Николай II - Эдвард Радзинский

Состав стоял готовый к отходу. 

ОХОТА ЗА ПОЕЗДОМ

Семья заняла отдельный вагон.

В центральном купе разместились Яковлев с Авдеевым. Купе справа от них заняли Николай с Аликс, слева – Мария с Нютой Демидовой.

Как только Семья устроилась в купе, Яковлев со своим телеграфистом отправился на телеграф, к прямому проводу.

И тотчас следом за ним попытался покинуть вагон Авдеев. Но яковлевские стрелки его не выпустили.

Яковлев связался с Москвой. Его сообщение Свердлову: «Маршрут остается старый или ты его изменил? Сообщи немедленно в Тюмень...»

И через некоторое время поползла лента ответа из Москвы: «Маршрут старый. Сообщи, груз везешь или нет? Свердлов».

И Яковлев сообщает: «Груз везу».

Яковлев возвращается в поезд. Состав трогается. Отъехав до ближайшего разъезда, Яковлев отдает приказ: прицепить новый паровоз и изменить направление. И уже вскоре Авдеев понимает: поезд не идет в Екатеринбург. С потушенными огнями поезд двигается на восток – в сторону Омска.

– Куда идет поезд? – требует ответа уралец.

Яковлев объясняет: стало известно, что в дороге готовилось нападение уральского отряда с «целью уничтожения Романовых». И потому он боится везти семью в Екатеринбург по старому маршруту... Он решил ехать в Екатеринбург кружным путем – через Омск.

Авдеев, конечно же, не верит. Он понимает: Семью везут не в Екатеринбург. Но куда?

Семья просыпается.

Из дневника: «15 апреля. Воскресенье. Все выспались основательно. По названиям станций догадались, что едем по направлению на Омск. Начали догадываться: куда нас повезут после Омска. На Москву или на Владивосток? Комиссары, конечно, ничего не говорили. Мария часто заходила к стрелкам – их отделение было в конце вагона-. На станциях завешивали окна, так как по случаю праздника народу было много. После холодной закуски с чаем легли спать рано».

Но Мария ничего не узнала у стрелков, и Яковлев ничего не объяснял.

Ночью, когда они спали, разыгрались главные события.

Яковлев стремится в Омск. Но... не знает главного: информированный Свердловым об истинной цели секретной миссии, Голощекин уже помирился с омскими большевиками. Как всегда, провинцию примирила нелюбовь к столице. И, пока Яковлев, торжествуя, ехал к Омску, из Екатеринбурга уже пошли телеграммы.

В Москву: «28 апреля из Екатеринбурга. Ваш комиссар Яковлев привез Романова в Тюмень. Посадил его в поезд, отправился в Екатеринбург]. Отъехав один перегон, изменил направление, поехал обратно. Теперь поезд с Николаем находится около Омска. С какой целью это сделано нам неизвестно. Мы считаем такой поступок изменническим. Согласно вашего письма 9 апреля Николай должен быть в Екатеринбурге. Что это значит? Согласно принятому Обл. Советом и Обл. Комитетом партии решению сейчас отдано распоряжение задержать Яковлева... и поезд во что бы то не стало, арестовать и доставить вместе с Николаем в Екатеринбург...»

Одновременно в Омск и в другие пункты уже шли телеграммы, объявляющие Яковлева вне закона:

«Обсудив поведение комиссара Яковлева, единогласным решением видим в нем прямую измену революции. Стремление вывести с неизвестной целью бывшего царя из пределов революционного Урала, вопреки точному указанию Председателя ВЦИК, является актом, ставящим комиссара Яковлева вне рядов революционеров. Облсовет Урала предложил всем совреворганизациям, особенно Омскому Совдепу, принять самые экстренные меры, включительно применение вооруженной силы, для остановки поезда...»

И вскоре Яковлеву приносят одну из этих уральских телеграмм. Яковлев узнает, что его поезд должен быть остановлен в Омске, а сам он арестован.

Яковлев потерялся. Он врывается в купе Авдеева, кричит ликующему уральцу: «Они что у вас там, все с ума посходили?» Но – поздно.

Поезд приближается к Омску. У Омска уже ждет отряд красногвардейцев.

Яковлев идет «ва-банк». Недалеко от Омска, у станции Люблинская, он останавливает поезд, отцепляет паровоз и вместе с телеграфистом направляется в пекло – в Омск.

Из воспоминаний Яковлева:

«Как только вагон остановился [и мы вышли на перрон] нас окружила густая масса людей».

Он стоял один посреди вооруженной толпы, наэлектризованной слухами об изменнике. Он был совсем рядом с гибелью, но сколько раз это уже бывало в его жизни...

«Я объявил, перекрикивая толпу: „Я – чрезвычайный комиссар ВЦИК Яковлев! Мне нужно увидеться с Председателем Омского Совета!“

И тут впервые за всю поездку ему повезло...

«Председателем Омского Совета оказался мой друг Косарев... Я узнал своего старого товарища, с которым мы когда-то были вместе в партийной школе в Италии... Я в общих чертах обрисовал ему события и попросил его поехать вместе со мной на телеграф: там мы вызовем Свердлова, от которого, во-первых, я получу дальнейшие инструкции, а, во-вторых, Косарев поймет, что я действую согласно предписаниям Центра... Пока мы неслись на телеграф, всюду видели вооруженные отряды».

Итак, ему удалось убедить старого друга, но... На телеграфе Яковлев узнал, что зря рисковал жизнью. К тому времени уже закончился длинный телеграфный разговор Екатеринбурга с Москвой. На первую екатеринбургскую телеграмму Москва ответила как должно: Свердлов сообщил, что Яковлев едет на восток... согласно его распоряжению!

Но Голощекин знает: надо быть энергичным. Надо до конца быть настойчивым.

И он был. До конца. Последовала грозная телеграмма уральцев: «Письмом 9 апреля товарищ Свердлов заявил, что Романов будет перевезен в Екатеринбург, сдан под ответственность Облсовета. Видя, что сегодня поезд ускользает с Урала по неизвестным нам причинам... мы сообщили Свердлову. Его ответ нас чрезвычайно удивил. Оказывается, Яковлев гонит поезд на восток согласно его распоряжению и он просит Яковлеву не чинить препятствий...»

И далее уральцы уже угрожали. Прямо угрожали.

«Единственный выход из создавшегося положения – отдать в Омск в адрес Яковлева распоряжение направить поезд обратно в Екатеринбург, в противном случае конфликт может принять острые формы, ибо мы считаем, что гулять Николаю по сибирским дорогам не нужно, а он должен находиться в Екатеринбурге под строгим надзором».

Да, они были настойчивы. Теперь Свердлову можно было уступить.

И Москва соглашается, конечно, «при условии, что все будет сделано для безопасности Романовых», что даны будут «соответствующие гарантии». Гарантии тотчас были даны.

И когда Яковлев усадил своего телеграфиста за аппарат, из Москвы пришло распоряжение Свердлова: «Немедленно двигаться в Тюмень обратно. С уральцами договорились. Приняли меры, дали гарантии...»

Яковлев ошеломлен: значит, все напрасно. Он начинает длинный телеграфный разговор с Москвой. Он сообщает сведения, которые вполне дают основания Свердлову отказать Екатеринбургу: «Несомненно, я подчинюсь всем приказаниям Центра. Я отвезу багаж туда, куда скажете. Но считаю своим долгом еще раз предупредить Совнарком, что опасность вполне основательная... Есть еще одно соображение: если вы отправите багаж в Симский округ (это уфимская губерния – родина Яковлева. – Э.Р.), то вы всегда свободно можете его увезти в Москву или куда хотите. Если же багаж будет отвезен по первому маршруту (т. е. Екатеринбург. – Э.Р.), то сомневаюсь, удастся ли вам его оттуда вытащить... Так же, как не сомневаемся в том, что багаж всегда в полной опасности. Итак, предупреждаем вас в последний раз и снимаем с себя всякую моральную ответственность за будущие последствия...»

Но, к изумлению Яковлева, Свердлов глух: решение Москвы – прежнее. Яковлев должен доставить Семью в Екатеринбург.

На том же паровозе возвращается на поезд Яковлев. Поезд начинает двигаться обратно.

Из дневника Николая: «16 апреля. Утром заметили, что едем обратно. Оказалось, что в Омске нас не захотели пропустить, зато нам было свободнее, даже гуляли два раза: первый раз вдоль поезда, а второй довольно далеко в поле, вместе с самим Яковлевым. Все находились в бодром настроении...»

Николай был «в бодром настроении», ибо он еще не знал истинной причины поворота поезда. От него ее скрыли. Из «Записок» Матвеева: «Поворот объяснили повреждением одного из мостов».

И Николай продолжал верить – они едут в Москву. Путешествие на воле продолжается, а это означало, что у него будут столь любимые им прогулки. «С самим Яковлевым» – как не без усмешки записал он в дневнике.

Они шли вдоль вагона и разговаривали. О чем? О власти? О толпе? О революции? Или на любимую тему Николая: ссорятся люди, досаждают друг другу, а вокруг прекрасная мудрая жизнь деревьев, зеленого простора и вечного неба с вечными облаками.

Так закончилась последняя прогулка на воле последнего царя.

Но, проснувшись утром, Николай все понял... Он увидел по названиям станций: приближались к Екатеринбургу...

Яковлев приказал опустить занавески на окнах: он не сомневался, как их встретит столица Красного Урала. Догадывался и царь. Уже на подъезде к городу в поезде произошла удивительная сцена. Матвеев увидел, как в его купе зашел Николай и вскоре оттуда вышел: царь жевал черный хлеб. Увидев Матвеева, Николай смущенно обратился к нему.