Черные пески - Инна Живетьева

Темка качнулся, задел плечом. Марк чуть повернул голову, сложил губы в улыбке: все нормально. Он был благодарен побратиму за тревогу. За то время, что стоят тут - а ждут уже давно, - Темка не в первый раз пытается как-то подбодрить. Эмитрий тоже тут, по правую руку. Готов поддержать князя Лесса, но кто бы поддержал самого Митьку! Марк догадывается, о чем тот думает. Когда арестуют князя Дина, Эмитрию будет хуже. Все-таки - отец. Но пока никаких следов мятежного князя, хоть и разослали соглядатаев по всем границам, предупредили все посольства. Молится ли Митька, чтобы отца никогда не нашли?

А для Марка все скоро будет кончено.

Темка снова толкнул в плечо, пришлось-таки разжать губы:

– Да нормально все.

Побратим не услышал, скорее угадал. Судная площадь гудит множеством голосов. За оцеплением стоят так плотно, что какой-то женщине стало плохо и ее не смогли вывести. Распахнуты окна домов, выглядывают любопытные. Толпятся на балконах. Говорят, места там раскупили за несколько дней до казни. Мальчишки забрались на фонари, пересвистываются, машут друг другу руками. Они увидят первыми.

Через толпу протиснулся лейтенант, склонился к коннетаблю:

– Повозка застряла в грязи, пока вытаскивали - станина хрупнула. Скоро будут.

Плотник закончил, но от эшафота не убрался, с озабоченным видом ощупывал бревна-опоры. Палач шагнул на доски, укрывшие лужу, потоптался. В щели выдавилась жидкая грязь, запачкала щегольски начищенные сапоги. Заплечных дел мастер обтер ноги о ступеньку и прошел к плахе, гулко топая по сырому настилу. Следом поднялись стражники.

В дальнем конце площади голоса стали громче, солдаты в оцеплении напряглись. Показалась повозка, выехала на очищенную от толпы дорогу. Марк повел лопатками, преодолевая желание согнуться, спрятаться. Он боялся не казни, а вот этих криков, поднимающихся ураганом. Только королевский приказ удерживал толпу и не давал присоединить к проклятиям что-нибудь повесомее. Но все же кто-то решился, в мятежника полетело гнилое яблоко, ударило в грудь. Крох не шевельнулся. Ему наверняка мешали связанные за спиной руки, но держался он так же прямо, как когда-то входил в Тронный зал золотым князем.

Крик, родившийся в горле, поразил самого Марка: «Папа!» Стиснул зубы, чтобы не выпустить его на волю. Создатель, сдурел он, что ли?! Нужно вспомнить ледяной взгляд князя, его стальную хватку и вкус ремня, что грыз Марк, корчась под ударами кнута. Шершавую веревку на горле. Исполосованный светом факелов задний двор и глаза капитана Олега. Но виделось другое: одобрение на лице князя, когда мокрый от пота Марк опускал шпагу. Слышался голос: «А потом и тебе родовым мечом владеть, так не посрами». Создатель, да что же это?!

Князя ввели на помост. Марк поднял голову, он не хотел больше прятаться. Вот Крох кивнул бывшим своим товарищам по Совету - золотым князьям. Посмотрел на старика-коннетабля. Глянул в сторону порученцев, нашел отрекшегося наследника. Глаза в глаза. Марк успокоился: не отец - князь Крох, предводитель мятежников, смотрел на него по-звериному.

Снова заволновалась толпа, но уже на другом конце площади. Карета с илларским гербом подкатила к оцепленному солдатами возвышению. Вышел Эдвин, за ним - королева и принцесса. Виктолия прятала руки под плащом, не видно, комкает ли она кружевные манжеты, как обычно в волнении. Анхелина была мраморно бледна. Темка еле слышным шепотом помянул шакала.

Резко ударили барабаны, Марк вздрогнул. В плотном влажном воздухе они звучали глухо, но сразу перекрыли шум толпы. Князь Лесс тронул языком бугорок на внутренней стороне губы. Как прикусил тогда, на собственной несостоявшейся казни, так и остался след. Рокотали барабаны, и хотелось зажать уши, крикнуть: «Хватит! Заканчивайте быстрее!»

Тишина. Такая же гулкая, как барабанный бой. Темка снова задел Марка плечом.

– Есть просьбы? Или милости попросить желаешь? - по обычаю спросил палач. Сегодня он выплюнул это так угрожающе, что мало кто из осужденных решился бы воспользоваться своим правом.

Князь сказал:

– Да, я хочу завершить свои дела на этом свете. Палач покосился на короля, тот кивнул. Князь Крох чуть насмешливо поклонился, благодаря за разрешение. Подошел к краю эшафота, сказал громко:

– Ничего, вы еще вспомните князя Кроха! Когда в ваши дома придут с оружием, а вы не сможете защититься. Когда за право жить по собственным законам будете платить соседям золотом.

Князь посмотрел на короля - видно, ждал, что Эдвин подаст знак палачу заткнуть мятежника. Но король спокойно слушал. Осужденный пошевелил связанными руками, набухли мускулы, казалось, разорвет веревки.

– Я, князь Дарий Крох из рода Лиса, клянусь своим покровителем… Да, клянусь! - Он крикнул так громко, как только мог, чтобы слышала вся площадь. - Клянусь, что наследничек мой бывший и не наследник вовсе.

Марк прикусил губу, впился зубами в старую метку.

– Вы обращаетесь к нему «князь Лесс», а он ублюдок, пригулянный мамашей от капитанишки. Ты знал, а, король?

Эдвин молча смотрел на приговоренного.

– Так пусть все знают - не моя это кровь. Никто из моего рода не лизал Эдвину сапоги, слышите? Никто! А этот князь Лесс - ублюдок! - Он глянул на Марка. - Помни, кто ты есть.

Против воли родились слова: «Я ублюдок». Марк сглотнул их вместе с кровью, сочившейся из губы.

– Ты ведь запомнил мой урок, так скажи всем, кто ты.

«Я ублюдок…»

– Я князь Лесс из рода Ласки! - крикнул Марк. - Отец мой был достойным человеком. Я благодарен матери, что она родила меня не от такой сволочи, как ты.

Его услышали все: те, кто поверил Кроху, и кто не желал верить.

– Ублюдок! Мало, видно, я тебя порол.

Палач глазел на Марка и не заметил знака, который подал король, и капитан Георгий громко сказал:

– Продолжать!

Снова ударили барабаны. Палач ухватил Кроха за плечо, но тот вырвался, сам шагнул к плахе. Крикнул что-то беззвучно в небо и опустился на колени. Положил голову на гладкое, еще без единой зарубки, дерево.

Марку удалось не зажмуриться.

Есть день в году, когда крестьянским ребятишкам не то что простительно, а просто необходимо ходить с грязными лицами. Они вымазываются мокрой землей, да еще бахвалятся друг перед другом, кто чернее. К вечеру от ребятишек не отстают и взрослые, и даже деревенские кокетки красят щеки грязью. Рыбаки лепят на лицо чешуйки, кузнецы посыпают бороды пеплом, мельники, понятное дело, мукой. Парни, бывает, соорудят себе берестовые коробы на головы, и в таком страхолюдном виде девок за околицей караулят. Те выйдут обязательно - грех рассвет не в лесу встретить. А еще считается, что зачатый в это утро ребенок родится здоровым и удачливым, ведь к нему покровитель будет особенно щедр.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});