцати стульев» и ее мастер Безенчук, который «пил горькую и даже однажды пытался заложить в ломбарде свой выставочный гроб». Как ни странно, об изготовлении гробов в оазисе рассказывал и Марко Поло, однако его оценка труда столяров и плотников диаметрально противоположная — «ящик из досок, толщиной в ладонь, прочно сколоченный и хорошо расписанный».

Столь же нелестных высказываний в конце XIX в. удостоились и другие дуньхуанские мастеровые. Так, кузнецы работают неумело, грубо, аляповато и дорого, причем жгут много дров и железа. Прочие ремесленники, если даже и найдутся, «то такого же качества и не могут перещеголять своим искусством названных». Они могут удовлетворить только скромные потребности своих бедных соседей. Более богатые все необходимое стараются добыть или сделать в Сучжоу (Цзюцюань) или Ланьчжоу (административный центр провинции Ганьсу).

Многие в этих краях пытаются добывать золото в отрогах Наньшаня. Местные жители говорят, что чиновники, присылаемые в Сачжоу из внутренних районов Китая, приезжают, обыкновенно, бедняками, возвращаются же, благодаря горному золоту, богачами.

В середине 80-х гг. ХХ в. Дуньхуан предстал тихим и на редкость симпатичным городом, расположенным в отдаленной провинции и еще не привыкшим к массовому наплыву туристов. Прежнюю спокойную жизнь местного населения только-только встряхнули начавшиеся в КНР экономические преобразования и зарождавшиеся рыночные отношения. Однако до образцовых и продвинутых приморских районов на юге и востоке страны было далеко, жители глубинки делали первые шаги в этом направлении. Пробуя свои силы в частном бизнесе, они открывали небольшие ресторанчики и харчевни, расширяли ассортимент продуктов питания и товаров массового спроса, занимались извозом и т. д.

Недавно отстроенная гостиница «Дуньхуан» привлекла в то время внимание модным дизайном, стилизованным внутренним интерьером и относительной дешевизной номеров. Эффектный фонтан в центральной части фойе по мотивам средневековой фресковой живописи, богатый книжный киоск и разнообразный выбор сувениров на исторические сюжеты создавали чарующую атмосферу краеведческого музея, в котором к тому же было всегда освежающе прохладно. Автора тогда заинтересовал неплохо отпечатанный и превосходно иллюстрированный альбом на английском языке, подробно рассказывавший о сокровищах пещер Могао. Ранее он уже видел его в китайском отделе книжного магазина «Дружба», что некогда располагался на улице А. М. Горького в центре Москвы.

О дружбе между СССР и КНР в те годы на официальном уровне не вспоминали, но упомянутый отдел оказался более живучим, хотя новые поступления были нерегулярными и носили откровенно случайный характер. Красочный альбом ажиотажа у посетителей магазина не вызвал и воспринимался ими в качестве чересчур экзотического и довольно дорогого издания.

Гостиничный ценник книги в юанях с несколькими нулями всего в двух с половиной десятках километров от самого оригинала произвел отрезвляющее действие, но было уже поздно, почти как в повести А. С. Пушкина «Дубровский» в момент расставания главных героев. Через какое-то время администрация московского магазина решила, вероятно, привести его внутреннюю структуру в полное соответствие с внешнеполитическими установками руководителей партии и правительства, поэтому отдел «Китайская Народная Республика» приказал, увы, долго жить.

В 1987 г. в окрестностях города начались съемки совместного китайско-японского фильма «Дуньхуан», который вскоре после выхода на экраны приобрел огромную популярность в Стране восходящего солнца. Творческий коллектив пробыл здесь около шести месяцев, основательно взбудоражив привычный уклад жизни местного населения. Такого нашествия иностранцев оазис не видел несколько столетий.